– С ними и наши должны были в город пойти! – бойко убеждал он.
Предыдущий крупный торговый караван прошел здесь месяц назад. О повстанцах староста говорить отказался. На другом краю деревни Гримли удалось разузнать, что в селении пару дней назад видели несколько повозок, а люди, ехавшие к городу, были сильно напуганы. Гнали без остановки своих истощенных лошадей, на все вопросы отвечали, что едут в Карстольд, что на них напали разбойники из Лордарона… Здесь это никого не удивляло. Бароны регулярно наведывались в эти места и выжигали целые деревни, иногда это было ответом на вылазки повстанцев с территории Эрафии, но чаще всего – обычным грабежом.
«Нет, это дело не их рук, – решил Гримли. – Бароны получают огромные барыши от прохода караванов, зачем им истреблять один из них? Уменьшать свои постоянные, надежные доходы ради мимолетной наживы?»
Обо всем происходящем он мог только догадываться и потому продолжил свой путь к границе. Сразу за этим поселением дорога вдруг удивительным образом очистилась. Пропали люди, повозки и домашний скот. Также Гримли заметил, что из-за его воинского одеяния все разговоры о повстанцах в деревне заходили в тупик, и вообще жители явно не были с ним откровенны. Крестьяне не хотели, чтобы приезжий из города рыцарь знал об их симпатиях. Но они не подозревали, что этот юный паладин был кроме прочего еще и магом и легко прочел в их поверхностных мыслях, что мятежники регулярно бывают в некоторых домах, а в следующем к востоку селении вообще имеют открытую базу. Поиски следовало продолжить там.
Первые следы людей на дороге он обнаружил под вечер, и они его совсем не порадовали. Там, где каменистую и неухоженную долину пересекал ручей, в воде лежало тело. Гримли, возможно, и не заметил бы его – труп отнесло на несколько десятков ярдов от переправы, но воронье не случайно слишком низко кружилось над кустами. Гримли съехал с дороги прямо в воду – ручей имел меньше локтя глубины – и подъехал к телу.
Это был человек, не орк и не эльф, на нем была дешевая тонкая кольчужка, впопыхах криво натянутая поверх рубища, в котором несчастный спал, когда его застали враги. Гримли спрыгнул с коня и подтащил тело к берегу. Оно было тяжелым и скользким. Это был крестьянин, и бежал он явно с востока. Об этом говорили три стрелы, вошедшие в спину. Одну из них, не крепко засевшую, Гримли вырвал и внимательно осмотрел – черное оперение, зазубренный носик с кривой руной. «Черное – это орки, явно они», решил Гримли. Его астральному взору как реальная предстала картина.
Крестьянин безоружный ночью бежит по тропе, спотыкается, падает, в глазах ужас, впереди ручей, а сзади топот. Это орки, трое всадников. Они увидели ручей и сбавили ход, видимо, им было приказано не пересекать этот естественный рубеж. Мужик оглянулся и, увидев, что орки останавливаются, обрадованно выпрямился, по щиколотку сбежал в воду, тяжело дыша, обтер лицо. Хотел бежать дальше. Орк что-то буркнул, хотел повернуть назад, но на прощание стянул с плеча небольшой лук и пустил стрелу. Вот она – Гримли посмотрел на засохшую иву у самой воды: стрела прошла мимо жертвы и, оставив на стволе выбоину, сломалась от сильного удара. Остальные орки также стали стрелять, три стрелы прошли точно, а одна с шелестом ушла в траву на другом берегу. Мужик зашатался и рухнул в ледяную воду, разбив лицо о каменистое дно.
Гримли закрыл глаза покойному и забросал тело порубленными ветками. В том селении у самой границы может никого и не быть. Неужели это орочья банда вырезала караван, но откуда здесь так много орков, почти в тысяче миль от Кревланда? Гримли тронул коня и быстро поскакал на восток, лишь багрово-красное солнце светило ему в спину мрачными отблесками.
Все оказалась ровно так, как он и предполагал. На дороге Гримли встретились еще четыре трупа. Жертвы были обобраны, с них сняли все, включая резные безделушки – жалкие украшения бедняков, тела были утыканы орочьими стрелами. На сырой земле четко пропечатались лапы крупных хищников, на которых, видимо, ехали орки. Наконец уже на закате он добрался до самой границы и по поднимающимся дымам заметил селение. Вернее, свежие руины. Все сорок домов были сожжены полностью, до печных труб, кое-где стояли развороченные обгоревшие сараи. Тел нигде не было, крестьян или увели в рабство, или сожгли живьем.
