Еще через полгода Гэри был арестован за разгром боулинга и попытку убийства. Хронология событий выглядела следующим образом: в 14.45 Гэри сидел со своей подружкой Ханной во французском кафе. Болтали о всяких пустяках. Пили легкое белое вино. В 14.53 Гэри сделал неудачный глоток, в результате чего немного вина попало в дыхательное горло. Гэри закашлялся. Кашлял надсадно и долго. Ханна попыталась встать из-за столика и чем-нибудь ему помочь, но Гэри остановил ее упреждающим жестом. В 15.02 Гэри перестал кашлять, закрыл глаза и с облегчением откинулся на спинку дивана. Задышал ровно и глубоко. В 15.04 Гэри разомкнул веки и взглянул на Ханну. Ханна испугалась.
«— Знаете, — говорила она потом в полиции — Он так смотрел… Вы когда-нибудь видели глаза ядовитой змеи? Нет, они не злые… Злыми бывают глаза у того, кто знает и о существовании добра. А змея о нем ничего не знает. Вообще ни о каких чувствах. Она рождена для того, чтобы убивать. У нее нет альтернативы. Поэтому ее взгляд… Даже не знаю… Неизбежный. Неумолимый… Вот так вот он и смотрел…»
— Гэри? — робко окликнула Ханна.
— Року!(шесть по-японски) — хрипло ответил Гэри.
— Извини? — не поняла Ханна.
— Року! — повторил Гэри, потом встал и, не попрощавшись, ушел.
В 16.37 Гэри со своим вакидзаси объявился в захудалом круглосуточном боулинге в десяти кварталах от кафе, которое покинул полтора часа назад. Посетителей почти не было, лишь парочка пенсионеров лениво и неуклюже гоняла шары на дальней дорожке. Гэри сделал ровно шесть шагов от входа, остановился и огляделся по сторонам. Потом вынул меч из ножен. «Не поверите, — рассказывал на допросе бармен боулинга — Этот сукин сын все делал очень красиво. Красиво вошел. Красиво вытащил эту свою штуковину. Словно в кино…И после, когда он начал крушить все, что под руку попадалось, это было красиво. Просто восхитительно! Он как-будто танцевал…»
— Ити! — выкрикнул Гэри, высоко подпрыгнул и снес в прыжке один из светильников, свисавших с потолка на длинных шнурах.
— Ни! — меч надвое рассек журнальный столик.
— Сан! — Гэри уже был у барной стойки. Секунда — и не стало аппарата для розлива пива. Ароматная пенная струя ударила в потолок и тут же опала.
— Си! — Гэри прошелся по витрине с дорогими напитками.
— Го! — На сей раз досталось автомату со снеками.
— Року! — не устояла перед Гэри декоративная пальма в кадке.
Пауза. Поклон. Поворот. И снова: «Ити! Ни! Сан! Си!»… Полиция, вызванная вовремя спрятавшимся барменом, прибыла на десятом кругу его разрушительного танца. Гэри как раз нацелил меч на шею одного из пенсионеров, в завороженном ступоре наблюдавших за его балетом.
— Бросай оружие! — вопили ворвавшиеся в помещение копы.
Гэри резко обернулся к ним, на мгновение застыл и вдруг рухнул без чувств. Копы надели на него наручники и, бесчувственного, отвезли в участок.
В 19.30 об этом стало известно отцу Гэри. Накамура-старший немедленно позвонил своему адвокату. В 20.30 оба были в участке. Гэри к тому времени уже пришел в себя. Он ничего не помнил и очень сильно недоумевал по поводу своего нахождения в таком месте и с такими украшениями на запястьях.
— Бывало с ним такое раньше? — спросил Накамуру-старшего полицейский лейтенант.
— Нет. Такого — нет. Но память один раз терял. Именно тогда, когда у него появился этот чертов меч. До сих пор не знаю, где он его раздобыл. А сын не помнит. Он тогда, вроде, выпил… — обстоятельно ответил Накамура-отец.
