— Макс, чего он от нас хочет? — дёрнула его за рукав Огница.
И замолчала под пристальным, изучающим взглядом лупоглаза.
— Можем ли мы компенсировать причинённый ущерб? — тихо спросил Шур.
— Э, какой там ущерб! — возмутился Гундарин. — Наверняка у них тут целые стада таких коз пасутся. Съели и съели.
Лупоглаз вновь поклонился. Произнёс задумчиво, словно размышлял над предложением:
— Компенсировать… Я не знаю, что и ответить вам, уважаемый Урмшур. Разве что спросить у мамы Коолайнель… Да, мы так и поступим! Мы с вами пойдём к маме Коолайнель и спросим, как компенсировать.
— А если мы не захотим никуда идти? — быстро спросил Шур.
— Вы же сами предложили компенсировать? — удивился «средний сын». — О, мы опять теряем взаимопонимание!
Он часто-часто закланялся, и точно по команде «младшие сыновья» приподняли трубки. Видно, расстроились, что взаимопонимания не получается.
— Гы, а почему сразу не к папе? — хмыкнул коротышка, не уловивший ни малейшей угрозы в этом движении. И пожал плечами: — А чего ж? Пойдём, поговорим с вашей мамой.
Он проворно вскочил, будто вознамерился немедленно отправиться в путь. И тут же с сомнением почесал лысину:
— Тока вот незадача: у нас мясцо коптится. Нужно, чтоб за ним кто-нить приглядывал.
— Если уважаемый Урмшур, — лупоглаз поклонился с особой почтительностью, — возьмёт на себя эту заботу…
— Нет, — перебил его сфинкс. — Эту заботу возьмёт на себя уважаемый Гундарин-Т’один.
И когти на его пальцах показали свои кончики.
Максим по-прежнему не понимал, чем до такой степени обеспокоен его друг. Лупоглазы даже с их трубками не выглядели кровожадными. Убили они их козу, что ж теперь? Заставят отработать? Или потребуют что-то взамен? Из ценного у путешественников были лишь карта и станнер. О карте лупоглазы не знали и не узнают. А станнер… Да, без него придётся туговато. Но в крайнем случае… Ладно, договорятся как-нибудь. Может, лупоглазы согласятся на отработку?
Вели их достаточно долго. И непонятно куда — едва отошли от озера, как на глаза всем троим нацепили непрозрачные повязки. Проделали это вежливо и аккуратно, с бесконечными извинениями и раскланиваниями, но всё равно Максиму сделалось не по себе. Непонятно, кем себя считать: гостями или всё же пленниками? Хорошо хоть руки связывать не стали.
Потом их поднимали вверх на скрипучей деревянной платформе. Снова вели, теперь по мостикам, лесенкам, таким же деревянным и скрипучим. Максиму мучительно хотелось приподнять повязку, но он не осмелился. А когда глаза наконец развязали, увиденное ему совсем не понравилось.
Они стояли в комнате с дощатыми полом и стенами. Сильнее всего она напоминала тюремную камеру, потому как была перегорожена деревянной решёткой. Максим и Шур оказались по одну строну от неё, Огница — по другую. И вместо потолка в комнате тоже была решётка. Над ней тихо шелестела густая листва.
Долго «мариновать» пленников — в своём статусе Максим больше не сомневался — лупоглазы не собирались. Сверху, из кроны дерева начала опускаться квадратная платформа, подвешенная на толстых канатах-лианах. Зависла метрах в трёх над решёткой, мерно поскрипывая. Посередине неё восседала огромная, безобразно толстая лупоглазиха. Складки жира выпирали из-под длинного зелёного платья, безволосую голову венчала зелёная же шапка, украшенная разноцветными цветочками. Сложенные на брюхе руки теребили чётки из зелёных камешков. Максим сразу догадался — это и есть местная «мама».
По краям от «мамаши» сидели четыре лупоглазихи помельче, но тоже упитанные и в таких же нарядах. Вся эта пятёрка с интересом разглядывала пленников. Разглядывала долго, пристально, не мигая. Ну, мигать-то они при всём желании не могли — лупоглазов оттого так и зовут, что век у них нет. Не закрывают они глаза, даже когда спят.
— Чего вылупились? — первой не выдержала Огница.
Одна из младших лупоглазих брякнула чётками и заговорила. Голосок у неё был тоненький, и в общем-то приятный:
— Уважаемые путники, Коолайнель сожалеет, что прервал ваши странствия. Но мы настоятельно просим возместить потерю несчастной лейель, умерщвлённой вами по недоразумению.
— У нас нет ничего ценного! — поспешил заверить её Максим. — Если мы можем что-нибудь сделать для вас…
Шур схватил его за руку. Но поздно, все четыре дочки уже кланялись, не вставая. Затем одна из них взглянула на «маму», произнесла:
— Да, уважаемые путники. Возместите потерю и продолжайте ваше странствие. Сыновья Коолайнель с удовольствием проводят вас до любой уводящей двери, какую вы укажите.
— Где же мы вам найдём… эту, как её… лейель? — удивился Максим.
— О, нет нужды искать лейель! Мама Коолайнель согласна взять взамен ту очаровательную самочку, которую вы ведёте с собой.
— Ведём с собой?.. — Максим вдруг сообразил, о ком они говорят. Быстро повернулся, посмотрел на княжну. — Да вы что?! Сравниваете человека с какой-то козой? Мы же разумные существа, как и вы!
Третья из дочек миролюбиво поклонилась:
— Да, уважаемый Маакс — разумный человек. Но в голове этой самочки разума нет, вы сами так сказали.
— Кто сказал?
— И уважаемый Гундарин-Т’адин, и уважаемый Маакс. Мы и сами видим, что от неё не идёт понимание.
— У неё просто понимателя нет! — возмутился Максим. — Это ничего не значит. Что, вам всем криссы пониматели вставили?
Лупоглазихи переглянулись. Последняя из дочек ответила:
— Зеленокожие оборотни — это сказка, чтобы пугать младших внуков. Понимание Коолайнель никто не вставляет, оно даётся нам от рождения. Все разумные способны понимать друг друга. Кто не понимает — тот не разумен. Неразумность этой самочки легко проверить.
Она поклонилась Огнице, пропела елейным голоском:
— Уважаемая путница! Подтверди, что ты разумна, и мы тут же отпустим тебя. Ты ведь понимаешь Коолайнель, правда?
— Соглашайся! — рявкнул Максим на девушку, хмуро наблюдающую за происходящим.
— С чем это я должна согласиться?
— С тем, что ты их понимаешь.
— Да ничуть я их не понимаю! Блеют на своём козьем языке, уродины жирные.
Максим задохнулся от возмущения. Чуть не крикнул: «Да замолчи ты, дура!» Сдержался. Но это не помогло.
Лупоглазиха поклонилась в его сторону.
— Уважаемый Маакс убедился, что эта самочка не разумна. Иначе она не назвала бы маму Коолайнель, давшую жизнь сотням дочерей и сыновей, уродливой. Мы согласны принять её взамен лейель. Мы надеемся, что она приведёт много очаровательных детишек. Не беспокойтесь, мы будем заботиться о них, будем их холить и лелеять. Коолайнель благодарит уважаемых путников за взаимопонимание!
