– Марина Яковлевна! – выкрикнул я.
– Что? – она посмотрела на меня, и вряд ли я смог бы понять тогда причину тщательно скрываемого удовлетворения. Даже если бы вообще его заметил.
– Разрешите мне… – чересчур самоуверенные и в чем-то хвастливые слова дались мне нелегко. – Разрешите, и я создам стационарный проход.
– Урок уже закончен, – медленно сказала она и добавила: – Ты можешь не справиться с этой задачей. По крайней мере, сейчас.
– Если урок закончен, – в тон ей ответил я, – позвольте мне просто потренироваться. Здесь.
– Хорошо, – она улыбнулась уголками губ. – Пожалуй, я даже останусь – мне интересно, что у тебя получится. Если еще кто-нибудь останется, ты не будешь против?
Еще бы я был против! И почему я был так уверен в своих силах?
– Нет, конечно, – мне удалось ответить вполне спокойно.
Странно, но Семен промолчал, уж от него я ожидал любых колкостей. Зато Соня вдруг сказала:
– Ты справишься.
Эти два слова стали вдруг неожиданно очень важными для меня. Не потому ли, что в них была вера? Может быть. Но я не стал вдаваться в рассуждения, да и не нужны они были.
Что заставило меня вызваться на это задание? Высокомерие, надменность Клауса, демонстрируемое им превосходство? Желание ни в чем ему не уступить? А может быть, жгучий интерес к новому опыту, еще неподвластным умениям? Бог знает, до чего бы я додумался, если бы не прекратил мысленный разнос. Концентрация. Непослушные мысли снова попытались разбежаться, отвлечь от главного.
Концентрация.
Дыхание.
Успокоившиеся мысли, как лучи солнца, сфокусировались в линзе четко осмысленной задачи и уже единым лучом продуманного алгоритма вырвались на свободу.
Нет, я не буду выращивать дерево. Не хочу быть копией, не хочу повторять, тем более, за Клаусом.
Земля ощутимо вздрогнула, потом снова и еще несколько раз подряд. Исполинское дерево сердито заскрипело, затрещало, но оно зря беспокоится – я не хочу его калечить. Пусть даже его вырастил Клаус. Самодовольный индюк! Опоздал на урок, а…
Концентрация.
Дыхание.
Мои глаза закрыты, чтобы не отвлекаться на разворачивающуюся картину и удивленные лица одноклассников.
«Ты справишься», – сказала Соня. Иногда я жалею, что мы с ней только друзья, хотя нет, больше, чем друзья – семья. Мы друг за друга готовы…
Концентрация.
Дыхание.
Я уверен, что никогда прежде не работал с реальностью так быстро. Мне не нужны деревья, чтобы открыть проход. Я не думаю о Клаусе, потому что его мнение для меня неважно. Не ради этого я учусь. Я знаю, что Соня, как и Рыжий, а может и больше, верит в меня. Мы больше, чем друзья.
Я не обратил внимания на удивленные вздохи и сдавленные восклицания. Я знаю, что мое творение должно выглядеть грандиозно. Я так хочу.
Грохот утих, и земля перестала дрожать. Я открыл глаза.
– Ну ты дал! – выдавил Рыжий.
– Отныне это будет прекрасным ориентиром для всех, кто так или иначе здесь окажется, – промолвила Марина Яковлевна и сразу спросила, – Дверь?
– Она готова, – ответил я, не отрывая глаз от собственного детища.
Это было похоже на гигантскую каменную стелу. Мемориал Линкольна по сравнению с ней показался бы крошечным недоразумением. Тем значительней казалась дверь, к которой вели ровно тридцать три широких ступеней. Не знаю, откуда я взял это число.
– Ну что же, – усмехнулась Учительница, – если больше никто не хочет потренироваться, возвращаемся в класс.
И мы двинулись по направлению к моему творению.
– Ты справился, – сказала Соня.
Что же, мне действительно было интересно снова оказаться в классе у Марины Яковлевны, снова увидеть своих старых друзей, Клауса… С грустью оглядываю ребят и неизменившуюся за все эти годы Учительницу. Представление окончилось, и пора уходить.
Всё.
– Но почему? Почему?
– Потому что быть правым – еще не означает выиграть спор. У Необходимости свои законы, и правда – лишь один из них.
Роджер Желязны (История рыжего демона)
Я открыл глаза, лежа в постели в своей квартире. Стрелки часов показывали восемь. Непримиримо зазвонил будильник, и в спальню зашла жена.
– Ты уже проснулся?
– Да, только что.
– Хорошо. К чаю будут кексы.
– Отлично, – я улыбнулся ей.
Холодное ноябрьское утро встретило меня ясным небом и маленьким шариком испуганного солнца, зависшим, кажется, над крышей соседнего дома. Людей на улице было мало, а автомобилей на стоянке много – понедельник. Форд встретил меня радостным морганием фар и двойным «бипом» сигнализации. Дорога на работу отняла всего четверть часа.
Отчет о командировке не занял много времени, и его вывод был очевиден – оборудование закупать нужно. Однако директор подозвал меня и сказал: «Смотри сюда». На экране его монитора появилась картинка. И что это? Точно такой же агрегат, что и в Минске, только продавался он здесь, в Киеве. А цена? Не намного выше. Я посмотрел на дату выхода этого объявления о продаже – там был указан вчерашний день. Мда… Бывает же такое. Естественно, смысл в приобретении оборудования за границей отпадал – разница в цене была не настолько велика, чтобы заниматься его доставкой из другой страны. С одной стороны, это было хорошо – меньше хлопот, а с другой стороны, мне понравился Минск, и съездить туда еще, я бы не отказался. Но, выходит, уже не в этот раз.
Короткое совещание закончилось удовлетворением моей просьбы об отгуле, но после решения вопросов, связанных с оборудованием и его покупкой. Продавец находился на Виноградаре, я взял с собой нашего механика, и за час мы туда добрались. Да, это та же машина, смотреть которую я ездил в Минск. Механик, довольный состоянием агрегата, поцокал языком и незаметно для продавца показал мне поднятый вверх большой палец. Ясно. Связавшись с директором и подтвердив наличие товара, его удовлетворительное состояние, актуальную цену и возможность доставки, я получил «добро» на дальнейшие действия. Эти действия предусматривали залог, который я оставил продавцу и получил от него расписку. Ну вот и все, дело сделано. Оставшуюся часть сделки проведет непосредственно руководство.
Московский мост и проспект Ватутина пропустили без задержек, когда я вез механика обратно на работу. Довольный сделкой, директор без лишних вопросов отпустил меня в отгул на два дня. Наступило обеденное время, и я, уже свободный от рабочих обязанностей, направился на Дарницкий рынок.
Оставив машину у общежития, зашел на территорию рынка. Что значит понедельник! Людей очень мало, и покупателей было едва ли больше откровенно скучающих продавцов. Павильон, в котором я позавчера виделся с Мариной Яковлевной, оказался пуст больше, чем наполовину. Поискал ее взглядом и не нашел. Я не знал, где она живет, как и она не знала, наших, ее учеников, адресов. Я набрал на сотовом номер Учительницы, но мне ответили лишь длинные гудки. Едва сбросил вызов, как тут же на мой телефон поступил входящий звонок. Глянув мельком на дисплей мобильного, я принял вызов.
