— Слепому потемки до пизды, — перебил Джастин — Он и так в темноте по жизни.
— Ну, или как курица с отрубленной башкой, — поправился Тим — Это не важно. Как-то это… Неправильно, что ли… И вроде тебя лично не касается, но запоминается почему-то.
— Тут тоже дело привычки. Другой вопрос, что не каждый день случается оказаться там, где кого-то собьют. Или еще как-нибудь к праотцам ненароком отправят. Ладно, это все философия. — слово «философия» Джастин произнес врастяжку, точно смакуя. Даже указательным пальцем куда-то в потолок ткнул, подчеркивая то ли невероятную важность и непостижимость, то ли совершеннейшую бесполезность самого этого понятия — В общем, слабоват сабжик для такой канители. Что-то другое надо искать!
— Без толку! — вздохнул Тим — Больше ничего такого…
— Наверняка было что-то! — продолжал настаивать Джастин — Просто ты, по бестолковости своей, не прочухал. Ладно, ладно! — замахал он рукой, увидев, как Тим начинает бычиться — Извини, чувак! Ты лучше скажи, кой черт надоумил тебя сюда сунуться?
— А куда же еще? — удивился Тим, как будто речь шла о чем-то в высшей степени естественном — Если меня хотят завалить, то уж точно не копы. И к копам они не сунутся, чтобы меня достать. А мне бы хоть отоспаться малость. С тех пор, как от братцев выбрался, так и шлялся незнамо где, на измене. Не жрал ничего…
Джастин усмехнулся:
— На твоем месте я бы на безопасность не рассчитывал!
— Почему это?
— Да так, — туманно ответил Джастин — Бывает всякое.
Вот уж точно. Бывает.
Повисла пауза. Та самая, когда и тема, вроде бы, не исчерпана, а добавить нечего. Неудобная пауза. Воплощенное уродство незавершенности. Тим уставился в пол, сфокусировав взгляд в одной точке и, казалось, начал отключаться. Джастин со скуки принялся оглядывать участок. Ничего интересного. Дежурный в форме, парочка голубков-детективов в штатском, воркующая о каких-то своих делах на диване, стеклянная стена, сквозь которую просматривалась улица, патрульная машина у входа. Черный «Линкольн», припаркованный на противоположной стороне.
В участок защел разносчик пиццы. Худощавый метис-индеец в солнцезащитных очках. День стоял пасмурный и в очках не было никакой необходимости. Разносчик Джастину не понравился. Слишком темные стекла, слишком выверенные движения. Разносчик пиццы обвел помещение глазами, задержался взглядом на копах в штатском, вскользь посмотрел на сидящих за решеткой Тима с Джастином и вновь повернулся к копам. Потом опять взглянул на арестованных, на сей раз более внимательно. Утратив к ним интерес, обратился к дежурному:
— Кто заказывал «Маргариту», сэр?
— «Маргариту»?! — хохотнул дежурный — Ты не по адресу, парень! Здесь едят бургеры! Знаешь, сочные такие, из мяса?
— Значит, не заказывали? — переспросил индеец.
— Разумеется, нет! Сказано же тебе!
— Тогда распишитесь здесь! — разносчик достал из кармана куртки бланк ложного вызова и протянул его дежурному. Тот черкнул в бланке корявую загогулину и вернул его разносчику.
— Будут бургеры, — заходи! — сказал он и подмигнул.
— Непременно, сэр! — спокойно ответил индеец и покинул участок.
Пока происходила эта беседа, ее внимательно отсматривали и прослушивали двое сурового вида молодых людей, которые сидели в черном «Линкольне».
— Так, наш краснокожий брат внутри. Добавь-ка резкости, Томми! Очки с камерой — дело, конечно, хорошее, только вот картинка плоховата. Ага, вот так, отлично. Что тут у нас? — Ланицки со своей подружкой… Дежурный… два арестанта… Стоп! Вождь, посмотри-ка еще разок на тех двух макак, что слева! ОК! Ну, Томми, сегодня наш день! Ты только подумай, какое везение! Это же тот самый щенок, из-за которого нам Джейк плеши проедает! Что ж, двух зайцев одним выстрелом… Что там с нашим сыном Микадо?
— На подлете. Будет через пять минут.
— Давай-ка отъедем куда-нибудь, Томми! А то как бы не зацепило.
Как только «Линкольн» тронулся с места, Джастина стало мелко трясти. Яркое и пронзительное дежа-вю посетило его. Он вдруг понял, где видел этого индейца-разносчика, черную машину и копа, любителя гамбургеров. На своих же собственных граффити-комиксах. Джастин знал, что вот-вот должно произойти. Он повернулся было к Тиму, собираясь заорать, что нужно как-нибудь выбираться отсюда, но Тима он не обнаружил. На его месте сидел мертвец. В летном шлеме и авиационных очках. Сквозь стекла очков на Джастина взирали шарики от пинг-понга с намалеванными на них зрачками.
— Что за… — начал Джастин, однако продолжение фразы утонуло в нарастающем реве легкомоторного самолета, который через секунду спикировал на крышу участка.
— Ну, вот и все, Томми! Блестящая работа. Думаю, премиальные мы заслужили!
Патологоанатом, вне всякого сомнения, — самая благодарная врачебная специальность. Если любой другой лекарь либо по злому умыслу, либо по ротозейству, либо по трагическому стечению обстоятельств может нарушить клятву Гиппократа в части основополагающих медицинских заповедей, то патологоанатом не способен сделать этого ни при каком расположении злокозненных звезд. Пусть там хоть Альдебаран нагнет Венеру в доме ущербного солнца при пятой фазе луны. Пусть он выйдет на работу пьяный в жопу и попутает секционный нож с бензопилой — пациенту от этого хуже не станет. Даже если патанатом всей душой возжелает переступить через принцип «Не навреди», — хер что у него получится. Ну, может, эстетику подпортит. Впрочем, эстетика — не по его профилю. Совсем не по его. Для этого существуют бюро ритуальных услуг.
Патанатом никому из своих коллег по медицинскому цеху ничего не должен. Зато ему задолжали все. Терапевты, гастроэнтерологи, зубодеры, окулисты, хирурги… Последние — особенно. Есть, конечно, и свои минусы, но в целом патанатом устроился неплохо. Он весел, жизнерадостен и беспечен. Опасная близость к таинству смерти делает его в глазах окружающих фигурой почти мистической. Предполагается, что патанатом осведомлен в этом вопросе значительно больше прочих. Чушь. А вот о жизни патанатом как раз-таки знает и лучше, и больше всех. Поскольку ежедневно имеет дело с ее последствиями.
«Та-ак-с! А что это у нас здесь?» — бодрым голосом спрашивает сам себя судмедэксперт, наметанным глазом углядев странное новообразование, затаившееся в самой сердцевине селезенки. Острым скальпелем он разрезает орган и с помощью пинцета извлекает из него плотный волосатый комок. Не очень-то это и просто. Комок похож на морского ежа. Сотни игл-щетинок вросли глубоко в ткань. Судмедэксперт промывает комок под струей воды, очищая его от свернувшейся крови. А, ну да. Именно она. Собачья шерсть. Рыжая с белым. Дворняга какая-нибудь.
