В воздухе стоял грохот пролетающих самолетов, но никто не обращал на него внимания.
Шли молча, полковник закурил. Примерно через полчаса быстрой ходьбы, полковник остановился и опять полез за сигаретой.
— Ну, вот мы и пришли, я живу в этом доме, — он показал на небольшой дом за железной оградой, который казался пустым и заброшенным: за оградой весь участок зарос бурьяном, окна закрыты ставнями, фасад весь полупился и пошел пятнами. Это явно был недешёвый район и жилище полковника выглядело уныло и неуместно на фоне шикарных коттеджей по соседству. Рядом с забором стояла машина с выключенными фарами, но за рулем кто-то сидел.
— Скажите, Бадди, — спросил он, глубоко затянувшись, — а почему Корбен вас отпустил? Или он просто такой тупой?
Бадди усмехнулся:
— Вы его знаете ненамного меньше меня, полковник. Не могу сказать, что я от Корбена в восторге. Но он точно не тупой.
Полковник кивнул:
— Не стану спорить. Но такого великодушия я от него не ожидал!
Они помолчали, потом полковник показал глазами куда-то в сторону:
— Там, за поворотом, вы найдете спуск в служебное метро. Провожать вас не стану, здесь камеры. Но вы и сами не заблудитесь. Прощайте, Бадди! — полковник зажал сигарету в зубах и протянул руку. — Я желаю вам удачи!
— Вам тоже удачи, полковник. Спасибо за помощь… и понимание! — пожал протянутую руку Бадди и пошел ко входу в служебное метро.
Полковник докурил сигарету, выбросил окурок в урну, подошел к стоящей машине и сел на пассажирское сидение.
— В отдел, — скомандовал он. — Оповестить всех начальников служб, совещание через сорок минут.
РЯЖЕНЫЙ ПАТРУЛЬ
Остановку Тигран нашел сразу. Точнее, не остановку, а большое скопление народа. Когда он подошел поближе, то увидел сначала только мужчин, а женщины стояли поодаль на своей остановке. Что одни, что другие, все были одеты в недорогую одежду белого или черного цвета. У некоторых мужчин были брюки и застегнутая на все пуговицы рубашка, у других шаровары и длинная рубаха до колен. Большинство носили бороду, потому небритость Тиграна в глаза не бросалась. Но вот в своей одежде он выглядел ужасно нелепо, на него показывали пальцем и весело перешептывались.
Неожиданно люди перестали улыбаться и разговаривать, все разом стали смотреть себе под ноги.
— Ты кто? — услышал Тигран сзади высокий неприятный голос.
Он обернулся: перед ним стоял большой и толстый человек, разодетый в такую яркую одежду, что рябило в глазах: красные шаровары, желтые сапоги с загнутыми носками, тонкая белая рубаха и кафтан, отороченный мехом. На голове высокая белая шапка с деревянной ложкой вместо кокарды. Подпоясан он был желтым кушаком, за которым торчали длинный кривой кинжал и два кинжала поменьше. С левой стороны висела большая сабля. Рядом с ним находились еще четверо мужчин среднего возраста в таких же красных шароварах и высоких шапках, с саблей на боку. А в остальном их одежда выглядела намного скромнее. И у всех были гладко выбритые подбородки и длинные закрученные кверху усы.
— А ну, аскеры, посмотрите, что там у него! — скомандовал толстяк, и двое его помощников тут же обшарили карманы Тиграна. Один наткнулся на сапожный нож и, радостно улыбаясь, протянул начальнику. Второму достались монеты, он никак не мог поверить, что это вся добыча и лез к Тиграну в карман снова и снова.
— Я так и думал! — подкрутил ус толстяк. — Этот вор ходит по остановкам и режет карманы правоверным. — Он положил монеты на свою ладонь и горестно покачал головой, — негодяй, он крадет у людей последнее!
Тигран понял, что дело принимает скверный оборот. И кто эти люди?
Он склонил голову и заговорил робким срывающимся голосом:
— Эфенди, у меня и в мыслях не было…
— А ну молчать! — взвизгнул фальцетом толстяк, его лицо побагровело, а усы воинственно встали дыбом. — Это когда я в лавке стою и обслуживаю всякий сброд, меня можно называть «эфенди». А сейчас я чорбаджи полка гражданского патруля и обращаться ко мне ты сейчас можешь только так!