— Выпил, значит… — задумчиво произнес лейтенант, потерев пальцами переносицу. — Его подружка говорит, что и сегодня они что-то там пили. Совсем чуть-чуть, по ее словам. Что ж, похоже на патологическое опьянение. Мой Вам совет, сэр, — лечите парня. Кстати, я знаком с одним замечательным доктором. Он просто кудесник в таких делах. Оставлю Вам его визитку.
Накамура-старший поблагодарил и визитку принял. Свобода сына обошлась ему в копеечку. Он возместил все убытки боулингу, моральный ущерб пенсионеру и подписал вместе с Гэри досудебное соглашение, обязывающее того пройти специальный курс лечения.
Лечением занялся тот самый кудесник, рекомендованный копом. Накамура-отец предварительно проверил его репутацию, оказавшуюся безупречной. Гэри согласился на глубокую гипнотерапию. Доктор провел с ним пару десятков сеансов, основательно поковырялся у него в мозгах, после чего торжественно объявил, что отныне Гэри — полноценный лояльный член общества, не представляющий для него ни малейшей опасности.
Ну да. Возможно, Гэри на самом деле был исцелен. Зато время вокруг него вскоре совершенно сбрендило. Занедужило тяжелой формой шизофрении. Доселе невиданной.
Началось все с легких галлюцинаций. Гэри мог идти по улице и вдруг услышать над головой тяжеловесный гул моторов низко пролетающей эскадрильи бомбардировщиков. В том, что это именно бомбардировщики, Гэри ни минуты не сомневался, и даже мог сказать, что это за самолеты, чьи они и сколько налетал каждый из них. По звуку. Гэри смотрел вверх, но небо было пустым. Гул прекращался. Но через некоторое время Гэри слышал вдали грохот разрывов. Эскадрилья вела боевую работу. Потом самолеты возвращались. Ki-29. Пьяджо. Дорнье… — отмечал про себя Гэри. Это свои. Были и вражеские. «Блэкбёрны», «Дугласы», «Локхиды», «Илы»…
В другой раз Гэри мог услышать звуки рукопашной схватки. Свист пуль. Приказы командиров. Крики солдат. Стоны раненных. Иногда он слышал рев военных парадов на больших площадях или просто размеренную поступь подразделения пехотинцев, проходящего по соседней улице. Жутко странная хуйня. Но Гэри почему-то не удивлялся. Жил своей обычной жизнью. Не удивился он даже тогда, когда к слуховым галлюцинациям добавились зрительные. Сначала это были скромные бесформенные призраки, изредка мелькавшие в периферийном секторе обзора. Затем они стали наглеть, жиреть и синхронизироваться с акустическими фантомными эффектами. Настал день, когда Гэри, заслышав гуд авиационных двигателей, взглянул вверх и воочию увидел самолеты. Они шли почти на бреющем полете. Гэри отчетливо разглядел бортовые номера каждого из них. Символы солнца с расходящимися от него лучами, начертанные на фюзеляжах. Крышки бомболюков, которым не терпелось открыться. «Беременные суки! — пришла в голову Гэри неожиданная метафора — Суки, беременные чьей-то смертью! Благословен будь плод чрева их!»
Парады, сражения, прочая галиматья… Теперь Гэри их и слышал, и видел.
На первых порах картины, которые наблюдал Гэри, были вписаны в реальный ландшафт, ландшафт современного города, существующего во вполне вменяемой системе временных координат. Они лишь брали в аренду небольшой участок пространства. Вроде как. Но вскоре стало хуже. Только что Гэри стоял у пешеходного перехода. Вокруг него высились небоскребы. Накрапывал мелкий дождь. И вот он оказывается на площади Императорского Дворца в Токио, среди простолюдинов, ожидающих церемониального выхода императора. Небо — безоблачно и исключительно прозрачно. 1941-й год. Военная удача благоволит Японии. В толпе только и разговоров, что о последних сводках с фронтов. Нация не то, чтобы воодушевлена — нация заходится в перманентной патриотической истерике. Если на улице собираются больше трех японцев, они немедленно начинают петь национальный гимн.
