— Угмум? — осведомился я, выкатив глаза. Так и подавиться недолго…
— Что с ней делать, спрашиваю? — повторил впорос Малыш. — Мы-то знаем, на что идем, а ее с собой брать — чистое убийство.
Вот черт его дери, прямо сообщество телепатов…
— Назад отравлять — тоже убийство, — буркнул я, набивая трубку, потом поднял глаза на Малыша — и остолбенел. А он смотрел на Ларико — и я глазам своим не поверил: на его хищной, обветренной бородатой физиономии проступала самая неподдельная нежность.
Он, врубившись, что я на него смотрю, снова стал прежним Малышом — боевым, деловитым и собранным:
— Дать крюк хотя бы до Пещер мы никак не можем. А она долго не выдержит, ей такое пережить пришлось…
— Знаю, — сухо откликнулся я. Мастера мы все же проблемы себе на голову создавать… И так, с бухты-барахты, тут ничего не решишь. Хотя… Может, Малыш уже просчитал вариант, что мне его стоит отправить обратно? Но без него боеспособность отряда снизится разом процентов на сорок, и он это знает. А если отправлять не его, то кого же? Не меня, это точно. И не Дикса. Секретник во-первых, не согласится, во-вторых, я ему все равно не доверяю. А потом, такой прямолинейный тип обязательно во что-нибудь влетит. Хромой — этот уж больно криволинейный, хотя и связан клятвой. И, кстати, связан он ей до тех пор, пока продолжается поход, а если я его отправляю назад, то для него поход окончен, а тогда уж жди каверзы… Одну ее отослать — куда? Да и не сможет она в одиночку через У и Гэлфост пробраться. А если и сможет, так ее тоже институтская агентура разыскивать продлжает… Да еще и такое соображение: если отправляем двоих, не меньше трети припасов им с собой отвалить придется, а мне до сих пор как-то непонятно, сможем ли мы их по дороге пополнить…
Да что это я?! Вот ведь — в роль вошел, прикололо дурака командовать… А в данном случае я не столько командир, сколько должен человеком остаться попробовать. И, в конце концов, мое право командира еще и в том, чтоб дать Малышу пинка под задницу и решительно заявить: «Забирай ее и катись, встречаемся в Пещерах.»… И как раз не имею я никакого права с собой их на смерть тянуть, там, за Ингерном, разборки уже предстоят не на кулаках и мечах, а с помощью Силы.
Я уже было набрал в грудь воздуха, чтобы напутствовать Малыша крепким матерком, но он внезапно усмехнулся и хлопнул себя по коленям:
— Ничего не попишешь, придется мне при оруженосце быть…
— А ее ты спросил?
— А куда ее одну отправишь?
— Малыш, ты что, не понял? Сегодня ты вместе с ней уходишь обратно на восток.
Малыш страшно выкатил на меня глаза:
— Головушку тебе не напекло часом?
— Повторяю еще раз: забирай ее и топай назад. Все ясно?
— Слушай, командир хренов, ты что — хочешь тут один с тремя крокодилами остаться?!
— Ты не забывай, солнышко мое оранжевое — я тоже крокодил. Только покуда сытый, — жестко отчеканил я. Раз уж приходится в крутого командира играть — я это делать буду так, как нравится мне, а не так, как нравится кому-то еще: всем этим Лигам, Орденам и Братствам.
— Хватит выступать, Ученик Чародея. Дело закончится еще одним трупом, на сей раз — твоим.
— Малыш, пойми одну простую вещь: она будет обузой, это раз. А второе: я уже говорил, что к чародейским заморочкам я тебя близко не подпущу. С Воденвиртом мне без дураков играть придется.
— Это твое дело, не хочешь — не подпускай.
— Ну так уматывай! — хоть бы обиделся он, что ли… А он, не обратив внимания на мой тон, усмехнулся криво:
— А теперь сам подумай, куда нам возвращаться? В Пещерах мы не при делах, базы у озера больше не существует, Мастер твой нас на порог без тебя не пустит, Хранитель этот — тоже. Да еще и эсбешники нас ищут.
— Так у вас будет шанс выжить.
— Этот шанс у нас есть, пока мы кучей держимся. А у тебя он — единственный.
— Я о себе сам позабочусь. А ты о ней подумай.
