Стоя спиной к временнику и впиваясь невидящим взглядом в бирюзовые волны Тихого Океана, Фальх ощущал, будто что-то острое пытается пробраться ему под кожу. Слова, будто тяжелая наковальня, опускались на грудь, заставляя сердце биться медленней и тяжелей. Скользящие знали, как нажать на самые болезненные точки души — такова была плата за прикосновение к вечности: они могли схватить сердце и сжать его до его полной остановки.
Нет, ему бы не хватило одного-единственного мгновения. Ему не хватило бы и сотни лет. Много дум утекло за бесчисленное количество ночей, много средств перепробовано, чтобы заглушить ту иссушающую жажду, что кислотой разъедала душу изнутри. Раз за разом возвращаясь в реальность, Фальх понимал, что его гложет даже не ощущение томящего, тотального одиночества, а парадоксальное чувство ущербной, нелепой неполноценности. Несовершенства. Будто ему чего-то не хватает. Будто на свете должно существовать что-то, что дополнит его и сделает тем, кто он есть на самом деле. Ответы могло дать только прошлое. Его родители… Фальх не любил это слово. Зачатие из пробирки вряд ли можно было назвать полноценным рождением. Но ученый жаждал взглянуть в глаза тем, кто его создал. Все остальные смыслы уже давно растворились в бесконечном потоке однообразных лет.
— Ты меня слишком хорошо знаешь, — сдавленно сказал Фальх.
— И я никогда не желал тебе зла. Но я не желаю зла и другим.
— Возвращаться с пустыми руками не имеет смысла.
— Такого не случится.
— Прошлое уничтожит все заслуги. Все возможности. Как поступить — ума не приложу.
— Сразу видно, что ты никогда не оказывался в новом мире с самого нуля, — иронично заключил Фо. — Твои мысли идут не в том направлении.
— Ты предлагаешь заявиться к Майеру, и на голубом глазу попроситься к нему в подмастерья?
— Ты задаешь не правильные вопросы.
— Тогда скажи мне, какие надо.
— Не утрируй, — осадил его Анноэф, — Я научу тебя всему. Лишь бы это принесло пользу.
— Буду признателен.
— Все зависит от выбора скользящего, — посмотрел на собеседника Анноэф. — И от его биографии в прошлом.
— Все временщики — ушлые приспособленцы, — чуть улыбнулся Фальх и, наконец, повернулся. — Я никогда не отличался подобными талантами.
— Твой самый большой талант — долголетие.
— Скорее, проклятье.
Начинало темнеть. После того, как Солнце скрылось за горизонтом, стратосфера еще долго светилась неестественным светом. Пребывая сама в себе, искусственная атмосфера переливалась еле заметными отблесками. На ее поддержание уходило огромное количество ресурсов. Не сколько финансовых, сколько интеллектуальных. Велось круглосуточное наблюдение. Корректировка шла непрерывно. Благодаря колоссальному труду леса росли, урожаи собирались, а море усмиряло огромные цунами, которые могли смести цивилизацию с лица планеты. Марс брал большую плату за схожесть с Землей. И единственный, кто мог ее заплатить, был Олимп.
Развернувшись, Анноэф вернулся на кушетку. Он уже давно чувствовал напряжение, которое испытывал его друг, но не мог с этим ничего поделать. Так происходило каждый раз, когда речь заходила о возможности отправиться в прошлое. Только сейчас все было несколько иначе. В отличие от всех предыдущих попыток, эта возможность была реальна и могла больше не представиться.
— Ты так и не сказал, причем тут крестоносцы. — Вспомнил начало разговора Фальх.
— Резервы которых нельзя подсчитать или измерить? — усмехнулся Анноэф, — А как же наша наука о времени? В ней тоже многое не подсчитаешь и не измеришь.
— И все же это — наука.
— Ха! Вот оно как… В таком случае я не закончил изложение плохих новостей.
Глава 12. Сквозь призму ненависти
— Ну, и кто туда полезет? — поинтересовался Гормер Виззард, глядя на замешкавшихся торментеров.
