смотрит на Дэва.
– Посмотри, отсюда к нам присоединятся добровольцы, – продолжает Мэри. – Сначала будет казаться, что на этом участке нас мало. Главное, чтобы нас сзади не окружили. Ты слушаешь, Ева? Ева?!
– Дэв, – Ева кладет руку на плечо Мэри, – ты не сможешь в одиночку вывести девушек из тюрьмы.
– Я не один! – вскидывается Дэв. – У меня в тюрьме есть свои воины.
– Тебе поможет Мари.
– Но она должна руководить отрядами из кварталов Сари таг и Сатани майла.
– Этим займется Марат. Они защитят нас от посторонних нападений.
– А кто будет прикрывать наш тыл? – удивленно интересуется Мэри.
– Подполковник и собаки – Метка и Дождь.
Мари радостно хлопает в ладоши:
– Мне доверили более серьезное задание! В тюрьме примерно сорок процентов всех гиен. Прикончим их – и освободим вас от лишней заботы. А потом я присоединюсь к тебе, Ева.
Арпине встает с места, подходит, неуверенно обнимает сначала Дэва, потом Мэри и плачет. Все похлопывают ее по плечам.
Ева смотрит в окно:
– Мы должны взорвать фабрику по воспроизводству гиен.
– Я как раз занимаюсь этими вопросами, – откликается Даво с телефоном в исчезающей руке. – Там все взлетит на воздух, не волнуйтесь. Кстати, этот дом сейчас охраняют больше сотни лорийских близнецов. Так что идите спать, нужно хотя бы несколько часов передышки.
– Думаю, все уже решено. Я и Мэри будем дежурить в штабе, остальные пусть идут отдыхать. Потом поменяемся местами, – командует Ева.
Все выходят из комнаты.
– Мэри, поспи немного. А я поработаю, пересмотрю все чертежи и бумаги.
– Я не смогу заснуть, ты знаешь. Но тебе точно нужен отдых. Иди в свою комнату. Я все перепроверю и разбужу тебя.
До начала войны остается шестьдесят часов.
Бабушка в лесу угощает гостей чаем. Подполковник сидит на траве, рядом с ним располагаются Метка и Дождь. Они подросли и уже Лому по плечо. Пастух Арутюн, сидя в кресле-качалке, закрытыми глазами смотрит на огонь. Лом начищает свое оружие до блеска и жует тянучку из горных трав.
– Значит, ты будешь прикрывать им тыл. – В голосе Бабушки слышится отчаяние. – Даже не верится, что мы снова пройдем через этот кошмар!
– Будь спокойна, мы с Евы не спустим глаз, – утешает ее Подполковник. – А война неизбежна в любом случае. Ева всегда готовилась к ней, всю свою жизнь. Она родилась сильной, чтобы защищать угнетенных.
– А угнетенных спросили, чего они хотят? – Бабушка недовольно хлопает руками по коленям.
– Спросим после революции, только тогда они свободно выскажутся, – улыбается Подполковник.
Пастух Арутюн все так же молча смотрит на огонь. Бабушка обхватывает голову руками и не может сдержать слез:
– Ну что мне делать, сидя здесь? Я же свихнусь. Нет, я тоже поеду в город, поживу у Вики, пока все не угомонится.
– Да, лучше тебе не оставаться в одиночестве, – откликается Лом.
Все замолкают, слышно только дыхание собак и монотонное стрекотание сверчков. Из костра вылетают искры и сливаются с тьмой.
– Мы все будем сражаться. Ева не оставила нам выбора, – говорит Пастух. – Возможно, это станет нашей последней битвой.
До начала войны остается пятьдесят два часа.
Зузан полирует ножи. Мать беспокойно мечется по дому. Младший брат стоит рядом с Зузан, его глаза на мокром месте.
Она смотрит на мальчика с нежностью:
– Все будет хорошо, бублик, я вернусь.
– Возьми меня с собой, сестренка.
– Нет! – кричит мать из кухни. – Только этого еще не хватало. Лучше похороните меня, а потом уже принимайте такие решения. Ох, Зузан…
Мать плачет. Зузан обнимает брата, успокаивает мать и, подпрыгивая на одной ноге, бежит к холмам.
По дороге она встречает Саида.
– Ты что, меня ждал, что ли? – спрашивает Зузан.
– Да, знал, что ты уходишь. Хотел пожелать тебе удачи.
– Спасибо, Саид, – улыбается она. – Не грусти. Если вернусь, вместе будем лежать на траве и смотреть на облака, ладно?
– Ладно, я буду ждать тебя, Зузан!
Девушка исчезает в темноте.
В тюремной камере спина к спине сидят сестры Гербер.
– Скоро начнется война, может, нас освободят до этого?
– Кто? – усмехается Анна. – Доза? О нас никто не беспокоится, Астхик. Мы никому не нужны.
– Через двадцать четыре часа состоится его коронация. Все полицейские об этом говорят. – Ани пытается вытереть грязь с лица.
До девушек не доходит свет из коридора. В темноте они согревают друг друга и ждут чуда.
– Эй, девчонки! – слышится чей-то голос.
Анна смотрит наверх, потом на стены.
– Приблизьтесь к стене, к стене. Послушайте, мы все здесь, внутри, готовимся к войне. Снаружи к нам придут на помощь. Все будут заняты происходящим снаружи. Нам нужно самоорганизоваться. Война будет идти изнутри и снаружи.
Голос идет из соседней камеры.
Девушки сидят не шелохнувшись и слушают. «Изнутри и снаружи, изнутри и снаружи…» – мысленно повторяет Анна.
– Я Гор. Посадили за организацию революции. Уже не помню, сколько тут сижу. Мне дали пожизненный срок. Это хороший повод изменить навязанную нам судьбу.
– Почему мы должны тебе верить? – спрашивает Анна, приблизившись к стене.
– Мне передали, что дэвы придут на помощь. Мы не одни. Наверное, это особый отряд оппозиции.
Дэв. Дэв придет на помощь. Глаза Анны сверкают в темноте. Сердце наполняется надеждой и радостью. Она улыбается сквозь слезы. Сестры обнимаются.
– Ладно, что нужно делать? – спрашивает Анна, и ее горло сжимается от волнения.
– Прежде всего освободиться от своих цепей, – произносит голос.
До начала войны остается пятьдесят часов.
Шшати сидит на длинном лакированном столе. Ее красное платье доходит до пола и стелется по мраморным плитам. На обнаженное плечо спадает прядь волос. Перед ней стоит карлица в военной форме и с двумя топорами за спиной. Она ждет указаний.
– В день коронации мы должны преподнести Дозе подарок. Все кварталы готовятся к этому дню. Прошу тебя делать все по плану. Все, что мы обсудили и распланировали с Евой.
– Разумеется, мадам. Вы же знаете, все будет так, как хотим мы с вами. Я набрала отряд из самых сильных шшатинок. Мы доставим подарок без проблем.
– Марго, ты ведь знаешь: как только подарок окажется на месте, нужно срочно уходить оттуда. Сейчас на шшатинок объявлена охота. Сразу после коронации начнется резня. Не пощадят никого.
– Меня такие разговоры не пугают, скажу я вам, но я сделаю все так, как вы говорите, мадам.
– Еще лучше, Марго. Ты мне нужна. Я не могу тебя потерять. Ты моя сестра, родной для меня человек. Пожалуйста, будь осторожнее.
– Понятно, мадам. Не нужно повторять то же самое, иначе я все забуду.
– Я
