Несмотря на зной, меня колотит озноб. Я дрожу и потею, пот каплями ползет по спине, хотя все мое тело до самых костей застыло от холода. Дипломат хочет войти первым, но я его опережаю. Внутри на пластиковых стульях сидят три старика. У одного ступня раздулась до размера арбуза. Запах от старика исходит жуткий, но он молчит, не стонет. Я отвожу глаза. Плакат на стене демонстрирует расчлененное человеческое тело с жизненно важными органами. Рядом, в золоченой рамке, фото местного властителя в белой куфии. А прямо над ним, в другой рамке, сура из Корана, выведенная белыми буквами на зеленом фоне.
При моем появлении из-за письменного стола выбирается грузный человек в белом халате. Я следую за ним по коридору. Очень короткому. В конце коридора массивная дверь со стилизованным изображением снежинки. Человек отворяет дверь. Меня обдает ледяным холодом, горло сжимается от едкого запаха.
Тело, покрытое простыней, лежит на столе. Боль скручивает мне внутренности. Это все нереально. Здесь, кажется, курили ладаном – для чего? Заглушить другие запахи? Как это все могло случиться? И почему здесь, на краю света, в этой жалкой больничке? Санитар что-то произносит по-арабски. Дипломат переводит и взмахивает рукой, словно приглашая меня в театр: «После вас!» Я подхожу ближе, боясь дышать.
Санитар откидывает с лица простыню.
Никаких сюрпризов. Бог, или боги, или удача на сей раз против меня.
Это она.
Никаких сомнений, это она.
К несчастью, это она.
Это ее лицо – любимое, нетронутое, синевато-бледное, обрамленное длинными черными волосами.
Она – и не она.
Всего лишь оболочка. Подобие. Подобие цвета слоновой кости. Это не ее кожа. Такой кожи у нее не было, когда в ее жилах текла, бурлила кровь, даря ей теплый матовый цвет средиземноморской богини. Это уже не она.
И внезапно боль словно испарилась. Никаких электрических разрядов, острых покалываний. Просто непроницаемый мрак, окутавший сердце. Как будто сработал какой-то предохранитель. И в душе осталось место только для гнева. Гневного протеста против этого подобия.
– Вы можете сообщить мне какие-нибудь подробности? – спросил я дипломата.
– Нет. Ее нашли на пляже, как я вам уже сказал… вот такой… – И он смущенно замолчал. – В таком виде… Как сейчас…
Он хотел сказать «голой» и не осмеливался. Хотя осмелился приставать ко мне со своими «свидетельствами о смерти». Но побоялся произнести «голая».
Санитар закрыл тело простыней.
– Просто утонула? И нет никаких объяснений? Следствие было?
Дипломат протянул мне конверт из плотной бумаги:
– Здесь отчет. С переводом на английский. У нее нашли воду в легких, и на теле не было никаких подозрительных следов. Утонула, именно так.
Но я не сдавался:
– По телефону мне сказали о каком-то дайвинг-центре.
– Да, именно Dive Center сообщил властям о случившемся.
Санитар отворяет дверь, и мы окунаемся в теплый густой воздух. Он оборачивается ко мне и произносит первые слова за все время, что мы здесь:
– Sayyid Marine.
Я вздрагиваю так, словно меня укусили за ногу.
– What did you say?[195]
– Sayyid Marine, – повторяет он, придерживая перед нами открытую дверь.
Я оборачиваюсь к дипломату.
– Мы идем? – спрашивает он.
– Нет, сначала переведите мне, что он сказал.
Дипломат задает санитару вопрос по-арабски, выслушивает короткий ответ и переводит:
– Он говорит, что ее нашел какой-то Марин. К сожалению, я не понимаю, что это значит.
Я подхожу к санитару. И, пристально глядя ему в глаза, говорю:
– Это не Марин. Это Марен, ведь так?
И санитар кивает.
Солнце плавно спускается за горы. В небе остается лишь багровое зарево. Раздается вопль муэдзина:
Haya ‘ala salat
Haya ‘ala salat
Спешите на молитву
Haya ‘ala falah
Haya ‘ala falah
Спешите к спасению
Allahou Akbar Allahou Akbar
La ilaha illa Allah
Нет Бога, кроме Аллаха
– Наше консульство сотрудничает с похоронным бюро «Анубис», – говорит дипломат. – У них большой опыт по транспортировке тел на родину.
Анубис – египетский бог мертвых. С шакальей головой: маркетинг без комплексов.
– Но вы, конечно, решайте сами, как вам поступить.
– Конечно.
Он поправил галстук – наверняка чтобы чем-нибудь занять руки. И добавил, теребя узел и избегая моего взгляда:
– Наша психологическая служба в вашем распоряжении.
– Спасибо, я справлюсь сам.
– Относительно формальностей: вы можете не спешить, время терпит. – Делает паузу и повторяет: – Время терпит.
У меня дрожат руки. Дрожат ноги. Дрожит сердце – так сильно, что, кажется, вот-вот разорвется. И очень больно под ребрами. Это настигший меня шок.
– Где этот пляж?
– В четверти часа езды на машине. Там, за горой.
– И дайвинг-центр тоже там?
Он кивает.
– Отель там есть?
– Да, прекрасный курортный отель.
– Спасибо, – говорю я. – Вас не затруднит объяснить дорогу моему шоферу?
– О, разумеется. Да, вот еще… это тоже вам. – И он протягивает мне конверт с логотипом Министерства иностранных дел.
– Что это?
– Ее паспорт и ключ от дома, где остались ее вещи. Она жила в маленькой рыбацкой деревушке рядом с тем самым курортом. Кстати, тамошние жители как раз и снабжают рыбой его кухню. Может быть, договоримся о встрече на завтра и отправимся туда вместе?
– Благодарю вас, мне бы хотелось поехать одному.
Кроваво-красный закат сменился траурной ночной мглой, робко освещенной звездной пылью. Машина ползла в гору, подвывая на особо крутых подъемах.
Лучи фар метались по склонам, колеса с хрустом давили каменную осыпь. В свете фар мелькали козы, их ослепленные глаза казались стеклянными шариками. Мы добрались до чего-то вроде перевала, и такси, притормаживая, стало спускаться вниз по серпантину. Я гнал от себя усталость. Снова и снова размышлял о том, что узнал в больнице, глядя на конверт и медля его открыть. Но когда-то это нужно было сделать. Я включил потолочную лампочку и вскрыл конверт. Ключ. На деревянном брелоке в виде маленькой акулы-молота. Опять она. Я был измучен до предела. «Марен». Ее таинственный корреспондент. Есть ли какая-то связь между ним и ее смертью? Наверное, есть, но пока я ее не улавливал. И тут позвонил Жюль. Спросил, не хочу ли я, чтобы он приехал. Я отказался. Поблагодарил. «Ты как там – держишься?» – спросил он напоследок.
Мы продолжали спускаться и наконец оказались на равнине. Машина въехала в каменные ворота и покатила через пальмовую рощу. Десятки, сотни стволов выступали из мрака. В машине было тихо, снаружи тоже. Я попросил водителя выключить кондиционер: у меня и без того застыла кровь в жилах. Теперь мотор работал ровно, без натуги, такси мягко скользило по плотному песку. Через несколько минут впереди показались огни, какое-то здание. Машина остановилась.
