к сожалению, слышала немного.
– У меня есть брат и сестра?
– Ну да! Они младше вас, брат Андрей учится в артиллерийском училище, а ваша сестра Полина вышла замуж за чиновника из Министерства путей сообщения, живет вместе с мужем в Москве: у них прелестные детишки, двойня. Скажите, а вы… не были женаты? – внезапно спрашивает она.
– Думаю, нет, – смеюсь я. – Да и кому я такой нужен: простой вояка, перекати-поле, денег нет, состояния нет, короче – ни кола ни двора…
– Вы так думаете?
– Я в этом уверен, иначе бы давно захомутали… А так, как видите, кольца нет.
Демонстрирую безымянный палец правой руки. На нем действительно не наблюдается признаков обручального кольца.
Она смотрит на меня с глубокой задумчивостью.
– Знаете, а ведь я начинаю жалеть об одной вещи…
– Если не секрет – о какой?
– О том, что пять лет назад ответила вам отказом…
Оба-на! Я озадаченно крякаю. Какой интересный сюрприз из не моего прошлого!
– Да? Я, наверное, тогда сильно расстроился…
– Вы – очень сильный человек и умеете сдерживать свои эмоции.
– А мы сейчас можем говорить с вами откровенно?
– Конечно. Мы же не просто друзья детства… – с некоторым кокетством произносит она.
– Тогда почему вы мне отказали?
– Я любила другого человека… Он, как и я, лечил людей. Мне казалось, что между нами много общего… Извините, мне больше не хочется разговаривать на эту тему, – вспыхивает она.
В Ляоян мы приезжаем где-то на час раньше обговоренного срока.
Этот город, по сути, стал военной столицей для русской армии. Нельзя и шагу шагнуть, чтобы не наткнуться на человека в форме. Русских солдат в городе было больше, чем маньчжуров и китайцев.
– Софья Александровна, вы как – голодны? У нас есть минут сорок в запасе, можно немного подкрепиться.
Она благосклонно принимает предложение пообедать.
– Единственное «но» – не знаю, какое тут место будет поприличней и желательно поближе к штабу. Но ничего – сейчас у кого-нибудь спрошу.
Взгляд натыкается на щеголеватого пехотного капитана, покидающего открытую коляску. К нему тут же подскакивает слуга – мелкий сгорбленный китаец в соломенной шляпе с огромными полями и длинной седой косичкой. Он хватает в коляске пухлый кожаный портфель и тащит его, семеня за размашисто шагающим пехотинцем.
Да уж, картина маслом: офицерам запрещено самим носить пакеты и сумки. Приходится напрягать денщиков или нанимать слуг, при этом категорически не приветствуется экономить на чаевых.
Короче, сводить концы с концами для офицеров из небогатых семей, живущих на одно жалованье, занятие сложное. Это я уже испытал на себе.
Капитан кажется мне подходящим объектом для короткого разговора.
– Я быстро, – бросаю Софье Александровне и спрыгиваю с коня.
Обгоняю офицера, прикладываю руку к козырьку фуражки.
– Господин капитан…
От меня не укрывается его странная реакция, капитан – по внешнему виду фронтовик, шарахается в сторону как от чумного. В глазах застывает немое удивление и почему-то злость.
– В чем дело, штабс-ротмистр? – приходит в себя он.
– Дело в том, что мы ищем какой-нибудь приличный ресторан… Не отрекомендуете?
Капитан оглядывается, видит Софью, с улыбкой кивает.
– Разумеется.
Он называет несколько мест, где, по его словам, можно не опасаться за здоровье желудка и кошелька, ну и самое главное – куда не стыдно прийти с женщиной.
Благодарю его, разворачиваюсь и возвращаюсь к берегине.
Она сидит с мрачным видом, покусывая губы.
– Софья Александровна, вы как – в порядке?
– Я… Да-да, – вырывается из глубокой задумчивости она. – Скажите, а этот офицер, с которым вы только что разговаривали – это ваш знакомый?
– Увы. В городе столько нашего брата, военного… Со всеми не перезнакомишься. А почему вы спрашиваете? – изображая легкую ревность, в шутливой манере интересуюсь я.
– Дело в том, что… хотя нет – ерунда, наверное, мне показалось…
– Если начали, так говорите до конца.
– Дело в том, что он очень похож на одного моего пациента, капитана Рассохина из сибирских стрелков.
– Так, может, это в действительности и был он?
Она отрицательно мотает головой. Смотреть за ее волосами при этом – сплошное удовольствие.
– Этого просто не может быть…
– Почему?
– Капитан умер три дня назад.
– Вы уверены?
– Да. Японский осколок разворотил ему грудь. Я делала все, что могла, чтобы его спасти… – всхлипывает она.
– Понимаю вас. Вы увидели похожего на этого офицера капитана, вспомнили про смерть пациента и загрустили. Это война, Софья Александровна. Люди на ней часто погибают.
– Знаю. Только уж больно он похож на Рассохина, царствие небесное! Как брат-близнец, но, насколько мне известно, у Рассохина ни братьев, ни сестер не было…
– Похож, говорите…
Я вспоминаю злые глаза капитана, его странную реакцию в момент нашей встречи… Ешкин-матрешкин, а ведь он даже потянулся рукой к кобуре, я только сейчас осознал это!
– Софья Александровна, простите меня ради бога, но я должен еще раз поговорить с этим капитаном! – умоляюще приложил руку к груди я и, не дожидаясь ответа, быстро пошагал за офицером и его слугой.
За это время они не успели уйти далеко.
– Господин капитан!
Офицер оборачивается.
– Что-то еще?
– Да. Извините, а вы не капитан Рассохин?
Он кивает.
– Да. Мы с вами знакомы?
– А вы меня не помните?
– Простите, нет…
– Ну как же! Две недели назад мы с вами играли в «гусарика» на двоих в офицерском собрании вашего полка… Я тогда продулся в пух и прах, напился – жуть!
Его губы тронула слабая улыбка.
– А, ну как же! Теперь вспоминаю вас!
– Слава богу! Тогда, надеюсь, вы не будете на меня в обиде?
– За что?
– За то, что отведу вас в контрразведку! – сообщаю я и тычу ему в живот стволом револьвера. – Пожалуйста, не дергайтесь, а то пристрелю.
– Что?!
Надо отдать должное его реакции. Он грамотно уходит в сторону и пытается выбить у меня револьвер. У него почти получается, но именно что почти. Я тоже не лыком шит, успеваю вовремя отдернуть кисть руки. Долго возиться с лжекапитаном некогда, тем более передо мной явно какой-то ниндзя, поскольку пытается совершить обратный кульбит, а на такой киношно-театральный маневр решится не каждый боец-рукопашник.
Хоть противник и прыгуч, как блоха, уйти от пули практически невозможно.
Мой выстрел застает его еще в воздухе и мигом рушит все планы.
Капитана отбрасывает на несколько метров назад, он отлетает к стене китайской фанзы и проламывает хлипкую саманную стену. Вслед за стеной рушится соломенная крыша. Конструкция погребает его тело.
С жаром кидаюсь к развалинам, начинаю в них копаться – выдергиваю какого-то насмерть перепуганного старика, который начинает что-то лепетать на китайском.
Мой мундир превращается в
