- Очень вкусно, - сказал Денис чужим голосом. Судорожно хотел вспомнить формулу благодарности, но в сенях послышались весёлые голоса и внутрь вошёл Гришка. За ним - смеясь и переговариваясь - ещё двое мальчишек.
- Настёна!.. - начал он. И замер, удивлённо глядя на Дениса: - О, привет! Решил заехать?
Как и в прошлый раз, он был босиком, но без фуражки и нагайки, зато в рубашке. Ввалившиеся следом за Гришкой двое казачат в упор рассматривали Дениса. Тоже босиком, в подвёрнутых штанах и лёгких рубашках с засученными рукавами, они были неуловимо похожи друг на друга и Мелехова - чем-то, что Денис для себя определил как манеру держаться. Хотя внешность обоих мальчишек была отличной и друг от друга и от классического воплощения славянского типа Гришки. Один - повыше - был скорей похож на англосакса: тонколицый, рыжеватый, с прямым носом - но совершенно неожиданно жуткими глазами. Табачного жёлто-зелёного цвета, эти глаза имели вертикальные зрачки, как у кота. Другой - ниже и плотней - русый, но смуглый и круглолицый, имел явную примесь казахской или киргизской крови, даже серые глаза были слегка раскосыми.
Денис поднялся.
- Я хотел поговорить о деле, - сказал он. - И не только с тобой. Со всеми вашими ребятами. Это общее дело.
* * *
Более всего удивило Дениса, что в здании школы - комплексе пещер в гранитном откосе у реки - оказалась юнармейская комната! Войдя туда и увидев знакомые плакаты, Денис не выдержал:
- А у вас что, юнармейцы есть?!
- Да мы все юнармейцы и есть, - Гришка тоже явно удивился. Табачноглазый Ромка и круглолицый Тоха отправились по станице - собирать только-только разошедшихся по домам ребят. Денис про себя отметил, что начало для митинга не совсем удачное - мальчишки только-только разошлись по домам, приготовились отдохнуть после работы в саду - и нате вам, летите в школу, с вами пацан из Империи говорить будет! Он и вообще засомневался, что придут - но Гришка только фыркнул через губу и сейчас сидел на парте, качая ногой.
Впрочем, увидев юнармейский кабинет, Денис и сам понял - придут. Но настроение, конечно, будет ой.
Не ошиблись ни Денис, ни Гришка. Не прошло и получаса, как комната начала наполняться казачатами. Причём почти все громко выражали своё недовольство. Кое-кто из них успел привести себя в порядок, но большинство явилось в том же рабочем виде, в каком тут был и сам Гришка. А он совершенно неожиданно стушевался - и Денис удивился... но, поймав взгляд казачонка, понял: проверяет на вшивость. Снова и опять. Мол, ты их собирал? Собирал. Ты с ними говорить хотел? Хотел. Давай.
Мальчишки - не меньше полусотни - до отказа набившие комнату, рассматривали Дениса в упор. Большинство взглядов были просто оценивающие, но имелись и откровенно недоброжелательные, и насмешливые, и даже презрительные. Более того, сама собой вскоре установилась тишина, и Денис ощутил себя распятым около магнитной доски.
И он разозлился.
- Я пришёл просить у вас денег, - сказал Денис. И каким-то чутьём уловил: хорошее начало! Хорошее, он ошарашил казачат - и молчали даже те, кто явно настроился отпустить какое-нибудь едкое замечание на первую же реплику приезжего - какой бы она ни была. Но не такой же?! Денис молниеносно, незаметно перевёл дух и продолжал: - Деньги нужны ребятам из Седьмого Горного. Они хотят создать пионерский отряд. На первое время нужно хотя бы миллионов тридцать. И я думаю - такие деньги у вас есть.
А вот теперь уже казачата удивили его. Никто не возмутился, не зашумел, не засмеялся. Только миловидный белокурый парнишка - он сидел на задней парте рядом с Гришкой, внимательно, прямо-таки с любовью разглядывая свой кулак - сказал:
- Есть такие деньги. И больше есть, - потом поднял глаза и взглянул на Дениса внимательно и жёстко. - Только с чего нам, казакам, эти деньги поселковому сброду отдавать?
Вот теперь поднялся тихий одобрительный гул. И Денис чуть повысил голос:
- Ты казначей? - мальчишка кивнул. - Деньгам счёт знаешь. Я так думаю - вы их не украли, не наспекулировали - руками заработали. Так? - снова кивок. - Теперь собираетесь на море ехать. Так? - третий кивок. - Где остановитесь?
- В "Южном", у пансионата с войском договорённость, - сказал мальчишка, прищурившись. - Уж сколько лет ездят наши, ещё до Бахурева повелось.
- Хорошо, - кивнул Денис. - Дело хорошее. И честное. Поработали - отдохнули. Деньги все ваши, или как?
- Не, - покачал головой белокурый. - Треть войску, треть станице. Да всё равно, на картошку этого урожая спрос хороший.
- Хорошо живёте, - сказал Денис. - Треть войску, треть станице, а на треть полсотни человек отдыхать поедет.
- Больше, - поправил кто-то. - Девчачья доля там тоже есть, мы просто девчонок на круги не зовём, не чин.
- Больше, - повторил Денис. - На сколько едете?
- На две недели, - сказал ещё кто-то.
- И школа у вас хорошая, - мотнул головой Денис. - В общем, я гляжу, неплохая жизнь.
- Не жалуемся, - сказал белокурый. И показал руки. Неожиданно крепкие, мозолистые. - А батя мой крюком ходит. Не старый он, а пять лет назад как пластанул его манчжур на восточной границе - так и всё. Жилы какие-то посёк. В куле односум его в станицу привез, в седло сесть не может. Так что нам наша жизнь не задаром на белый хлеб намазана.
- А в шахте кто из вас был? - спросил Денис спокойно.
Казачата притихли. Кто-то - от двери - сказал:
- Мишка поселковый у нас работал, рассказывал.
Его поддержал ещё чей-то голос:
- Говорили пацаны с посёлка. Страшное дело.
- Выходит, и там люди не бездельничают, работают не легче вашего? - спросил Денис. - Так что ж вы над ними нос дерёте?
- А никто не говорит, что легче, может - и трудней, - сказал рассудительно круглолицый Тоха. - Вон, за двадцать километров латифундия, мы с дядьками по делу ездили, я видел, как надсмотрщик пацана мелкого плетью бил - корзину тот уронил, фрукты подавил. Ух я дал тогда тому! - он засмеялся, казачата оживлённо гуднули и опять притихли, потолму что Тоха повёл рукой. - Только не в том дело. Ни один казак над собой такого не стерпит. А эти терпят - значит, не люди они, а бараны.
- И я баран? - спокойно спросил Денис. Тоха покачал головой:
- Ты имперец, с тебя спрос другой. Ваши из стали сделаны, так батя говорит, он ваших повидал. А эти из навоза.
- Моя мать закрыла шахты, на которых были условия хуже всего, - сказал Денис. - Теперь всё будет по-новому.
- Человеку новое сердце не вставишь, - тихо сказал белокурый.
- А если б твои родные с голоду дохли - не пошёл бы на шахту?! - обозлился Денис. Белокурый усмехнулся:
- Отчего, пошёл бы. Первое дело - с односумами бы уговорился, какую цену брать будем. Второе -
