– Не вопрос, пусть говорит.
Сталкер достал из рюкзака безжизненное тельце обычного кота, положил себе на колени и снова повернулся к пленнику.
– Как ты единственный умудрился уцелеть?
– Я работал с вирусами в лаборатории. Она не только изолирована от общей вентиляции, но по понятным причинам все сотрудники в ней работают в костюмах с системой дыхания замкнутого цикла.
– Ты был один?
– Да.
Сталкер взглянул на помощника, но тот остался нем и недвижим.
– Хорошо, – сказал он, меланхолично поглаживая и почесывая зверушку, у которой из уголка пасти торчал посиневший язык, – а что ты делал в зале управления?
– О чем вы? – нервно спросил пленник, не сводя глаз с животного – от сюрреализма происходящего у него участилось дыхание и грозили начаться желудочные колики.
– Ты вышел оттуда, когда мы схватили тебя.
– Я только хотел узнать, во всех ли подразделениях люди потеряли сознание.
Неизвестный в капюшоне громко кашлянул.
– Коллега? – повернулся к нему Меткий.
Тот приподнял голову, но это только заставило пленного еще больше покрыться холодным потом: казалось, у обладателя плаща под капюшоном черный провал вместо лица.
– Лжет, – коротко и жестко определил свое отношение к показаниям ученого таинственный участник допроса.
– Я не лгу! Я не понимал, что происходит, а в зале управления, как вы его назвали, всегда есть кто-нибудь из начальства. Я надеялся, что они примут меры для спасения подчиненных!
– Довольно изощренное вранье. На самом деле вы недавно прибывший начальник отдела вирусологии, лицо достаточно посвященное во все процессы, и в зал управления вы заходили, чтобы послать сигнал SOS своим кураторам за рубежом.
– Нет!
– Да! И вы его послали!
– Нет! Вы ошибаетесь!
– Он не ошибается и его невозможно обмануть, – отрицающе, с видом человека, запредельно уставшего слушать вранье, покачал головой Меткий. – Что за пробирка с бесцветной жидкостью находилась в пенале, который мы нашли у вас в кармане?
– Один из рабочих штаммов, с которым я проводил опыты.
– Опять лжет.
Тяжелые слова падали, словно свинцовые гири, именно таким тоном зачитывают приговоры без права на обжалование.
– Да почему же?! Это моя работа и я про нее могу многое рассказать! Спрашивайте, отвечу на любые вопросы!
– Вам не удастся заболтать нас и увести в дебри вашей фантазии, перемешанной с крупицами правды, потому что вы слишком громко думаете, когда изобретаете очередную ложь! Чем сильнее вы хотите скрыть правду, тем лучше я ее вижу. В пробирке – усовершенствованный вирус лихорадки Эбола, который успешно распространяется в любых широтах. Раньше эпидемии этой болезни могли происходить только в жарких тропиках, а в северных странах дальше единичных случаев заболевания дело не шло. Однако в одной частной американской лаборатории, якобы занимающейся исключительно борьбой с раком кожи, вывели модификацию вируса, устойчивую к любым климатическим условиям. Он теперь может распространяться в северных широтах со скоростью гриппа.
– Чушь! Тогда бы он угрожал жизни всех людей на планете без исключения!
– К сожалению, нет. Новый вирус можно настраивать на носителей определенной ДНК. Например, на представителей негроидной расы, а можно натравить его на славян. Для всех остальных болезнь пройдет как ОРЗ.
– Вы говорите ерунду, но как я могу доказать свою невиновность, если у вас автоматы?
– Меткий, пусть он расскажет нам про перемещения в пространстве.
– Я разбираюсь только в том, что касается моего профиля! Все остальное не ко мне! Я абсолютно не в курсе какой-либо иной деятельности!
– Опять врет?
– Конечно! Я вынудил его отрицать сей факт только для того, чтобы он невольно прокрутил в голове истинные воспоминания.
– И что он скрывает?
– Его переместили сюда прямо из Америки, задав в программу нужные координаты. Он должен был организовать в России эпидемию лихорадки Эбола, и в лаборатории он занимался не чем иным, как увеличением числа возбудителей. Знаешь, зачем ему понадобилась пробирка? Увидев, что охранники попадали от неизвестно чего, он обдумывал выпустить вирус прямо на станции! Однако, когда внезапно появились спецназовцы, наш хитрожопый друг понял, что попытка судорожно открыть пробирку у них на глазах означает неминуемую смерть.
– Испугался, значит.
– Да, сам он умирать не хочет.
Неожиданно кот дернулся, попробовал вскочить, но из-за слабости и нарушенной координации упал с коленей сталкера на пол, где его стошнило зеленой слизью.
– Надо же! Сам оклемался, без антидота! А с тобой поступим следующим образом, – сказал Меткий, вставая и подходя к пленнику, – разувайся и раздевайся до трусов.
– Зачем?
– Обещаю: никаких жутких инъекций, хирургического вмешательства и прочего. Просто пойдешь к первому реактору. Здесь ты мне без надобности, пользы ноль. Пытать тебя я не хочу, а без специальной обуви со свинцовой прослойкой и защитного комбинезона будешь банально меньше мучиться. Ну, ты понимаешь – вдруг тебя не сожрут по дороге.
– Вы не можете так поступить!
– Почему это? Ваша братия в лабораториях опыты на людях ставит без всякого сожаления. Кто умер, а кто мутантом стал – тебя же не волнует, верно? Ты в нашу страну хотел лихорадку Эбола завезти, а от нее медленно, не один день умирают. Мы же всего лишь отправим тебя прогуляться.
– Стреляйте, если хотите, но я не буду раздеваться и никуда не пойду!
– Тебя никто спрашивать не собирается, – ответил Меткий и ударил начальника лаборатории прикладом по голове. – Саш, помоги снять с него комбинезон.
– Ты серьезно решил это сделать?
– Вполне. Я вдруг сейчас осознал, что позволяет этим изуверам творить в нашей стране такой беспредел.
– Поделись.
– Уверенность в собственной безнаказанности. Они ни на секунду не сомневаются, что в России можно умерщвлять людей любыми способами, а им за это ничего не будет. Все как с гуся вода! Повелители вообще недоступны, а рядовые мерзавцы – ну, разве что пулю схлопочут. Они не боятся пыток или мутагенных инъекций, потому что это их привилегия – совершать злодеяния. Если мы не заставим их самих испугаться последствий, не найдем оружие сдерживания, они будут изобретать все новые и новые способы нас уничтожить, пока рано или поздно не добьются своего.
– То есть ты решил заняться местью?
– Нет, или точнее она не главная цель. В первую очередь, я хочу заставить их бояться! Пусть они начнут испытывать проблемы с высококвалифицированными специалистами, желающими поработать в Зоне отчуждения.
