Изель сидел за столом, пил из деревянной кружки и поглядывал на Виту с кислой физиономией.
― Очнулась?
Вита села и опять потрогала ребра — ничего. Уставилась на мужчину исподлобья:
― Бездарная была засада, ― прохрипела. Мужчина хмыкнул и подвинул ей кружку:
― На, попей, «одаренная», а то каркаешь, как ворона, не пойми что.
― Вы идиоты. Кто так устраивает засады?
― А кто сказал, что мы ее устраивали? Пытались задержать и только. Ангелы шли жечь деревню… Н-да. Но ты права. Мы не очень преуспели.
― Потому что тупо было спланировано.
― А ты, острая, значит? ― прищурил глаз. ― Ладно, не бычься, ― махнул рукой, заметив ее неприязненный взгляд. И рубанул ребром ладони у горла. ― Мне Сантаны во хватает.
― Что с деревней?
― Головешки, ― бросил меланхолично и опять приложился к кружке с питьем.
Вита покрутила свою, попила и качнула головой:
― А могли остановить.
― Но получилось, как получилось. Умеешь лучше — научи, ― проворчал Изель.
«Шутишь?» ― покосилась на него. Чему она может научить? Ходячий труп, всю сознательную жизнь видевший лишь грязные стены подземелья, только и умеющий, что спасаться от холода и заставлять себя жить, когда уже мертва. Для нее все новость — от оружия до взаимоотношений меж людьми.
Но мужчина не шутил, и, судя по взгляду — ждал помощи и советов всерьез.
И Вита задумалась. Откуда она знает, как держать меч, как скидывать с лошади, откуда вообще знает, что лошадь это лошадь, а не ворона, например? Откуда ей известно, как действуют «звезды»? И почему бой показался ей привычным, почему она не испытывала страха, нервозности, откуда точно знала, что делать? И это видение…
Девушка хмуро уставилась на мужчину:
― Знаешь, я что-то видела. Мне показалось…
Впрочем, что?
― Чего показалось? ― заинтересовался Изель.
― Ничего, ― отрезала. ― А если хочешь помощи, давай думать, как убрать корни, а не крону.
Мужчина настороженно покосился на нее, отбарабанил пальцами по столу и спросил:
― Ну и как?
― Нужна карта дислокации, ― и смолкла — что за слово.
― Чего нужно? ― качнулся к ней Изель.
― Карта. Местности. И расположения. Чтобы знать, где они, где мы. Разведку провести, узнать их слабые стороны.
― Разведка у нас хорошо работает. А карта? Зачем?
― Чтоб иметь представление, ― и легла на стол — сил не осталось, перед глазами поплыло, и стало на все ровно.
― Эй? ― услышала сквозь туман.
Вита очнулась в незнакомой комнате и увидела Сантану. Тот нависал над ней и смотрел не мигая, обвиняя и назидая.
― Только не начинай, ― прошептала.
Состояние было — хуже некуда. Даже языком ворочать было тяжело. Терпеть же давящий взгляд Сантаны — невыносимо. Но мужчина, на удивление, молча развернулся и вышел, чем порадовал.
Вита была уверена, что смерть наконец-то вспомнила о ней. Но у той, видимо, затянулся отпуск, и уже к вечеру девушка была на ногах.
Изель принес в комнату ужин, и Вита принялась уплетать похлебку, будто ела первый раз.
― Карту-то нести? ― усмехнулся, глядя на ее зверский аппетит.
― Угу, ― буркнула, пережевывая пищу.
― Наша, ― кивнул одобрительно.
В его глазах блестело лукавство и, Вита насторожилась:
― Что?
― Ничего, ― усмехнулся и вышел.
Вскоре вернулся со свитком, как те, что читал Сантана. Отодвинул посуду со стола в угол и расстелил.
Карта оказалась довольно подробной. Вита с любопытством и пристрастием изучила ее и уставилась перед собой, переваривая.
Выходило, что положение демонов аховое. Ангелы заняли почти всю территорию не маленького континента, откинув демонов почти в океан. Им принадлежал Адаранский горный хребет, что змеей вился по побережью, и небольшие прилегающие к нему зоны вглубь континента. Даже Хангарт, что как пограничный пункт стоял на возвышенности и словно делил просторы на черное и белое, принадлежал ангелам.
― Надо с него начинать, ― ткнула в точку города на карте.
― С Хангарда? Без сопливых солнце светит.
― Почему в прошлый раз не взяли?
― Потому что до него было слишком много населенных пунктов. Не наших.
― А сейчас?
― Пара деревень.
До Виты дошло и она с подозрением уставилась на Изеля:
― Вы их уничтожили?
Ей вдруг стало холодно, внутри все сжалось от мысли, что не ангелы, а демоны уничтожают население, и она, дура, принимает ложь за истину, а истину за ложь.
― Не мы. В тех деревнях наших было половина. Мы что, своих будем рубить? Это белоголовые не разбирают — подпалят и рубят, всех кто пытается убежать. Никого не щадят. После — выжженная земля от горизонта до горизонта.
― Тотальное уничтожение, ― протянула.
― Не знаю. Полное — да.
Вита оттерла испарину со лба, перевела дух. Было бы паршиво, если оказалось иначе. И с чего ей в голову пришло, что демоны способны на зверства? Ведь есть неоспоримые факты — смерть малышки Ольгерды, ставшая искренней трагедией для того же Сантаны. Есть спасение самой Виты. И вытащили ее демоны, и вытащили из лап ангельских. Выкупили, выхаживают. И у той деревни не демоны зрелищем убитых наслаждались…
― Фу ты.
― Чего?
― Так, ― отмахнулась. ― Хангарт укреплен?
― Еще как.
Полог отогнулся и в комнату прошел Сантана, встал у стены, сложив руки на груди и сверху вниз поглядывая на «полководцев». Вита склонила голову и притихла. Изель вопросительно уставился на Изеля.
― У нас новый архан появился? ― голос что мед. Только горечи в нем много больше чем сладости.
― Угомонись. Никто не посягает на твою власть. Просто советуюсь. Может свежая идея есть.
― И как, есть? ― поджал губы, не спуская неприязненного взгляда с девушки.
Вите было неприятно и непонятно. Ей было хорошо с Сантаной когда-то, но, то время сейчас казалось пылью, выдумкой, зыбкой фантазией, не имеющей общего с реальностью. В реальности была ненависть, едкая, колючая, осязаемая, ощущаемая каждой клеткой тела и души. Она была, а вот было ли иное? Страсть, желание и… холод после. Мимолетность против каждодневности.
Сейчас Вита четко и ясно поняла, что была нужна Сантане как утеха или курица, готовая снести очередного отпрыска — не больше. И чувствовал он к ней столько же, сколько к рукописям, что постоянно читал, или креслу, в котором сидел. Но те не пойдут против, а Вита пошла. И получила. Нескрываемое презрение, уничижение.
Зачем она связалась с Сантаной?
Да откуда она знала что происходит? Такой обаятельный, красивый, заботливый после бездны времени в обществе зверей, способных лишь издеваться: пинать, бить, травить, морить голодом и холодом.
