— Кто, она, сэр?
— Крыса. Она снова шуршит под стенкой.
Проснувшись, Рик первым делом увидел потолок и поначалу даже не понял, где находится, ведь этот потолок был ему незнаком.
Белые панели из крашеного пластика, дохлая муха в паутине, несколько жирных пятен — наверное, от испорченных сардин.
Рику приходилось открывать такие банки: только подденешь крышку — и бах! — все содержимое летит кверху. А однажды прилипшая к потолку сардина установила рекорд и не падала целых полгода. А потом свалилась в чашу с пуншем, которую Рик сварил из стеклоочистителя и витаминизированного порошка.
Но то было дома, а этот потолок определенно был чужой и выглядел прорисованным во всех подробностях, из чего следовал вывод, что ночью Рик совсем не пил.
Он вспомнил скоростную лодку, ветер и брызги в лицо. А еще большую бутылка сахеллы «Абенино» с фруктами. Но это было днем, а что было вечером? Ничего не было. Вечер оказался стерт дневным «Абенино», но ночью Рик точно ничего не пил.
Повернув голову, он обнаружил, что находится на просторной, залитой светом веранде. Солнечные лучи свободно проходили через широкие застекленные рамы, и половина веранды была во власти солнца. Лишь кровать, на которой спал Рик, пока еще оставалась в тени, а окно с его стороны было прикрыто застиранной занавеской.
Одно из стекол в раме было выбито, и ударявший в него ветер доносил с берега крики чаек и трепал занавеску, как молодой кот.
Рик сел и почувствовал под ногами чистый деревянный пол. Его шорты были на нем, майка тоже. Рядом с кроватью стояла пара его сандалий. Бейсболка лежала на деревянной скамье.
Поднявшись, Рик прошелся по веранде, ощущая движение свежего воздуха, от которого свербело в носу.
«А вдруг здесь никто не пьет?» — подумал он, вспоминая, что собирался переехать на какой-то остров. Могли на острове не пить? Могли.
Рик толкнул дверь во внутренние комнаты, и в лицо ему пахнуло перегаром. Этот запах вселял надежду — на острове пили.
Войдя в комнату, он увидел спящего на неразобранной кровати человека. На нем были рыбацкие холщовые штаны и грубая рубаха. Лицо спящего прикрывала потертая соломенная шляпа, которая подрагивала от размеренного храпа.
Рик огляделся, надеясь увидеть бутылку, хотя бы пустую, но на единственном столе лежали только пачка сигарет «Нептун» и два красных яблока, одно из которых было надкусано.
Внезапно спящий рыбак перестал храпеть и явственно произнес:
— Уже проснулся?
— Проснулся… — ответил Рик, глядя на рыбака и пытаясь определить, как это он ухитряется видеть его из-под шляпы.
— В ней тут дырка имеется, — пояснил тот, словно прочитав мысли Рика, и, сняв с лица шляпу, сел. Затем провел ладонью по красноватому лицу и спросил:
— Сколько времени?
— Не знаю, — пожал плечами Рик.
— Не знаешь, а надо бы знать. Скоро приедет сеньор Ромеро, а он не любит, когда среди дня дрыхнут. Он любит, чтобы все работали.
Рик не ответил. Сунув руки в карман, он стоял посреди комнаты и смотрел в окно, туда, где над выброшенными на берег водорослями кружили чайки.
— Меня зовут Промис, — представился рыбак.
— А я Рик.
— Я слышал, ты пилот?
— Вроде того.
— Ты что, еще от сивухи не отошел? — усмехнулся рыбак и, подойдя к Рику, посмотрел туда, куда тот смотрел. — А-а, дохлятину делят…
— Это остров? — спросил Рик.
— Да, остров Трапанторрия.
— Трапанторрия? — удивленно переспросил Рик.
— А чего ты испугался?
— Я не испугался, но это слишком далеко, не могли мы за день столько проплыть…
— Нормальное расстояние, — пожал плечами Промис и, подойдя к столу, взял надкусанное яблоко. Внимательно его осмотрел, но есть не стал и положил обратно.
— Как там на Тамеокане?
— Нормально.
— Бухал?
— Бухал, — после некоторого раздумья признался Рик.
— По тебе видно.
— По тебе тоже.
Рик в упор посмотрел на заросшее щетиной лицо Промиса и спросил:
— Выпить есть?
— Сеньор Ромеро не любит, когда…
— Плевать на сеньоров. Я тебя человеческим языком спрашиваю — есть выпить?
Промис вздохнул, посмотрел себе под ноги, потом снова поднял глаза на Рика.
— Много не налью…
— Налей сколько можешь.
Промис подошел к стоявшему у стены шкафчику, сколоченному из досок от рыбных ящиков, открыл скрипучую дверцу и, загородив собой содержимое, нацедил в стакан прозрачной жидкости.
Рик судорожно сглотнул, а на его лицо вернулся лихорадочный румянец.
— Вот, бери… Хотя это не сахелла…
— Это крипка, — безошибочно определил Рик.
— Да ты хват, — покачал головой Промис и подал гостю стакан. Тот взял его, подержал в руках несколько мгновений, а затем стал медленно потягивать, словно сладкий коктейль, чем еще больше удивил Промиса.
— А я эту дрянь только одним глотком пропихнуть могу, хотя пью уже двадцать лет, — сказал он, слегка морщась от такой манеры питья.
— Это я не для удовольствия, это для организма полезнее, — пояснил Рик и процедил последние капли.
Затем выдохнул пары и вытер проступившие слезы.
— Дрянь, конечно, но лучшего на острове все равно не достанешь, правильно?
— Правильно. Прежде, когда был жив Анатоль, он умел гнать спирт из водорослей, через крышу…
— Через крышу? — удивился Рик, чувствуя, как одеревеневшее с похмелья тело постепенно приобретает гибкость.
— Да. В мастерской возле ангара крыша жестяная. Днем разогревается и на чердаке жуть просто какая духота, а ночью прохладно, выступает вода и скатывается по желобу прямо в бочку. Анатоль это дело подсмотрел и стал на чердаке водоросли сбраживать, их тут на берегу полным-полно. Оно, конечно, пованивают они очень, но как через крышу перегонятся, так запаху значительно меньше. Правда, и ржавчины в этой водке было немало — красная она была от ржавчины, — однако получше крипки. А нагонял ее Анатоль за неделю двадцатилитровую канистру.
— А крепость была какая?
— Градусов двадцать пять. И не фильтровалась, зараза, как мы ни старались — мутна, и все тут.
— Ну, это нестрашно.
— И то верно.
— А что же потом с этим Анатолем случилось? — спросил Рик, садясь на деревянный стул, сделанный, как и шкафчик, из рыбных ящиков.
— Дык «трапеция» его склевала. Едва до мелководья дотянул и там уже развалился.
— На «трайденте» летал?
— Не знаю, я в них не разбираюсь. Мордастый такой, и как взлетал, так черный дым за ним.
— «Трайдент», — кивнул Рик. Мордастой эта машина выглядела из-за вынесенных вперед дополнительных масляных радиаторов. Но так выглядели лишь машины с форсированными двигателями, у которых была вдвое большая мощность. Эта мощность использовалась для обеспечения большей грузоподъемности и возможности уходить от преследователей — чаще всего от беспилотных полицейских аппаратов. Но против «трапеций» у «трайдента» шансов было мало, ведь беспилотник обладал в полтора раза большей скоростью.