— Нечего обо мне думать, Ордынцев, — голос Ларико за моей спиной прозвучал так неожиданно, что я даже вздрогнул. Вот змейство, слышала все! А она продолжала ровным голосом:
— И не берите в голову, обузой я не буду. Езжайте куда ехали, только меня с собой прихватите.
— Ты думаешь, там курорт?
— Ладно, — она махнула рукой, — только в благородство не играй.
— Нет, это кто из нас еще играет?! Я практическими соображениями руководствуюсь…
— Ордынцев, ты ведь меня знаешь?
— Еще как.
— Ну так вот что я тебе скажу: деваться мне некуда, я если что за вами в эти ваши степи пешком уйду.
Насколько я знаю, с нее станется…
— Выискалась декабристская жена… Я ж не бросаю тебя в одиночестве, хватай этого рыжего остолопа — и вперед. А то она еще меня шантажировать будет!
Этот сволочной конкурс благородных сердец мне потихоньку на нервы действовать начинает…
— Малыш тебе все по делу сказал. Без тебя нам идти некуда. А тебя без нас грохнут.
— Хоть бы уж тем, что подслушивала, не хвалилась.
— А почему бы и нет? Тоже уметь надо, а потом, вы так тут орали — в Левосте слышно.
— И, кстати, о Левосте, — влез Малыш. — Адары там всех наверняка на уши поставили. Ее в лицо знают, меня тоже запомнить могли, так что делай выводы. Хоть на это ума у тебя хватит?
Резонно, что и говорить… И все равно, не люблю, когда меня переспорить удается.
Я проворчал:
— Ладно, до Ингерна вместе доберемся, а там видно будет, — и сменил тему. — Ты говорила, вас с Гельдой вместе захватили?
— Да. Только ее я в последний раз с неделю назад видела.
— Где и при каких обстоятельствах?
— Не стоит об этом сейчас, — попробовал вмешаться Малыш. Нет уж, пусть это жестоко, но о Гельде я узнать должен…
— Стоит, — жестко отрезал я. — Это для всей экспдиции может значение иметь. Как и то, что тебе насчет смерти Роджера известно. Я понимаю, тебе неприятно вспоминать…
— Неприятно, — вздохнула она. — Но раз уж ты так просишь… Тем более, с Роджером я тоже не все поняла.
— Ну-ка? — неожиданно заинтересовался и Малыш.
— Вам как — по порядку, или как бог на душу положит?
— Лучше по порядку. С того дня, как вы из замка вышли.
Она помолчала, собираясь с мыслями, потом вскинула голову:
— Ладно. После того, как мы вышли, повел нас Роджер какими-то козьими тропами, у него там в разных местах люди были расставлены, нас дожидались. Три дня нормально шли, без приключений, удивительно даже, а к концу третьего дня устроились на ночлег, в дневном переходе от заставы, как Роджер говорил. — рассказывала она медленно, словно нехотя. — Сели, развели костер, болтаем о том о сем… Роджер говорит: «Я сейчас», — ну, и отошел в кусты. Мы ждем, а его нет и нет. Долго не было, мы с Гельдой уже места себе не находим, надо искать идти… И тут появляется. Мы, конечно, хи-хи, ха-ха, а он только молчит и улыбается. Я смотрю — не в себе человек, даже приставать к нему н стоит. Ну, с каждым бывает, на каждого может найти… А Гельда — та сидит, от своего Камня глаз не отводит, потом вдруг вскочила, как кошка бешеная, в воздухе рукой что-то нарисовала — Роджер где стоял, там и лег. Я, конечно, понять ничего не могу, чо с ней, а она ко мне — и давай объяснять… Вот тут я как раз не совсем поняла: то ли с Роджером что-то не так, то ли это вообще не РОджер, то ли Роджер, но другой… Спрашиваю: «Если это другой, то где тот?» — а она мне: «Пошли, говорит, искать, если он только вообще живой»… Поискали, поискали — не нашли, а тут еще облава поблизости появилась, Гельда ее почуяла… Мы ждать не стали, пока они нас найдут, забрали у Роджера пистолет, ломанулись, как две идиотки, без куска хлеба… А облавы и с севера и с запада идут, так что двинулись на восток какими-то буераками, два дня бежали — только шуба заворачивалась, потом горы начались. Орденские от нас отстали, вроде, зато дельтапланы какие-то появились, Гельда сказала, от них прятаться надо, ну, мы и прятались…
