Сержант поглядел на меня с уважением.
– И даже так? – улыбнулся он.
– Учитель Вохур произвел на меня гораздо большее впечатление, чем я был склонен признать. Пожалуй, я бы с удовольствием пообщался с ним еще раз. У меня к учителю немало вопросов… И все исключительно философского свойства!
Сержант вновь улыбнулся – понимающе и чуть снисходительно. Словно хотел сказать: «Кто же не хочет выиграть в лотерею? Все хотят, ясное дело…»
– В общем, при случае передайте уважаемому учителю, что я много раз вспоминал ту нашу встречу…
– Сами передадите, когда умрете, – с манихейской простотой заметил Сержант. – Учитель стал Светом сорок четыре дня тому назад.
Я вздрогнул. «Неужели?!»
– Царствие небесное, вечный покой, – ошарашенно пробормотал я.
– Он знал о своей судьбе. И умер в радости, – Сержант кивнул каким-то своим мыслям.
– А как же его последователи? Я имею в виду, жители Большого Гнезда? Они, наверное, очень переживали?
Сержант опустил глаза. Как видно, подбирал самую нейтральную формулу.
– После смерти учителя жители Большого Гнезда разделились. Одна часть, под управлением учителя Калиша, поднялась на поверхность при помощи уже знакомого вам Водопада. Меньшая часть осталась в Большом Гнезде…
– То есть раскол? – удивился я.
– «Раскол» – сказано, пожалуй, слишком громко. Здесь всегда было два десятка разных фракций, групп, течений… Недаром в Конкордии шутят: «Два манихея – три падишаха», – Сержант лукаво усмехнулся. – Я бы сказал, манихей всегда осуществляет свою свободу так, как ее понимает…
Я согласно кивнул.
Чай был допит, коробка с печеньем опустела, а стол покрыли скомканные бумажные юбочки из-под трюфелей. Мое доверие к Сержанту окрепло и напиталось симпатией. Я с неохотой признался себе, что самое время вспомнить о потерянных генштабистах.
– Я уверен, уважаемый Борис Борисович, что вы достаточно проницательны, чтобы догадаться, что именно я ищу здесь.
Сержант горделиво осклабился.
– Полагаю, вы ищете своих коллег, русских офицеров.
– Верно! Они ведь у вас?
– Да. И, уж поверьте мне на слово, если бы не я с моими безупречными воинами, вы бы этих двоих больше никогда не увидели…
– Двоих? – Как я ни уговаривал себя не таращить на Сержанта глаза, у меня ничего не получилось.
– Да. У нас тут двое ваших. А двое других – погибли.
Мое лицо окаменело, и я ничего не мог с этим поделать.
– При каких обстоятельствах, хотел бы я знать?
– Они влетели на своем бронеавтомобиле в аномалию, которую у вас называют гравимагнитным осциллятором, – рассказал Сержант. – Машину подбросило, разломало пополам. Двое погибли сразу же. И если бы мы не гнались за этой машиной, погибли бы и двое раненых…
– Так, выходит, вы за ними «гнались»?! – воскликнул я, стараясь скрыть свое возмущение.
– Было… Но они об этом не подозревали! Они вообще убегали не от нас… А от этих малоприятных инопланетян…
– Чоругов?
– Нет… Других… Как выглядят чоруги, я прекрасно знаю!
– От ягну? От синих таких, которые летают?
– Да-да, от синих, – подтвердил Сержант. – Ягну, значит… Хм…
– Ну, с ягну мы потом разберемся, – сказал я грустно. – Давайте сначала про вас… Объясните мне, очень вас прошу, зачем вы – такие свободные и высокодуховные! – гнались за офицерами российского Генштаба, не сделавшими вам ровным счетом ничего плохого?
– Откуда данные про «ничего плохого»? – Сержант подмигнул мне, получилось по-габовски нагловато. – Вы, возможно, не в курсе, что российские оккупационные власти на Глаголе в отношении манихеев продолжили политику, начатую Конкордией… Тут я замечу без ложной скромности, что мой партизанский отряд был самым эффективным на всем Глаголе! Ну да что я вам рассказываю?! Вы же сами видели тогда, в каньоне. Мы давали прикурить и «Атурану», и «Скорпиону», и даже «Асмароту»… А ведь у нас ни техники, ни оружейных заводов, ни тыла…
– Помню-помню, – сказал я, деликатно промолчав о том, что назвать эти воспоминания приятными никак нельзя.
– Короче, ваши охотились персонально за мной. Это, конечно, большая честь… Но и страшно утомительно! Долгое время осназ не мог сесть нам на хвост. Тогда прислали целую опергруппу интеллектуалов из Генштаба. Как ни странно, они за неделю нас вычислили. Подняли в ружье едва ли не весь гарнизон Глагола. Выехали в поле, как это в ГАБ говорится… Начали нас, как зайцев, загонять. Загнали. После чего предложили мне сдачу на весьма соблазнительных для обычного человека условиях. Напирали на то, что я-де герой войны с Конкордией, по принципу «враг моего врага мой друг».
– А вы?
– Я, может, и согласился бы. Потому что ситуация вообще-то была безвыходная, а со мной ребята молодые… Но тут прямо на головы вашему осназу посыпались эти… синие… ягну. Это был цирк с конями, я вам скажу!
– Видел я этот цирк, – сдавленным голосом откликнулся я. – Считай, на премьере даже отметился… Что дальше-то было?
– Ваши бонапарты из Генштаба, как увидели такое дело, вскочили в бронеавтомобиль и начали рассредоточиваться на скорости сто километров в час… А по Глаголу лучше даже на шестидесяти не ездить. Это я вам говорю как ездун со стажем. Вот мы за ними и погнались…
– Но зачем? Зачем погнались? Вам же больше ничего не угрожало? Уходили бы в свои схроны! В Большое Гнездо, например. Или денежное довольствие героя войны с Конкордией покоя не давало? – я попробовал пошутить.
– О чем вы говорите, Александр? Какое пособие? – Сержант поглядел на меня как на тяжелобольного. – Мы тут годами без денег живем. Без еды неделями можем… Иные из нас вообще излучениями питаться выучились… Даже самые общительные из нас потихоньку утратили способность жить полноценной социальной жизнью! «Вернуться» для нас – это все равно что в ад вернуться, к чертям. Я никогда не забуду, как для того, чтобы быть на работе в восемь, я в своей родной Чите в шесть тридцать с постели вставал… На улице темно, минус тридцать, метель воет… Звезды как гвозди… Голова ватная… А ты вставай, пей свой чай, жри свой бутер с колбасой «Особая», сделанной из замороженной два века назад польской свиньи, чья жизнь была неприглядна и безрадостна… тащись на службу, где всем на тебя наплевать… Нет. Ни-ког-да. Никогда больше.
Сержант тяжело замолчал.
– И?
– И мы погнались, как любые нормальные партизаны, за симпатичным броневичком. Не надо нас идеализировать. У нас тоже есть потребности… Патроны, аккумуляторы, экипировка.
– Вы хотели их убить?
– Что вы?! Зачем! Они гнали так, что и ежу было ясно: сейчас они сами убьются… Так и случилось. Попали они в грос… Броневик вдребезги, два трупа… А на тех двух, что уцелели, напали местные оводы… Так называемые «оводы», точнее. Может, вы знаете?
