Огница кромсала и кромсала бок шара ножом. По нему уже бежали судороги, гул делался всё громче, всё басовитей. Пора было отступить подальше, если не хочешь, чтобы и тебя втянуло в его утробу. Вон, Шур отошёл на самый край платформы.
Максим беспомощно оглянулся на сфинкса, но лицо у того, как обычно, было непроницаемым.
— Подожди, я говорю! — отчаянно закричал он.
Огница не подчинялась, только плечи вздрагивали от всхлипываний. Девчонка! В самом деле слабая и беспомощная. В одиночку она погибла бы в любом из миров, сквозь которые они прошли. А там, за дверью, что её ждёт? Вдруг саблезубые опять устроили засаду? Или кое-кто пострашнее и опаснее саблезубых. И он никогда не узнает, добралась ли она живой и здоровой до своих соплеменников…
Он повернулся к Шуру. Закричал, теперь уже на него:
— Я не могу её отпустить туда одну! Я должен её проводить, понимаешь?
Сфинкс безмолвно мигнул.
— Я… вдруг там, в конце пути и нет ничего? А если она погибнет? Из-за меня! Я же разрешил ей идти с нами!
Сфинкс снова мигнул. Произнёс:
— Отказаться от собственной мечты ради друга — это хороший выбор, Макс.
Он начал снимать с запястья браслет, но Максим остановил его:
— Нет, пусть будет у тебя! Может, мы ещё встретимся?
— Я буду рад этому, — улыбнулся Шур. — Иди, тебе пора.
Максим хотел подбежать к нему, обнять, — и пусть это по-девчоночьи! — но времени совсем не осталось, шар готов был вывернуться наизнанку. Тогда он развернулся, закричал Огнице:
— Да постой же! Я иду с тобой!
И прыгнул навстречу лазоревому сиянию. Он успел вовремя.
Глава 14, в которой Максим ловит на живца
Добрия встретила их белыми шарами одуванчиков, мокнущими под мелким осенним дождём. На этот раз Максим не упал, удержался на ногах. Быстро обернулся и успел увидеть, как гаснет в воздухе пурпурный отблеск. Дверь «закрывалась»! Нигде в других местах он ничего подобного не встречал.
Он повернулся к сидевшей на траве девушке, протянул руку, чтобы помочь встать. Но та вскочила сама — возможно потому, что руки у неё были заняты ножами? Спрятала оружие в чехлы, вытерла мокрые, зелёные от травяного сока ладони о комбинезон. Улыбнулась виновато, спросила:
— А как же ты вернёшься?
— Никак, наверное. Или эта дверь и синей бывает?
— Неа. Отсюда только приходят.
Она вдруг нахмурилась, огляделась по сторонам. Потянула из кармана станнер. Максим насторожился:
— Что такое?
— Саблезубые. Они чуют, когда дверь открывается, — прошептала девушка, не отрывая взгляд от кустов. — Прибегают охотиться. Мы потому здесь постоянный пост и не держим. Саблезубые — лучшая стража. Не было случая, чтобы какую тварь живой пропустили.
У Максима холодок пробежал по спине. Он и сам поспешно вынул оружие, уставился на кусты. Тихо, мирно, спокойно, только капли шуршат по листве. И от этой тишины и спокойствия ещё страшнее. Мерещится, что сзади кто-то подкрадывается, вот-вот прыгнет на спину…
Он не удержался, обернулся резко. Никого.
— Пошли отсюда быстрее, — предложила Огница.
Пошли? Да он бежать был готов! Но как раз бежать не годилось. Нужно быстро идти и внимательно смотреть по сторонам.
Зато под ноги он смотреть забыл. И едва не упал, наступив на что-то твёрдое и округлое, скользкое от дождя. Недостаточно твёрдое, впрочем, — наступил, и хрустнуло, ломаясь.
— Блин!
Из густой травы таращил пустые глазницы человеческий череп с остатками спутавшихся в ком тёмных волос. Кому он принадлежал, догадаться было не трудно.
— Блин… — снова пробормотал Максим, невольно остановившись. Пояснил удивлённо обернувшейся Огнице: — Это Зира. Девушка, убежавшая со мной из Вирии и Отстойника.
Кроме нескольких клочков волос на черепе ничего не уцелело: ни кожи, ни мяса. Как будто пролежал он здесь не… Максим с удивлением осознал, что пониматель не спешит услужливо подсчитать время. А если прикинуть самому, что получается? Месяца не прошло…
— У неё тоже мозгач был, да? — оборвала его размышления княжна.
Не дожидаясь ответа, подошла, перекатила череп носком мокасина на бок — правая височная часть его тут же отвалилась. Присела, разглядывая. И внезапно протянула руку к костям.
— Ты что делаешь? — изумился Максим.
Вместо ответа Огница выпрямилась, протянула ладонь. Там лежало маленькая, не больше десятикопеечной монеты, штуковина, чуть вытянутая и выпуклая. И не твёрдой, как металл, она выглядела, а упругой, словно ластик. Но самым странным был цвет — тёмно-зелёный, идущий из глубины, пульсирующий. Тот самый, что они видели в секторе-заводе.
Что это, Максим понял сразу. Имплантат, «мозгач» криссовский! Прочный, гад. Вон, мозгов не осталось, а он целый и невредимый.
— Зачем ты взяла? Брось, — попросил он, брезгливо морщась.
Огница выпучилась на него, быстро сжала ладонь, спрятала за спину.
— Ты что?! Нельзя! У нас, когда толмач или хранитель умирает, мозгач у него из головы вынимают и в сокровищнице берегут.
— Для чего? — пришла очередь Максиму изумлённо выпучиться.
— Не знаю. Так всегда делали! Значит так надо. — И чтобы прекратить спор, сняла с плеча сумку, спрятала находку на самое её дно. Поторопила: — Пошли, пошли!
Максим оглянулся на расколотый череп. Подумал, что надо бы похоронить Зиру… то, что от неё осталось. Это была правильная мысль, он открыл рот, чтобы её высказать. Но тут в кустах захрустело, и мысль перестала казаться правильной. Он поспешил вслед за девушкой.
Патруль стражников они так и не встретили. А когда сквозь редкие деревья опушки впереди замаячили башенки княжеского замка в Древце, Огница вдруг предложила:
— Макс, наверное, нам лучше переодеться? Нехорошо в этих костюмах к людям идти. У нас же война с зелёными была.
Он пожал плечами. Резон в её словах был. После бойни в Задвери мозолить глаза вражескими комбинезонами не стоило. Кивнул, соглашаясь.
— Тогда отвернись! — распорядилась девушка. — И чур, не подглядывать!
Максим фыркнул, — с чего бы такая стеснительность? — но спорить не захотел. Отвернулся, развязал сумку. Вытащил вирийскую одежду, осмотрел. Ясное дело, она была не только не пачкающейся, но и не мнущейся. Однако «не рвущаяся» в перечень её свойств не входило. Рвалась, ещё и как! И вид когда-то яркая руббольная форма теперь имела весьма затрапезный. Но делать нечего. Он дотянулся до хитроумной застёжки на вороте, дёрнул. Серая ткань стекла на землю. Приподнял ногу, целясь нею в оранжевую штанину…
— Так и стойте! И не шевелитесь, если стрелу словить не хотите.
