Слов для Огницы оказалось недостаточно. Исчерпав запас красноречия, она вдруг впилась зубами в ухо, в уцелевшую мочку. Максим завопил от боли и неожиданности. И тут же потерял управление гравилётом, камнем провалился на добрых два десятка метров.
— Прекрати! Мы упадём, разобьёмся! — завопил.
— И пусть! И поделом тебе!
Однако кусаться девчонка перестала, снова перешла на вербальное избиение. Но и ругаться, когда ты летишь, связанная по рукам и ногам, — занятие не из простых. К тому времени, когда Шур распорядился сделать привал, она уже достаточно выдохлась. И когда её поставили на землю, развязали, сил даже на пощёчину не нашлось. Лишь буркнула:
— Гад… Не подходи ко мне больше!
Привал Шур устроил на берегу речки, прорезающей бескрайний, идеально ровный луг. Трава, едва поднимающаяся до колен, не позволяла подкрасться незаметно, а до ближайшей рощи было километров двадцать. Правда, жариться под лучами яркого солнца — удовольствие сомнительное. Но всяко лучше, чем отдыхать в тенёчке — на мягком тюфяке в клетке у лупоглазов.
Гуня первым делом озаботился накрыть «стол» — копчёного мяса и фруктов у них теперь было в достатке. А Шур рассказал, что случилось за то время, пока Максим сидел в клетке. Собственно, рассказ получился недолгим. Сфинкс потребовал, чтобы лупоглазы проводили их с Гуней до двери за водопадом. О, как коротышка не хотел идти в тёмный мир! Он так и сидел рядом со спиралью, пока Шур рыскал по лабиринту в поисках чего-нибудь подходящего. Хорошо, что гравилёты довольно быстро подвернулись.
— Затем мы возвратились в мир Коолайнель. Я определил по маяку, где вас держат, прилетел и подстрелил караульных, — закончил рассказ сфинкс. — Кстати, станнер мне вернули, когда выпроваживали из своего мира. Я думаю, они не знают, как им пользоваться.
— Не знают? — удивился Максим. — Но разве у них нет понимателей?
— Хватит болтать, ешьте быстрее, — прикрикнул на них Гуня. Подвинул кусок мяса Огнице: — И ты, рыжая, ешь.
— Может я и рыжая, а ты вообще лысый! — огрызнулась на него девушка. И застыла с открытым ртом и вытаращенными глазами.
Повисла тишина, даже Гуня прекратил жевать. Потом девушка сглотнула, испуганно повернулась к Максиму:
— Макс, я понимаю, о чём они говорят. И этот, и этот. У меня что, мозгач в голове? Откуда он взялся?
Случившееся было невозможным. Максим вопросительно посмотрел на сфинкса.
— У девушки включилось «понимание», потому что она разумна. Без всякого имплантата. Всё в точности, как утверждали Коолайнель, — задумчиво произнёс тот. — Это не может быть побочным эффектом действия яда. Ещё одна загадка.
— И криссов в этом мире нет, вроде, — добавил Максим. — И никогда не было, раз лупоглазы в них не верят.
— Этот мир выглядит открытым и понятным, — мигнул сфинкс. — Но тайн и загадок в нём много.
— Макс, так ты, правда, не хотел… — вдруг невпопад спросила Огница.
— Да нет же! Это была игра, чтобы обмануть лупоглазов.
— А чё отказываешься-то? — хмыкнул Гуня. — Ты, рыжая, сама мозгой пошевели: не хотел бы, с собой не взял бы. Тока он молодой, неопытный. Вот у нас в Од’доме…
Шур протянул руку и отвесил коротышке подзатыльник. А Максим и Огница словно по команде отвернулись друг от друга, похватали со «стола» что попало под руку, и принялись ожесточённо жевать.
Находить ориентиры с высоты птичьего полёта труда не составляло. Но когда Максим увидел последний из них, то не сразу поверил своим глазам. Вернее, сначала не поверила им Огница, зрение у которой было куда острее.
— Макс, Макс, что это?! — закричала она над ухом.
И Шур, летевший чуть впереди и внизу, оглянулся, замедлил движение. Поравнявшись с Максимом, уточнил:
— Это оно, я правильно понял?
«Высокая белая башня» — гласила подпись на карте. Когда она появится впереди, значит, цель достигнута. А сама цель — это одиноко торчащая посреди равнины двузубая скала. Как раз между «зубами» — уводящая дверь.
Но они увидели башню куда раньше, чем добрались до этой долины. Тонкая, белая, как снег, башня поднималась над исполинскими деревьями, росшими вокруг неё. Она способна была поразить воображение, даже окажись в Вирии или в Задвери. А уж здесь она и подавно казалась неуместной. Башня была сказочной, фантастической. Нереальной. Как будто огромная игла вонзилась в зелёную подушку леса.
Чем ближе они подлетали, тем выше казалась башня. Они бы заметили её куда раньше, если бы она не была такой тонкой. Башня наверняка скрывала в себе очередную загадку этого мира. Или наоборот — в ней заключались разгадки? Когда внизу показалась долина с одиноко торчащей скалой, с такой высоты и правда выглядевшей гнилым сломанным зубом, Максим твёрдо решил — белая башня стоит того, чтобы потратить на мир лупоглазов лишний день. Огница не возражала прокататься на его спине туда и обратно. Шур же предложил добраться до двери, и там принимать решения без спешки и суеты.
Но до двери они не долетели.
Гравилёты работали беззвучно, потому в первый миг Максим не понял, что случилось, лишь удивился незнакомому ощущению. Потом сообразил, что это такое — невесомость! А потом завизжала Огница.
Они падали. Камнем летели вниз, с каждой секундой быстрее и быстрее. Всё происходило так стремительно, что испугаться Максим не успел. Удивился — да. И попытался вернуть управление гравилётом. Но ничего не получалось, гравилёт отказывался подчиняться. Нет, не так — гравилёта будто бы больше не существовало. Ранец за спиной был, а гравилёта в нём не было.
И только когда Максим взглянул вниз и увидел несущуюся навстречу — уже очень близкую! — землю, пришёл ужас. Нет, он не завизжал как Огница. Глупо визжать! Он представил себя впечатанного, вмятого в эту землю, в густую зелённую траву. Зажмурился, чтобы не видеть собственную неотвратимую смерть.
И тут руки девушки рванули его вверх. Сильно рванули, так, что он едва не вывалился из её объятий. Не понимая, что происходит, он открыл глаза. Земля продолжала нестись навстречу, но не так быстро, как прежде. Затем его ещё раз дёрнули, и полёт вновь замедлился. А потом он ударился оземь.
Он успел сгруппироваться, но получилось всё равно больно. Охнул, не удержался на четвереньках, упал на бок. Огница с воплем перекувыркнулась, растянулась в траве. И рядом упал Шур.
Впрочем, Шур, единственный из всех, не упал, а приземлился. Мягко, пружинисто, как кот. И стало понятно, что вовсе не княжна научилась каким-то фантастическим способом летать и замедлила падение, а именно сфинкс успел перехватить их у самой поверхности.
