— По здешним меркам мы большой отряд?
— Нет. Но поблизости всего несколько маленьких деревень. На десяток усталых солдат крестьяне еще могли бы напасть, но на нас вряд ли. Они теперь хорошо знают, что такое огнестрельное оружие.
— Слава океану.
— Господин супер-лейтенант, — смущенно сказал Муки, — Вы бы один не отходили далеко, как только-что на реке. Могут убить или выкрасть.
Меня передернуло.
— Бывали случаи?
Лейтенант кивнул.
Какое-то время мы шли молча.
— Что это Вы там напевали? — спросил я Муки.
— Местная песенка.
Отряд подтянулся. Десантники ускорили шаг, внимательно оглядывая окрестности, многие сняли карабины с предохранителей. Все понимали, что вступили на вражескую территорию. Странно, мы воспринимали реку, как границу, на этом берегу дикари, на том наша земля.
Я окликнул Тара, показал растопыренную ладонь и указал направление.
Лейтенант кивнул, что-то сказал своим людям и от нашего отряда отделилось пять человек и быстро побежали вперед, будут идти в авангарде.
Я стал думать о том, что когда-то аборигены покинули побережье и расселились далеко от океана. Интересно почему? Недалеко от нашего форта был заброшенный поселок и храм. Почему оставили деревню я еще мог понять, а вот как можно бросить святилище, оставалось для меня загадкой. И спросить было не у кого. В первой экспедиции с нами был ученный. Он написал книгу о Диком острове, но никакой полезной информации там не было, история колонизации и наблюдения за бытом дикарей. Получалось, что, погубив несколько экспедиций мы так ничего не узнали. Не сегодня-завтра, если повезет, мы сядем на корабль и поплывем домой, а эти земли так и останутся загадкой.
— Говорят, что адмирал Толь одаривал офицеров усадьбами. Вас тоже осчастливили? — спросил я Муки.
— Мне не дали, по молодости лет, но обещали, — беззаботно ответил лейтенант, но потом приуныл и сказал, — они вообще много чего обещали.
— Кто они?
— Адмирал и его заместитель Лос.
Я мельком взглянул на Муки. Интересно почему он загрусти? Задумался о том, что теперь не получит усадьбу с рабами или вспомнил какую-нибудь местную красавицу, которая научила его здешним песням?
— Скажите, Муки, — если бы Вам все-таки предложили усадьбу, рабов, высокий чин, Вы бы остались здесь или вернулись со мной?
Муки на мгновение задумался и очень серьезно сказал, — Дело не в том, что мне предложат, а в том, что у меня уже есть. Здесь я женился и у меня родился сын.
На мой вопрос он так и не ответил.
Мы шли весь день, три раза я объявлял привал. К ночи отряд достиг храмового комплекса. Я совершенно не разбирался в религии аборигенов, но знал, что почти весь год святилище пустует, и верующие посещают его только во время праздников. Три высокие пирамиды стояли в ряд, перед ними была большая открытая площадка, похожая на поле для игры в мяч, по бокам росли специально высаженные деревья, а за самим комплексом чернел лес. Тар со своими людьми осмотрел окрестности, но следов пребывания дикарей не нашел. Комплекс словно вымер, вокруг не души. Идти дальше не было никакой возможности, люди совершенно выбились из сил, к тому же в темноте мы могли сбиться с пути или попасть в засаду.
Я подумал, что самое лучшее, что мы можем сделать, это поспать несколько часов.
Услышав слово «привал», люди стали садиться на землю прямо там, где стояли. Я приказал костров не разводить и отряд поужинал сухими пайками. Офицеры собрались вместе, возле центрального здания. Мы поели консервов, выпили взятого с собой коньяка. Я достал карту и посветил фонариком.
— Лейтенант Тар, посмотрите, пожалуйста. Кажется, мы почти пришли.
Контрразведчик подсел поближе, и склонился над картой.
— Мы сейчас здесь, — сказал он и ткнул пальцем в бумагу, — нам осталось около 7 километров.
— Я собираюсь остаться здесь на ночь, — сказал я, — считаю, что идти в темноте опасно. Звуков боя я не слышу, значит наша помощь пока не требуется. Во сколько здесь светает?
— В пять утра, — ответил Тар.
— Значит подъем в пять.
Пирамиды были высотой с четырехэтажный дом, они возвышались над окрестностями, и я подумал, что можно забраться по наружной лестнице на самый верх и оглядеться. Лучшего места для наблюдения не найти. Сейчас в темноте делать это бессмысленно, но завтра утром я сам залезу на вершину. Два года назад я уже бывал в этих местах и даже сумел осмотреть центральный храм. За время моего отсутствия ничего не изменилось.
Отряд разместился на открытой площадке. Офицеры разбрелись по своим взводам, доктор остался со мной. Мы легли на траву, пристроив ранцы под голову вместо подушки. Сил совершенно не осталось. Ноги гудели, болела старая рана и разбитые губы. Я достал бутылку и сделал несколько глотков, прямо из горлышка.
— Вы что там, коньяк пьете? — спросил Сол.
— Да. Все тело ломит. Употребляю вместо снотворного и обезболивающего. Хотите?
— С удовольствием. Могу Вам, что-нибудь дать от боли.
Я протянул доктору бутылку, в темноте его почти не было видно.
— Не надо. Я лучше еще выпью.
Дневная жара спала, поднялся легкий ветерок.
— Тар говорит, что ночью температура может упасть градусов до 14-ти, — сказал доктор, возвращая мне бутылку, — странное место, не здоровое. Днем жарко, ночью холодно, хорошо хоть место сухое.
Я невероятно устал, но сон не шел. Доктор скоро захрапел, а я лежал с открытыми глазами и смотрел в небо. Все здесь было чужое и запахи, и звезды.
Такое со мной бывало, перевозбуждение после боя или дальнего похода не давало заснуть. Я нащупал в темноте бутылку и сделал еще несколько глотков. Вокруг ворочались люди, храпели, стонали и шептали во сне. Тяжелый переход еще долго будет напоминать о себе стертыми ногами и болью в мышцах.
Промучившись около часа, я все-таки задремал и во сне увидел войну.
После глупого ранения в бок я так и остался в госпитале на острове Сом. Здание отремонтировали. Проделанные снарядами дыры заделали, вставили новые стекла, принесли откуда-то пружинные кровати. Мне досталось местечко у окна, в маленькой палате рядом со столовой, и нянечки всегда первым приносили мне еду. На соседней койке лежал раненый в грудь штабной капитан. Ему было плохо, поэтому он почти все время спал. У него были сильные боли и ему кололи морфий. Колокольчика для вызова дежурной у нас в палате не было, поэтому иногда, когда действие лекарства заканчивалось и капитан начинал стонать, мне приходилось вставать с кровати и тащиться в коридор, чтобы позвать врача или сестру. Рана заживала хорошо, и врачи обещали меня скоро выписать. Знакомых на острове у меня не было, если не считать участников обороны, которые после боя прониклись ко мне большим уважением. Иногда они приходили проведать меня и приносили с собой местное вино в глиняных кувшинах, которое брали в харчевне по соседству, вечером кувшины обязательно надо было вернуть. Спасенного интенданта я больше не видел, говорят его перевели. Однажды ко мне зашел адмирал Крол. Он не стал садиться на предложенный стул, сказал пару слов и оставил на тумбочке пачку дорогих сигар.
