— Я понял, — Хот кивнул, очень серьезно посмотрел на меня и зачем-то отдал честь.
Выступать в роли парламентера мне еще не приходилось. По правилам полагалось держать в руке белый платок или тряпку, но ничего подобного у меня с собой не было.
Я отдал лейтенанту Хоту свою планшетку, награды и документы, и вышел из леса возле северных ворот.
Форт словно вымер, часовые попрятались за частоколом, возле стены громоздились сухие ветки для разжигания костров в ночное время. Над крышей казармы курился дымок, наверно варили кофе или кипятили чайник, приближалось время завтрака.
Немного не доходя до укрепления, я решил подать голос, чтобы часовой от страха меня не пристрелил.
— Эй! — крикнул я, — есть кто живой!?
На стене наметилось, какое-то движение, возможно меня рассматривали через бойницу.
— Я супер-лейтенант Бур! Хочу помочь Вам вернуться домой!
Последние слова я особенно выделил, чтобы меня услышали, как можно больше людей, сказанное одному, сказано для всех.
Послышался шум, и на стене появился лейтенант Жен.
— Господин Бур, — удивленно воскликнул он, — какая неожиданная встреча! Хотите войти?
— Хочу, — ответил я. Смотреть на него снизу-вверх было не удобно.
— Вы один?
— Я с эскадрой.
Лейтенант не нашелся, что ответить. Видя его замешательство, я крикнул, — открывайте Жен, я Вам не враг!
Он пропал со стены. Через несколько минут ворота заскрипели и приоткрылись.
В щель просунулся часовой и поманил меня.
Я протиснулся через приоткрытую створку и оказался во дворе. Прямо передо мной стояли лейтенанты Жен и Мас в окружении моряков. Некоторые лица показались мне знакомы. Выглядели десантники не плохо, видимо успели захватить с собой кое-какие припасы и от голода не страдали. По сравнению с ранеными, которых мы нашли, они казались вполне довольными жизнью, если бы не настороженные бегающие взгляды.
— Доброе утро господа.
— Вы один? — еще раз спросил Жен.
— Нет, — ответил я, — не один. Но пусть Вас это не беспокоит, атаковать форт, в ближайшее время, никто не собирается.
Офицеры переглянулись. Когда-то они служили взводными в моей морине, участвовали в мятеже и помогали в моем пленении, так что ничего хорошего от нашей встречи не ожидали.
Пауза затягивалась. Мне хотелось быстрей перейти к делу, поэтому я понял, что пора брать инициативу в свои руки.
— У меня есть, что Вам предложить, господа. Если мы договоримся, Вы сможете вернуться домой. Может быть мы пройдем в штаб, и все обсудим?
У меня не было тайн от нижних чинов, и про «дом» я говорил специально для них. Как бы не был велик страх перед справедливым наказанием за предательство, но другого шанса вернуться у них не будет. Чем быстрее они это поймут, тем лучше.
Видимо, офицеры не хотели вести подобные разговоры при подчиненных, потому что, услышав мои слова, Жен заволновался.
— Хорошо, — резко сказал он, повернулся и не оглядываясь пошел к штабу. По дороге Мас обогнал нас, открыл дверь, пропустил Жена и меня вперед, и вошел следом. Револьвер он не доставал, но я заметил, как он украдкой расстегнул кобуру.
В кают-компании было накурено и душно. Здесь ничего не изменилось, только на столе высилась гора грязной посуды, которую давно никто не убирал, походные кровати исчезли, а углы заросли паутиной.
Люди в форте были не на шутку напуганы. Артиллерийская канонада сделал свое дело. Старые страхи, отчаянное положение и полная неизвестность измучили остатки гарнизона. Не знаю на что они надеялись. Невозможно отсидеться в форте, когда дикие племена восстали. Даже если сначала аборигены занялись крепостью, то расправившись с отрядами Лоса, они очень скоро добрались бы до побережья. Бад бросил нового командира и сбежал. Он никогда не мог смотреть на несколько шагов вперед. Что им двигало, страх или забота о людях, я не знал и не у кого было спросить. Покинув крепость, он обрек подразделение на верную гибель. Если офицеры не сошли с ума, то мое появление они должны воспринимать, как единственную возможность спастись, как последний шанс.
Не дожидаясь приглашения, я сел за стол, лейтенанты расположились, напротив.
Все молчали, поэтому я достал сигару и закурил. Мас не сводил с меня глаз.
— Господа, — сказал я, — адмиралтейство прислало эскадру, сопротивление бесполезно. Если Вы добровольно сложите оружие, то я гарантирую Вам безопасность.
Жен ухмыльнулся. Он плохо выглядел, похудел, кожа на лице обветрилась и огрубела.
— Я не вижу никакой эскадры.
— Вы слышите артиллерийскую канонаду? — спросил я и, не дожидаясь ответа, продолжил, — это обстреливают Вашу крепость. Лос и его люди обречены, но у Вас еще остался последний шанс. Сдавайтесь и я обещаю Вам справедливый суд.
— Справедливый суд! — нервно выкрикнул Жен, — о чем Вы говорите? Возвращение домой невозможно. Нас ждет трибунал и неминуемая смерть.
Он говорил яростно и было ощущение, что во всех своих бедах лейтенант винит меня. Зная не устойчивую психику Жена я бы не удивился, если бы это действительно было так.
— Всегда можно попробовать оправдаться. У Вас богатые и влиятельные семьи, они замолвят за Вас словечко.
Офицеры молчали.
— Подумайте хотя бы о своих людях, — продолжал я, — они-то в чем виноваты?
— Я ему не верю, — сказал Мас. Он все-таки достал револьвер и положил на край стола.
— Я думаю он блефует. На лагерь напали и Лос отбивается от дикарей, а мы слышим орудия нашего крейсера и крепостную артиллерию.
Я совсем забыл про корабль, оставшийся на Диком острове. Конечно легкому крейсеру, который оставался под командованием адмирала Толя, «Великолепный» не по зубам, но при поддержке береговой артиллерии Орсу придется туго. Интересно, как там Пуи?
Слова Маса разозлили Жена. Он вскочил со своего места и сердито сказал, — не говори ерунды! В крепости почти не осталось снарядов, даже если бы на них напали все аборигены Дикого острова, они не устроили бы такую пальбу.
Взаимное недовольство офицеров было мне на руку. Слишком многое поставлено на карту. Сейчас каждый из них должен начинать думать о своей шкуре.
Жен повернулся ко мне.
— Кто напал на крепость?
— Крейсера, присланные для уничтожения предателей и заговорщиков, — соврал я.
Совсем не обязательно признаваться в том, что крейсер всего один. Каждый воюет, как умеет. В моем случае, немного вранья не повредит.
Жен подошел вплотную и навис надо мной.
— Сколько их?
Я фыркнул в ответ.
— Вы не в том положении, чтобы допрашивать меня. Я просто хочу сохранить жизни Вам и Вашим людям.