— Прошу простить мне мою глупость и дерзость, господин чорбаджи! — дрожащим голосом закричал Тигран, — Всевышний свидетель — я и в мыслях не держал вас так оскорбить!
— Да ты никак не угомонишься, червяк! — звонко крикнул чорбаджи. — Кто позволил тебе нарушать приказ Верховного суда о запрете призывать в свидетели Всевышнего?! А ну-ка взять его! — велел он своим помощникам.
Двое патрульных, что обыскивали Тиграна, тут же взяли его за руки и завели ему их за спину. Подошел автобус, люди осторожно двинулись было к нему, но чорбаджи крикнул своим тонким голосом:
— Всем стоять! Аскеры — к дверям!
Двое других подчиненных толстяка тут же встали у дверей автобуса, держа ладонь на рукоятке сабли.
Чорбаджи обвел взглядом присутствующих.
— Я не могу к вам обращаться так, как подобает обращаться аскерам гражданского патруля к правоверным гражданам Халифата. — Он вновь строго посмотрел на присутствующих, пристально вглядываясь в лицо каждого. — Потому как среди вас есть сообщники этого вора. Волею давшего мне власть великого халифа, да будет он править вечно, я задерживаю вас, — он сделал паузу и торжествующе закончил, — Всех!
Тигран посмотрел на мужчин, что стояли с ним на остановке и понял, что надеяться ему не на что: у всех на лицах только испуг и покорность. Аскеры чорбаджи вытащили сабли из ножен и левой рукой стали толкать мужчин в сторону от остановки. Так они растолкали народ в колонну и куда-то повели, постоянно покрикивая и раздавая толчки и оплеухи. Глаза у них радостно горели, было видно, что происходящее доставляет им большое удовольствие.
Идущий рядом с Тиграном пожилой мужчина с ненавистью посмотрел на него и большим пальцем ткнул себя в горло. Это явно была угроза!
Шли они около получаса, аскеры, ускоряя шаг, перемещались вдоль колонны, постоянно покрикивали на задержанных и толчками заставляли держать строй. Встречающиеся им прохожие тут же отворачивались и шли в другом направлении. Тигран подумал, что убежать не составило бы большого труда: охранников всего четверо (толстый чорбаджи не в счет!) и со своим оружием им его ни за что не поймать. Но для этого ему пришлось бы снять штаны: бежать в них он бы точно не смог!
Внезапно к реву самолетов добавился вой сирены из громкоговорителей на минаретах. Вой становился нестерпимо громким, потом прервался так же неожиданно.
— Внимание! — раздалось из тысяч громкоговорителей, эхом разлетевшись по всему городу, — ТРЕВОГА! Всем подданным великого халифа Абдул-Меджида III, да будет он править вечно, срочно покинуть жилища и скрыться в убежищах! В случае отсутствия убежища поблизости, лечь на землю в стороне от зданий любого типа. Всякое передвижение по городу разрешено только для групп военнослужащих и полиции. Внимание! ТРЕВОГА… — запись повторялась раз за разом. Колонна остановилась, все посмотрели на чорбаджи.
— Ну что встали? — визгливо закричал он, — это относится к подданным великого халифа, да будет он править вечно. А вы преступники! Марш вперед!
Люди переглянулись и обреченно двинулись вперед, не обращая внимания на призывы громкоговорителей.
Внезапно из-за ближайшего поворота появились полтора десятка военных в противогазах. Они бежали к задержанным, жестами показывая, что нужно лечь на асфальт. Колонна остановилась, что привело чорбаджи в ярость. Он вышел вперед и громко закричал:
— Это преступники, задержанные властью, данной мне…
Первый солдат подбежал к чорбаджи и, не останавливаясь, ударил его ногой в грудь с такой силой, что тот пролетел по воздуху к середине колонны и с шумом грохнулся на землю, его высокий тюрбан отлетел в сторону.
Аскеры первыми упали на асфальт, стараясь не смотреть на солдат. Остальные тоже быстро легли.
— Всем лежать! — через микрофон противогаза глухо приказал офицер. — В случае начала обстрела оставаться на своих местах. Не вставать и никуда не уходить!
