флягу, сделанную в виде красивой гарпии и переливающуюся нежным изумрудным цветом. Я с трепетом провел ладонью по поверхности миниатюрного сосуда. Когда-нибудь я наполню тебя золотыми слезами. И это будет в самое ближайшее время. Я захлопнул кейс.
Напившись воды, я захватил лопату и чистую футболку. Так, теперь вниз…
Сползая с самолёта, словно старая улитка, я потянулся за вещами и тут же получил бодрящий удар дверцей по затылку.
– Ты достала меня! Ну сколько можно?! – я схватил свой походный набор, с силой захлопнул скрипнувшую обидчицу и тут же врезал кулаком наотмашь, оставив на борту очередную вмятину.
Ближе к одиннадцати я уже стоял с оголённым торсом в свежевыкопанной полутораметровой яме. Несмотря на тенистую местность, было ужасно жарко. Выкинув лопату на поверхность, я вылез следом, после чего аккуратно столкнул трупы в место захоронения. Тяжёлые какие. Я утёр пот с висков и выдержал минуту молчания.
– Лучше так, чем быть разорванными на куски падальщиками. Так ведь? – дружески подмигнул я телам.
Произнеся таким образом прощальную речь, я снова взял в руки лопату и принялся за работу.
Час спустя я доковылял до своего самолёта, устало забрался на сиденье пилота и выудил маленькую аптечку. Пришло время летать. Я с ненавистью взглянул на тёмно-синюю ампулу, но всё же набрал лекарство в шприц. Давай, Звой. Челюсти сжались, и рука безжалостно вонзила иглу в левую ногу ниже колена.
Подмигнув Элизабет, глядящей на меня с фотографии, прикреплённой к приборной доске, я швырнул шприц в кучу такого же добра под соседнее сиденье. Привычными движениями я согнул руками непослушное колено и поставил на педаль, ругаясь от боли. Волшебный укол, конечно, обезболивал, но всё же этого было недостаточно.
Распугав птиц, заработал двигатель. Я крепче ухватился за руль, и самолёт взмыл с зеленеющего острова в безоблачное небо. Погода стояла просто замечательная.
Пролетая над прозрачной морской гладью цвета аквамарин, я твёрдо обещал себе, что когда-нибудь обязательно прилечу на прекрасный Крит вместе с моей Элизабет.
Калифорнийский институт археологии встретил меня полночной тишиной и грозным охранником на входе. Однако универсальный пропуск сделал своё дело, и я, даже не замедлив шага, прохромал по бежевой плитке в едва освещённый коридор огромного здания.
Толкнув дверь с надписью «Главный археолог Виктор Бейлс», я без ложной скромности прошёл в кабинет консультаций, не удосужившись постучать. Сидящий за рабочим столом пожилой мужчина был одет в строгий дорогой на вид костюм серого цвета. Красные от усталости глаза смотрели живо и уверенно, будто все силы мира сосредоточились в этом взгляде. Поправив галстук, Виктор добродушно улыбнулся.
– Рад тебя видеть! Удачно ли ты добрался, мой друг? – Виктор ответил крепким рукопожатием.
– Я до сих пор жив, – я пододвинул стул и, усевшись в мягкое широкое кресло, положил на него левую ногу.
– О! Я очень рад этому! Тебе нельзя умирать! Слишком много от тебя зависит…
– Спасибо на добром слове, – я грозно подался вперёд. – Какого чёрта ты послал шпионить за мной двух недоумков на остров?! И угадай, что именно им было нужно, старик. Правильно. Слёзы.
Виктор удивлённо вскинул брови и растерянно развёл руками.
– Я никого не посылал, мальчик мой. И это правда. У нас с тобой заключён взаимовыгодный договор: одна золотая слеза мне, другая – тебе. И поверь, одной слезы мне будет более чем достаточно. Нет смысла убивать тебя. Ну и где эти негодяи сейчас?
– Ты же понимаешь, что раз я здесь, то они на том свете.
Растерянность Виктора была столь правдоподобной, что хотелось ему верить. Видимо, частая смена гримас на моём лице сказала всё за меня.
Виктор тяжело поднялся со своего места и стал медленно ходить по кабинету, сложив руки за спиной. Затем резко повернулся ко мне.
– Ты – единственный человек, способный достать для меня слёзы Золотой гарпии. Ты поможешь мне, а я помогу тебе. Ведь только золотая слеза может вырвать твою супругу из цепких лап комы. А они очень крепки, сынок.
Выудив из сейфа пачку наличных, профессор протянул её мне.
– Ты должен немедленно вернуться на остов, Звой. Чем скорее ты найдёшь их, тем скорее поможешь нам обоим. И вооружись. Нам не нужны случайности.
Я с сомнением взглянул на деньги, но всё же запихнул их в карман.
Внезапно профессор зашёлся в кашле и поспешно прикрыл рот белоснежным платком. Через минуту приступ затих, а Виктор обессиленно упал в своё кресло, часто дыша.
Я обеспокоенно заёрзал.
– Боюсь, времени осталось не так много, как я рассчитывал, – произнёс Виктор хрипло. – Старость, чёрт бы её побрал. Никогда бы не подумал, что время так скоротечно. Торопись, Звой.
– Ты, по крайней мере, до неё дожил, – я устало потёр ладонями лицо и посмотрел в ночное небо за окном. – С обеими руками и ногами… Я вернусь на этот проклятый остров завтра. И знаешь, последнее время я только и слышу: торопись, Звой! Быстрее, Звой! От тебя всё зависит, Звой! А у меня ведь была прекрасная жизнь: любящая жена, тёплый дом, работа на крыльях. И уйма времени, как мне казалось. А после той авиакатастрофы осталась только любящая жена. Но судьба отняла и её.
Виктор задумчиво пожевал губу и взял со стола рамку с фотографией.
– У каждого человека своя судьба.
На фотографии я разглядел ещё молодого профессора, стоящего рука об руку с симпатичной весело смеющейся женщиной.
– К моему сожалению, я не знал о существовании золотых слёз, когда умирала моя Кэтрин.
Тяжело вздохнув, профессор поставил рамку на место. В подавленном состоянии я встал и направился к двери, но у самого порога всё же обернулся.
– Виктор. Почему тебе нужны именно золотые слёзы? Разве твои болячки не могут исцелить слёзы простой гарпии?
Я сверлил профессора взглядом, пока тот аккуратно складывал платок. Виктор мрачно улыбнулся.
– Простые слёзы способны заживлять лишь живые раны, друг мой. Я предполагаю, что ты уже смог убедиться в этом на собственном опыте. Ведь ты пытался исцелить с их помощью свой недуг?
При этих словах старик испытующе посмотрел на мою левую ногу. Я отвёл взгляд. Не стоит в красках описывать профессору, как я в отчаянии поливал негнущуюся страдалицу не только слезами древних чудовищ, но и своими собственными.
– Только золотые слёзы вернут годы жизни твоему покорному слуге. Старость – вот моя болезнь. Но я могу омолодить своё бренное тело… Если, конечно, доживу до этого момента. Спеши, сынок. Это реальность. И проигравший умирает не понарошку.
– Не бойся. Ни ты, ни Элизабет не умрёте, – я открыл дверь. – Если только эти чёртовы слёзы действительно существуют.
На пороге я обернулся и успел заметить, как Виктор встревоженно смотрит на настольные часы, стрелки которых внезапно остановились. Ох, нехороший знак…
Выйдя на парковку в дурном предчувствии, я уселся за руль своего обшарпанного коричневого джипа с покрытой вмятинами водительской
