Как установила экспедиция неподражаемого академика Двинского, чьи уморительные выражения я имел счастье цитировать в компаниях еще несколько недель после окончания нашего общения («Наука требует мозга, как фикус полива», «Восславим же изнуренную анальность физико-химических штудий!», «Агрессия ксенорас – следствие их ксеноскотства!»), джипсы, родственники ягну, тоже умеют нарабатывать эсмеральдит.
В частности, именно особые конкреции из эсмеральдита, так называемые «эсмеральдитовые масконы», находятся внутри Глагола. Откуда и происходят все удивительные аномалии этой планеты.
Так, а что же эсмеральдит-4?
Это – порченый эсмеральдит. Прокисший, так сказать. Он образуется как побочный продукт роста астероидов джипсов в приемистых недрах Глагола. Формирует там целые подземные моря. И вот один из таких подземных резервуаров (не стану уверять, что размером с море) взял да и начал сочиться родниками в районе Лиловой Башни. Получилось неглубокое, но достаточно обширное озеро.
Скажу еще пару слов про эту самую Лиловую Башню.
По меркам любой давно и надежно колонизованной планеты, будь то Грозный или Вэртрагна, Лиловая Башня была сооружением заурядным. Но здесь, среди нетронутых аномальных пустынь и девственных каньонов, она производила неожиданно мощное впечатление.
Двести метров белого монолита почти без окон, без каких бы то ни было балкончиков или архитектурных излишеств. Только внизу – изящный портик входа, который стерегут две статуи – крылатые быки шеду. А наверху – массивное грибовидное расширение, обвешанное внушительными телескопами и антеннами: космическое слежение, дальняя связь, метеорадары.
– Сразу видно, заотары строили. Я их этот минимализм различаю на раз. И на дахмы похоже… В которых они мертвых хоронят, – принялся умничать Пак, не иначе как от голода.
– Кстати, а почему башня называется Лиловая, когда она по цвету белая? – спросил Лобановский.
– Понятия не имею, честно говоря… Может, в последних лучах заката элегически лиловеет?
Вот уж что меня не беспокоило, так это цвет сооружения.
А беспокоили меня Три Действительно Важных Вопроса.
Первый Действительно Важный Вопрос (далее ДВВ-1): а что, правда там, в Башне, сидят интересующие нас офицеры Генштаба? Эти Затонские-Епифановы?
А что если Мебарагеси ошибся? Был под кайфом? Я же сам читал в одной из Таниных книжек, что эти восхищенные лопают какую-то галлюциногенную плесень, чтобы получить свое «видение»! Может, из этой плесени их желтые дневные пирожки и лепят?
Второй ДВВ: если упомянутые восхищенным «плохие люди» действительно находятся в Лиловой Башне вместе с интересующими нас офицерами Генштаба, то какими силами они располагают?
А что если у них припрятаны переносные зенитно-ракетные комплексы?
А если, допустим, у них даже нет никаких зениток, но они попросту полны решимости перестрелять нас, когда мы совершим посадку и покинем истребители, из обычных пулеметов?
Из всего этого вытекал Третий ДВВ: так как же именно, черт побери, действовать?
Идти на посадку?
Кружить и высматривать?
Попытаться связаться с диспетчером Лиловой Башни, или кто там у этих «плохих людей» вместо диспетчера?
Мои командирские размышления прервал Цапко.
– Саша, внимание, калоша вон стоит, видишь?
– Калоша?
– Кустарная поделка из куска нашего вертолета и нагнетателей от шахтной системы вентиляции. Возле входа в башню…
Я глянул в направлении, указанном Цапко, и действительно увидел техномутанта. Раньше такие штуки любили показывать в синема про затерянных в космосе звездопроходцев. Которые, будучи отрезаны от своих немногими, но столь плохо проходимыми в те годы парсеками, кроили себе последнюю рабочую колымагу, какой-нибудь там болотоход или вулканоезд, из остатков былого великолепия.
– Да, вижу… Думаю, эту штуку и упоминал мой инопланетный друг Ме, когда говорил о странном летательном аппарате, на котором улепетнули грубые люди…
Тут в разговор вступил рассудительный Дофинов.
– Разумно предположить, что численность незаконного вооруженного формирования, которое нам противостоит, лимитирована вместимостью этого аппарата.
– Ваши слова да Богу в уши, – сказал я, между делом разминая затекшие плечи. – Но даже если боевиков всего десяток, и среди них есть двое со всережимными винтовками, крови они могут нам попортить много…
– И что же делать? Вы решили? – призвал меня к ответу строгий Дофинов.
– Правильней всего было бы вызвать сюда тот клонский спецназ, который сейчас занимается американцами… Да боюсь я, что когда эти звери начнут работать, то зачистят наших генштабистов вместе с их пленителями… Плюс время, конечно.
– Так что же вы решили? – повторил Дофинов.
«Да что же он так давит! Вот меркуловская выучка! Вцепиться зубами, стиснуть челюсти и держать!» – вздохнул ваш покорный слуга.
Но авторитет комэска обязывал.
– Эскадрилья, слушай приказ! Мы с Лобановским выполняем посадку на наземной площадке за эсмеральдитовым озером. Пак остается барражировать в непосредственной близости от башни, ведя непрерывное наблюдение за мной и Лобановским на земле. Остальные занимают зону ожидания семь километров юго-юго-восток от башни…
Я хотел убрать ребят хотя бы за пределы дальности огня малокалиберной зенитной артиллерии. Видно ее пока не было – но мало ли…
– Далее. Мы с Лобановским движемся ко входу в башню, размахивая белым флагом. Постараемся вызвать главарей бандформирования на переговоры. Не получится – взлетим и присоединимся к вам… А там уже будем думать: вызывать осназ, или клонский спецназ, или по каналам ГАБ что-то налаживать…
– Богатая программа, – усмехнулся Дофинов.
– Да, кстати. Вы, товарищ Дофинов, остаетесь за старшего, – припечатал я. – И последнее: если по нам откроют огонь, бейте в ответ только по нашему целеуказанию. Не применяйте ничего мощнее, чем «Стилеты» на четверти мощности.
Лифт «Орлана» опустил мое кресло на землю, и я покинул его, запоздало жалея о том, что не успел в лихорадке ночного боя с бишопами облачиться в летный скафандр (тот остался лежать в стыковочном шлюзе истребителя).
Пару секунд я постоял неподвижно, ощупывая взглядом местность. Подумал, не следует ли нам с Лобановским помочь друг другу надеть бронескафандры, а также о том, подойдет ли моя майка на роль белого флага-миротворца.
Вдруг Лобановский, страдавший не иначе как дальнозоркостью, воскликнул:
– Вон там, глядите! Кто-то едет! И быстро!
И впрямь, ехали. Как давеча возле «Френдшип Интерстеллар Девелопмент». Они как сговорились все!