Путешественники успели закинуть сумки на плечи и сделать два десятка шагов, когда из лесу донёсся радостный вопль коротышки:
— Нашёл! Я грибочки нашёл!
Друзья ускорили шаг.
— Да большие какие, мясистые! — продолжал радоваться где-то впереди Гундарин.
Шур, а за ним и Максим перешли на бег.
— Вот я вас… Иди-ка сюда ты, увалень…
Шур рванул, не разбирая дороги. Максим оглянулся на приотставшую, явно не понимающую причины такой спешки Огницу, и тут…
— А-а-а!!! А-а-а!!! Отпусти, отпусти, кому говорю!
На секунду Максим застыл, как вкопанный. Потом снова ринулся вперёд, сквозь кусты, достающие едва до груди, сквозь деревья, больше смахивающие на кусты… И чуть не налетел на затаившегося на краю поляны Шура. Тот перехватил его, прижал палец к губам, заставляя молчать. Действо, разыгрывающееся на поляне, в самом деле заслуживало, чтобы его увидели. Гундарин-Т’адин собирал грибы. Или… грибы намеревались «собрать» коротышку?
Грибочки и впрямь были мясистые, аппетитные, с толстыми ножками, круглыми тёмно-жёлтыми шляпками, каждая размером с берет, которым коротышка обзавёлся в Добрии. И отправляться в сумку к незадачливому грибнику грибы не собирались.
— Ай! Отпусти! Кому говорю — отпусти! — коротышка пятился, не поднимаясь с четверенек, а земля вокруг него шевелилась, тут и там вспухала горбиками, осыпалась, обнажая белые… наверное, это тоже были ножки грибов? В отличие от верхних, что служили приманкой, у этих шляпок не было. Зато были маленькие, но очень голодные ротики. Ротики хватали коротышку за штанины, норовили добраться до тела.
К парочке друзей, затаившейся в кустах, подбежала Огница. Прыснула. Да, зрелище было забавным… Оно казалось забавным, пока Максим не посмотрел себе под ноги. В каком-то метре от них земля шевелилась. Грибница расползлась под всей поляной. Она пока что примеривалась, как лучше схватить добычу. Настоящая охота ещё не началась.
— Гундарин, беги оттуда! Быстро! — гаркнул Шур.
И будто услышав его крик, поляна вздыбилась сотнями белых отростков. Ближе к кустам они были маленькие, тонкие, но там, где ползал Гуня, из земли лезли настоящие гиганты. Коротышка заверещал, вскочил… тут же упал, схваченный за ногу… попытался опять вскочить…
Вряд ли грибы позволили бы ему это сделать. Но Шур не ждал, чем закончиться «гриболовля». В два прыжка вылетел на середину поляны, подхватил приятеля, закинул на плечо.
— Бегите! — заорал на Максима и Огницу.
И сам дал дёру, только пятки засверкали.
Они бежали, пока грибная поляна не осталась далеко позади. Потом, запыхавшиеся, упали на землю. На мокрую, холодную землю, но теперь на такие мелочи никто внимания не обращал.
— Покушал грибочков? — язвительно поинтересовался Шур. — Я думаю, в этом лесу добычи для нас нет.
Гуня засопел огорчённо, почесал макушку — берет его таки достался грибочкам. И покосился на сумку с провиантом. Максим предусмотрительно переложил её подальше. И услышал вдруг, как в животе у кого-то из спутников громко заурчало.
— Гуня, это ты кишками марш играешь?
— Мои кишки ничего играть не могут. Они в обморок упали от голода.
— Это у меня… — смутившись, призналась Огница. — Давайте быстрее уйдём из этого мира. Он мне не нравится.
— А уж как мне здесь не нравится, — фыркнул коротышка. — Рыжая кукла верно сказала, хоть и безмозглая: уйдём побыстрее отсюда.
— Правильное предложение, — поддержал и сфинкс. И добавил задумчиво: — Если мы знаем, в какую сторону идти.
Максим удивлённо посмотрел на него. О чём речь? Карта же никуда не исчезла. Потом задрал голову вверх… и понял. Пока они бегали туда-сюда, наползла туча, большущая, плотная. Теперь и не определить, где именно должно находиться светило. «Идти на северо-восток, пока не выйдешь к реке». Северо-восток — это направо, если стать к солнцу спиной. Вот именно, к солнцу…
Посыпался мелкий колючий снежок. Такой холодный, зараза! Гундарин ёжился, втягивал голову в плечи, прятал руки под мышками от кусачих белых мух. И Огница вновь дрожала. Это был слишком холодный мир для них.
— Макс, что это? — стуча зубами, спросила девушка. — Ты такое видел когда-нибудь?
— Конечно видел. У нас каждую зиму так бывает. Это снег… ну, та же самая вода, только замёрзшая. — Он поймал снежинку, сжал её в ладони. Показал капельку: — Видишь.
— Я думала, это сказки.
— Дура набитая, — буркнул под нос себе коротышка. — Я и то знаю, что такое снег, хоть никогда его не видел. Это мир гвыхов! Такой же злющий, как и они сами.
— Если это мир народа Двона, то нам лучше убраться из него как можно скорее, — вымолвил Шур. — Очень агрессивная раса.
С этим утверждением Максим был полностью согласен. Только куда убираться, непонятно.
— Не, лучше сидеть, — просипел коротышка. — Тепло экономить. Солнышко подождём.
— Нет, давай посидим. Прижмёмся друг к другу, чтобы тепло не уходило, — поддержала Огница. Хоть речь Гундарина, она, ясное дело не поняла.
Максим хотел было согласиться с этими двумя, подвинулся ближе. Но Шур резко вскочил.
— Если сидеть — вы замёрзнете. Нужно идти. Или бежать.
Бежать, ясное дело, никто не стал. Максиму и Шуру стоило труда заставить спутников хотя бы подняться и побрести дальше.
Лес вокруг становился гуще и выше. Сперва Максиму казалось, что деревья стоят голые, что они попали в мир вечной зимы. Но нет. Малюсенькие, тонкие, бурые, как кора деревьев, листики плотно прижимались к ветвям, оттого казалось, что их и нет вовсе. Впрочем, всё чаще среди корявых бурых деревьев попадались другие, с настоящей зелёной хвоей, пахнущие смолой почти по земному.
Под одной из таких «ёлок», опустившей лапы чуть ли не к самой земле, Гуня и заметил дыру.
— Нора… — затаив дыхание, сообщил он спутникам. Как будто те сами не видели!
— Ну нора, и что с того? — буркнул Максим.
— Это нора, ты что, не понимаешь?! Там тепло, там сухо. Мы заберёмся туда, и никакой снег нам не страшен. На Од’доме олли живут в норках. В глубоких, просторных, замечательных подземных домиках! Уютных, выстланных мягкой пахучей хвоей. Вот хвоя, вот нора. Сейчас наломаем веток, такой домик себе устроим!
— Я не советовал бы… — начал Шур.
Но коротышка его не слушал. Никто не успел и глазом моргнуть, как он юркнул под ветви дерева и скрылся в норе. А вскоре оттуда донёсся его радостный голосок:
— Отличная нора! Чистая, сухая. Гладенькая.
Шур посмотрел на Максима, Максим посмотрел на Шура. Они одновременно подумали об одном и том же. И в следующую секунду Максим рванул к дыре.