Команда следопыта уже минут двадцать как добралась до назначенной цели. Гирру она не обнаружила, зато нашла большое количество напичканных полезными ресурсами ловушек. Обойдя несколько из них, Гормер Виззард выбрал самую безопасную на вид. Ранее парочка торментеров уже пыталась опустошить первые попавшиеся на пути ловушки. Гормер тогда пожалел, что не настоял на своем и все-таки разрешил их опробовать. Первый же лазер чуть не разрезал Гриттир Ваус пополам. С тех пор следопыт твердо оценивал возможность своих подопечных и звезд с неба не хватал. Не исключено, что торментеры могли быть хорошими бойцами, но следопыт прекрасно понимал, что интеллект был явно не их сильной стороной. И всеми силами оттягивал тот момент, когда что-то пойдет не так — плохую репутацию снискать никто не планировал.
Вспорхнув на несколько метров вверх, вездесущие камеры усиленно зажужжали.
— Если никто не хочет, то я пойду, — пожала плечами Трайла Ццид.
— Прежде, чем пересечешь черту, запомни: датчики срабатывают в полуметре от статуй, — в третий раз повторил Виззард, — И уходи по заданной траектории. Никакой самодеятельности.
Тонкая красная черта метнулась вперед, а потом сразу же исказилась. Луч лег аккурат поверх зыбкого песка, покрывшего всю окружность ловушки. По нему предстояло пройти Тени, явно не особо заботившейся о своей дальнейшей участи. Гормера это всегда выводило из себя: подобные граждане довольно халатно относились к своей оболочке, в надежде после смерти приобрести еще одну. Утешало только то, что условия шоу это не предусматривали.
— Пфф, одна нога здесь, друга — там. Посрать и то дольше, — усмехнулась Трайла, решительно пересекая заградительную полосу.
Двухметровая змея из камня грузно нависла над головой женщины. Раскрыв широкую пасть, она вывалила свои острые клыки. Однако, даже не двинулась с места. Безопасное расстояние в полметра не активировало смертельный механизм — Гормер проверил это в первую очередь.
Сгорбившиеся горгульи, орлы, вскинувшие свои острые когти, гигантские ехидны, усыпанные сотнями игл — ловушка была напичкана готовыми ожить в любой момент статуями. В ее центре лежал стандартный стальной ящик, а над ним мерцала огромная цифра дополнительных бонусов.
Трайла двинулась вперед. Женщина оставляла за собой глубокие следы: мягкий песок податливо расступался, поглощая ступни практически по щиколотки.
— Пойду, отолью, — скучающее протянул Клинч Ддолен и, развернувшись, тут же свалил.
Гормер успел только цокнуть языком. Немного отклонив голову в сторону, он захватил краем глаза отошедшего мужчину. Однако, не двинулся с места. Напряженно оценивая каждый шаг Трайлы, следопыт не мог себе позволить отвлечься. Прикрыв от досады глаза, Гормер беззвучно пошевелил губами. Никто не услышал, что он сказал. Впрочем, никакого значения это не имело. Из груди вырвался старый-добрый мат.
Ворваться в ближайшие кусты со спущенными штанами было плохой идеей. Колючие ветки царапали кожу и цеплялись за спущенную одежду. Оказывая природе яростное сопротивление, Клинч показывал чудеса изобретательности. Однако, бой был неравным. То, из-за чего он затеял это рискованное предприятие, зависло прямо над головой. Методичные пощелкивая намекнули о том, что началась усиленная съемка. Смачно сплюнув в сторону, торментер кое-как вылез из кучи колких веток и резво продемонстрировал Марсу свое достоинство. А затем — еще одно. И только потом уже последовал неприличный жест, который он ткнул в ближайшую из камер.
Поддерживая руками штаны, Клинч выбрался из цепких лап кустарника и с брезгливостью подергал правой ногой. К подошве ботинка прилепился кусок листа, смешанного со слизью. Грязно выругавшись, торментер затянул пояс и, наконец, оглянулся. Мгновение спустя он уже практически лежал на земле: чуть ниже по пригорку, в метрах ста от него, возились с ловушкой трое гирру.
В центре возился паренек, пытаясь открыть стальные ядра с замысловатым замком. Удавалось это плохо, поэтому он и кидал их через всю ловушку в сторону девушек. Одна из сфер так и не долетела до места назначения, задев лазерный луч по касательной. Разрезанная на две неравных половины, она, искрясь и пыхая, упала на мягкий песок. Это был единственный промах. Подача у Баргета, на удивление, была неплохой.
