уже договорилась с Евой. Наши отряды расположатся на площади. Лучники будут на самых высоких позициях. Лом расчистит для них дорогу.
– Это тот великан? Мадам, он очень сильный. Говорят, его оружие – лом, разрывающий гиен пополам. Значит, я тоже буду рядом с Ломом.
– Ты будешь на передовой, рядом с Евой.
– Серьезно?! – Марго прикрывает рот ладошками, ее глаза расширяются. – Я тронута. Это честь для меня. Спасибо, мадам.
Карлица выходит из комнаты. Шшати подходит к гардеробу, в котором висят ее лучшие плащи. Она проводит рукой по черному, на котором изображены двуглавые змеи. В действительности о том, что Марго будет на передовой, ничего не говорилось, но Шшати сказала так, чтобы ее помощница обязательно вернулась после коронации и не наделала глупостей.
До начала войны остается сорок часов.
Ева просыпается из-за шума. Выбегает из комнаты, держа косы на изготовку.
У входной двери переполох.
– Ты кто? Как ты вошел в дом?! – кричит Мэри.
Марат и Дэв пытаются удержать высокого мужчину за руки. Братья-лорийцы выясняют отношения с другими братьями, стоявшими снаружи, и пытаются понять, как здесь оказался посторонний, как он сумел войти.
– Как-как… Забодал он всех нас, – говорит кто-то. – Ну не убивать же его. Он точно не из Герберов. Гляньте на его рожу.
– Отпустите меня, я должен увидеть Еву. Мне надо поговорить с ней. Да отпустите меня!
– Отпустите его! – командует Ева. – Спокойно. Давайте послушаем, что хочет сказать этот человек.
Мужчина поправляет рубашку. Приглаживает руками рыжие волосы и бороду.
– Я… – начинает он, отдышавшись, – Молоканин. Наш отряд готов тракторами оборонять северную часть города. Я хороший воин. А эти люди не дают мне даже слово сказать.
Ева спускается по лестнице и подходит к Молоканину. Его голова почти касается потолка.
– Рада видеть вас в наших рядах, – с легким поклоном произносит девушка.
Остальные наконец переводят дыхание.
– Мы готовы, будем на связи по рации! – докладывает Молоканин и выходит, напоследок бросив сердитый взгляд на братьев-лорийцев.
– Мне кажется, пришло время выпить! – объявляет Ева. – Мы все немного напряжены. Нужно расслабиться.
– Ура-а-а! – кричит Мари, подпрыгивая на своих высоченных золотистых шпильках.
Все радостно спешат в гостиную. Дэв приносит из подвала бутылки. Ева и Марат расставляют фужеры и стопки на столе. Мэри, напевая себе под нос, готовит бутерброды.
Городские мониторы показывают, что до начала войны остается тридцать пять часов.
Доза распорядился организовать скромное мероприятие. По традиции пятнадцать кварталов города должны были принести ему подарки. Все подарки подносились до начала церемонии. Доза согласился принять до церемонии три: от шшатинок, женщин в черном и бедняцкого квартала. Остальное – во время и после церемонии.
– Будет очень весело, – обещает он и надевает белую накрахмаленную рубашку.
Шкеф восторженно аплодирует. Он сменил прическу и надел синий костюм с вышитыми на спине золотыми гиенами, накинул на плечи боа из меха пятнистой гиены со свисающими позолоченными клыками.
– Женщины в черном? Но почему, Доза? Они-то тебя чем заинтересовали?
– У них коса Евы. Она мне нужна.
– А шшатинки?
– Это самый непокорный квартал. Я хочу публично унизить шшатинок, указав им их место и роль. В этом городе не будет проституток. Их нужно либо убить, либо выслать. Как и попрошаек, тунеядцев, наркош и других безнравственных элементов – всех их ждет та же судьба. Город принадлежит сильным и здоровым. Шшатинки не выйдут из этого здания. Этот подарок будет для них последним. Они засланные агенты, изнутри разрушающие наши ценности. А бедняки меня просто порадуют. Напоследок.
– Да, ты прав, Доза, я совершенно с тобой согласен. – Шкеф одновременно напуган и воодушевлен. – Всем покажется, что ты сделал очень демократичный выбор, отобрав представителей этих трех уязвимых групп.
– Мне плевать, кому что покажется. Я хочу развлечься до начала войны.
– Конечно, конечно, я оценил ваш цинизм, – угодливо «выкает» и улыбается Шкеф.
В комнате, кроме них, еще два помощника. Они, опустив головы, завязывают все ленточки и шнурки на одеянии Дозы.
– Хочу доложить, что для коронации уже все готово, мой любимейший Доза, – отчитывается Шкеф, потирая руки. – К войне мы тоже готовы. Наши отряды ежечасно пополняются добровольцами. Их так много, что такой армией можно захватить и другие города. Ха-ха-ха.
– Мы завоюем другие города – следующая война тоже неизбежна.
Открывается дверь, и группа девушек вносит в комнату длинный серебристый плащ. За ними входит группа юношей с золотым скипетром.
– Трон готов, верховный главнокомандующий! – докладывает один из слуг. – Все ждут вас.
Доза надевает кольчугу, собранную из мелких серебряных колечек. Его пальцы унизаны перстнями предыдущих правителей. Привязав к поясу зигзагообразный меч-бумеранг, он разводит руки в стороны.
Девушки подносят плащ, юноши передают ему скипетр.
На блестящих черных сапогах Дозы красуется его герб: скрещенные мечи и отрезанная коса.
Зал полон. Собрались известные актеры и певцы, политические деятели, высокопоставленные офицеры, журналисты, архитекторы и писатели. Патриарх и его священники выстроились у трона. Все здание оцеплено полицией. На всех этажах дежурят телохранители, на крышах соседних зданий – снайперы. Колокола всех церквей города звонят во всю мощь. На площадях, улицах и мостах развеваются флаги с гербом Дозы. Город избавился от коричневых флагов Герберов и обагрился знаменами Дозы. Запущенная из здания-пирамиды яркая световая проекция врезается в клубящиеся красные тучи, рисуя меч-бумеранг Дозы, а под ним – отрезанную косу.
Ева пьет мускатное вино и поочередно оглядывает присутствующих: Мари, Марата, Дэва, Мэри, Арпине, братьев-лорийцев. Они такие радостные и просветленные. Все поднимают бокалы. Эхо их звенящих голосов заглушает колокольный звон.
– Друзья! – начинает Ева. – Я не знаю, что обычно говорят перед войной. Наверное, нужно декламировать воодушевляющие, придающие сил тексты, но я не могу, потому что большинство из тех, кто идет на войну, не вернутся домой – такова реальность. Мы выходим на улицу в надежде изменить эту жизнь. Наш город – болото, в котором мы живем уже много лет. Это эпоха медленного умирания, которой нужно положить конец. Свобода – ежедневная борьба. Трудно жить свободными, потому что все течет, все меняется буквально каждую минуту. Нужно уничтожить цепенящее болото, в котором увязли обездвиженные и полные страха люди и в котором каждое движение может затянуть тебя на дно. Под сенью разговоров о нравственности, религии и патриотизме скрываются убийства, эксплуатация и жестокость – это против кодекса человечности. Наш город – стерильная мясорубка, труп, который украшают сладким кремом и подают как нечто единственно возможное. Ошибки и упущения при сложившейся системе власти становятся образом жизни, но только для избранных.
