коней, стегнув их напоследок, и те помчались кто-куда. Перелезли через стену и спрыгнули с обратной стороны. Лестницу подняли за собой и спрятали в кустах.
Свобода!
— Скорее в лес! — скомандовал я и первым нырнул в дубовую рощицу почти вплотную примыкавшую к городской стене.
Через пару минут бега чаща сгустилась и лес полностью поглотил нас, скрыв от возможных преследователей. Вырвались!..
— Ф-ф-се! — просипел задыхающийся Каллин и бухнулся на ковер из зеленого мха. — Передых! Больше не могу!..
Мы плюхнулись рядом под тень раскидистой ели. Лесная тишина прерывалась лишь щебетанием птах. Хорошо здесь… Спокойно…
— Рассказывай! — повернулся я к кузнецу. — Что все это значит? Сначала ты нас предал, а потом спас?! А завтра опять предашь?..
— Прости, Ловчий, прости Тион… — Каллин опустил глаза. — Моим заданием было проследить, чтобы вы убили короля, а затем, я должен был от вас избавиться…
— Мы это уже поняли… — прошипел Тион.
— Я предал вас за обещанную награду… — голос кузнеца дрогнул. — Но после, будто сам умер… Не ел и не спал, все думал о своей никчемной жизни. Кто я был для Огаты? Очередная пешка в паутине интриг и заговоров… А вчера королева сказала мне, что палачом который вас казнит — буду я… Это стало последней каплей… Я, будто прозрел. У меня никогда не было друзей… А вас я чуть не убил. Простите…
Я подошел к Каллину и хрястнул его кулаком в скулу. Его голова качнулась, он прижал ладонь к месту удара, но промолчал.
— Это тебе за то, что предал нас! — сказал я. — А это за то, что спас нас.
Я протянул ему руку. Каллин, как побитая собачонка протянул в ответ свою лапищу и пожал мою.
— Спасибо, что вовремя опомнился, — добавил я.
Каллин улыбнулся…
* * *
Вечер опустился на лагерь разбойников. Мы сидели в походном шатре, который когда-то принадлежал Инге, и цедили кислое вино из старых запасов лесных бродяг. Удивительно, но разбойники дождались моего возвращения и продолжали беспрекословно подчиняться, будто я был для них богом. Даже больше, чем богом… Потому что бога большинство из нас ни во что не ставят. Как я, например. Я перестал в него верить, когда погибла моя семья. Хотел продать душу дьяволу, в обмен на сладкую месть. Но оказалось, что дьявола тоже не существует. Тогда я сам стал им, и пролилась первая кровь, которая не останавливается и по сей день.
Но наше дело правое, наверное, а значит, мертвые не будут приходить ко мне во сне. По крайней мере, давно уже не приходили…
— В распоряжении Огаты в Уфарде около восьми десятков гвардейцев, — сказал Каллин. — Большинство из них отборные воины, не как те стражники, что вели вас на казнь, то были обычные сторожевые солдаты. Настоящие гвардейцы почти не уступают берсеркам. Один только комтур чего стоит. Он хитер и сам в бой лишний раз не полезет, но если его прижать, то драться будет, как бес, до последнего…
— Нас чуть больше сотни, — проговорил Тион. — Если штурмовать город в открытую, то поляжем все. С крепостной стены нас расстреляют из арбалетов, как куропаток на открытом лугу.
— Мы все равно захватим Уфард и освободим Диониса, — категорично заявил я.
— Я не говорю, что надо отступиться, — замотал головой ассасин. — Просто нужен хитрый план. В лобовой атаке мы ничего не добьемся…
— Эх… Если бы у нас был боевой дракон… — вздохнул Каллин. — Он один способен поджарить целый легион или город.
— Дракон?! — мои брови уползли наверх. — В этом мире есть драконы? И вы молчали?..
— Теперь нет, — сокрушенно добавил Тион. — Последнего из них убили примерно сотню лет назад. Проклятые ведьмы извели их род черной магией. Много веков драконы истребляли ведьм, а те драконов. Но ведьмы оказались хитрее, они могли притворяться людьми и бить исподтишка.
— Ладно, — махнул я рукой, — чего нет, того нет. Надо исходить из того, что имеем. А имеем мы ватагу головорезов, большинство из которых умеют немного махать мечами, но до матерых гвардейцев им далеко. Если ударим в одно место разом, то можем задавить числом. Главное, захватить дом главного купца, в подвале которого томится Дионис. Есть мысли, как это сделать?..
— Когда-то лет двадцать назад, — начал издалека Каллин, — я был еще совсем мальчишкой и поступил на службу в королевскую гвардию Опларии. В то время на Акрольд напали отшельники. Это сейчас они довольствуются клочком земли на западном побережье материка, а тогда это было воинственное и сильное племя. Их считали дикарями, многие из них поедали тела убитых врагов, считая, что таким образом дух и сила поверженных воинов перейдет к ним.
— Ближе к делу, — поморщился я.
— Так вот, — Каллин выдержал томительную паузу. — Эти дикари, штурмуя город, применили хитрое оружие…
Кузнец начертил на песке замысловатую конструкцию и рассказал нам свою идею.
— Интересная задумка, — поскреб подбородок Тион, — только где мы возьмем столько масла?
— Снарядим на городской рынок несколько человек под видом купцов. — ответил я. — Дадим им лошадей, соберем денег…
— Используем это оружие, как отвлекающий маневр, — сказал Тион. — А сами будем прорываться к дому купца небольшой группой, человек десять, не больше.
— И кого же нам взять с собой? — скептически поморщился Каллин.
— Откуда я знаю, — развел руками Тион. — Выберем лучших из худших. Устроим завтра отборочные состязания. Посмотрим, кто на что способен из этого отребья.
* * *
— Становись! — скомандовал я, прохаживаясь по поляне, словно на плацу.
Ватага оборванцев замерла передо мной нестройными рядами.
— Мне нужно от вас пять лучших воинов. Кто из вас уверен в своих силах и желает вступить в мой особый отряд? Шаг вперед! Половина разбойников шагнула из строя. Черт! Все уверены в своей непобедимости! Так долго придется проводить отбор.
— Рад, что среди вас так много хороших бойцов! Но мне нужно всего лишь пять! Вы давно знаете друг друга, поэтому, из тех кто вышел вперед отберите десяток лучших. Их испытает Тион. После испытаний я отберу пять человек.
Разбойники зароптали, тыча друг на друга пальцами, они долго спорили и дело чуть не дошло до драки, но, наконец, пришли к единому мнению и передо мной стоял десяток лучших из худших. Большинство из них были матерые бандиты с изрезанными шрамами лицами. Широкие в плечах с огромными волосатыми ручищами. И лишь один худосочный рыжий вихрастый парнишка лет восемнадцати (а может и того меньше) выделялся среди могучих головорезов.
— Мальчик, — обратился я к нему. — Ты как здесь очутился?
— Меня зовут Элл, — отчеканил парнишка, щуря от солнца ясно-голубые, как небо глаза. — я хочу попробовать свои