«Это не повстанцы», – окончательно решил Гримли и, сойдя с коня, присел на поваленный обгорелый забор. Его мутило от того насилия, что разворачивалось здесь прошлой ночью. Все крутилось, роилось, не отпускало. Стоны… брызжущая кровь… огонь… крики сгорающих заживо людей… Достав сумку, Гримли собрал несколько стрел и, завернув их в кожу, убрал под седло. Это были важные доказательства, в восточные пределы Эрафии совершено вторжение орочьей банды численностью минимум в две сотни голов. Скорее всего, именно они повинны в гибели каравана, произошедшей на территории еще Лордарона. Никаких следов истребления торговцев в Эрафии не обнаружено. Вероятно, повстанцы не имеют к этому отношения, несмотря на то что местные жители явно им сочувствуют. Таким Гримли представлял свой рассказ Венку.
Тут и стоило ему повернуть обратно, если бы не то необъяснимое чутье разведчика, которое подсказывало ему: орки долго преследовали жертв на дороге, люди успели далеко уйти на запад, и значит, многие могли скрыться в лесах вокруг поселка. Ведь они прекрасно знают местность, защищаться было безумием, и многие наверняка разбежались. Те, кто ушел по дороге, стали легкой добычей кревландцев, а в лесу можно было рассчитывать и на помощь повстанцев, многим, видимо, обязанных местным жителям. Кто-то должен уцелеть.
И несмотря на сгущавшийся мрак, Гримли свернул с дороги. Но направился не назад, а на север, к лесу, по которому проходила граница между Эрафией и Лордароном.
Лес был хвойным и высокогорным, деревья вырождались до полукустарниковых форм, то тут, то там стояли какие-то уродливые, грубые вытесанные из камня идолы. Раньше эти места были обитаемы, за тысячу лет до основания Империи Солнца, появления Арагона и владык тьмы, люди жили здесь, вблизи гор, боясь спускаться на заросшие равнины, полные диких чудовищ, где тогда царили бессмертные эльфы – друзья и покровители леса.
Здесь все было тихо и безлюдно. Тени прошлого больше не восставали перед ним. Казалось, вся эта затея напрасна. Проехав так еще полчаса, Гримли заметил, что в глубине чащи то и дело вспыхивают мелкие огонечки. Такие часто бывают на болотах, но в горах болот нет, да и двигались они больно живо. Тут конь Гримли сдал назад, заржал, а земля впереди ухнула вниз, он с трудом удержал поводья. Перед ним была яма с кольями на дне. Деревья тут рубили давно. И ждали явно не орков, те только-только появились. Лес вокруг был полон ловушками, засадами, так можно было серьезно пораниться, не начав никаких переговоров.
Гримли подъехал к упавшей сосне и отломил сухой сук. Пристально посмотрел на него, и тот вспыхнул, превратившись в добротный факел. Не успел Фолкин поднять глаза, как услышал голос, а потом увидел человека. Тот сидел на ветвях соседнего дерева в одеждах варвара, и появился совершенно бесшумно. «Как я мог его не заметить?» – поразился Гримли.
– Зря ты пришел сюда, монах-рыцарь! Твои фокусы тебе не помогут, – заверещал тот противным высоким голосом и, спрыгнув с ветки, исчез за деревом.
В тот же миг раздался свист нескольких арканов, они были брошены с других деревьев точно на Гримли. Его стянули и подняли из седла раньше, чем он успел вытащить меч. Конь шарахнулся в сторону, и на нем тут же оказался другой всадник. Гримли подтянули вверх. Его голова и тело погрузились во что-то липкое и мягкое. Голова закружилась, и он на миг отключился. Более-менее придя в себя, обнаружил, что висит без шлема и оружия, оплетенный какой-то сетью, похожей на липкий невод, каким дядя Том ловил рыбу каждую весну. Эти парни, конечно, ловкачи, но они пожалеют об этой выходке, решил Фолкин. Он уже хотел сжечь путы силой мысли, но решил, что вежливее предупредить, а потом действовать.
– Я не причинил вам вреда! Отпустите меня! Как вы боретесь за справедливость таким подлым способом? Выходили бы драться в открытую! Эй, вы! – такую речь молодой рыцарь произнес, вися вверх ногами. Собравшиеся вокруг были больше удивлены его твердостью духа, чем тем, что он, как перешептывались очевидцы, поджег взглядом сухую ветку.
– Я хочу говорить с вашим вожаком, опустите меня на землю! Сволочи, шея сейчас сломается!
Вокруг Гримли слышал лишь перешептывания и отметил возрастающее число серых фигур внизу. Раздались чьи-то мягкие шаги, и приятный старческий голос велел:
– Опустите его, но тверже держите арканы!
Через мгновение сеть упала на землю, и Гримли ударился плечом, из-за чего доспех пребольно врезался в плоть. «Наверное, кровь идет», – подумал он, ощущая, как скользят белье и кольчуга.
