– И я…
Появился кухонный работник, он принес разогретые ромштексы с гарниром.
– О, наконец-то! – обрадовался лейтенант.
– Пр-рошу! – произнес кухонный, ставя блюда на стол. – Приятного аппетита. Что из напитков принести?
– А что есть? – спросил Ларсон.
– Какао с молоком и чай.
– Тогда мне чай, – сказал Ларсон.
– А мне какао, – выбрал лейтенант.
Кухонный ушел.
– Сейчас… только ляжем спать… как тут же… прибегут… – не успокаивался инженер, торопливо проглатывая ромштекс.
– Да ладно тебе, часика полтора у нас будет.
– Я через полтора… часика… буду никакой…
– А я – какой.
Однако планы на отдых эти двое строили напрасно. Они доели ромштексы, выпили чай, поскольку какао ждать было долго, но не успели выйти во двор, отяжелевшие от еды, как тут же услышали крик солдата, выскочившего из-за угла с выпученными глазами:
– Господин лейтенант, сэр! Там уже бой идет! Старшина второго класса Рихман приказал мне вас… поз…
От волнения молодой солдат стал заикаться, однако Блохин и Ларсон уже все поняли и, сорвавшись с места, помчались на пункт управления боевыми операциями.
– Поз-вать!.. – наконец закончил солдат, но перед ним уже никого не было. Развернувшись, он тоже побежал на ПУБО, теперь там собирались все, кто отвечал хоть за что-то.
В потрепанных защитных комплексах, с измочаленной шрапнелью броней Джим и Тони двигались в сторону вражеского логова, старательно обходя ловчие ямы хищников и приглядывая за подрагивающими щупальцами лесных медуз.
Главный бой остался позади, и включение водородных процессоров оказалось кстати. Тони успел сделать восемьдесят два точных выстрела, прежде чем врагов не осталось.
– Теперь мы просто обязаны добраться до их логова, Джимми… – сказал тогда Тони, и напарник с ним согласился, хотя был почти разоружен. Взрывом вражеского снаряда у него перебило оружейную подвеску и разнесло казенную часть пушки, так что теперь Джим довольствовался только запасным «брейкером».
Они шли уже третий час, время от времени связываясь с базой. Маллинз нудно расспрашивал об их состоянии, о том, как ведут себя «новые машинки», имея в виду «сирокко», и Джим с Тони не стали его разочаровывать, на все вопросы отвечая: «Нормально» и «Очень хорошо».
Оказавшись перед широким ручьем, они решили сделать привал и прислонились к деревьям, слушая незатихавшие звуки беспокойных джунглей – визги, вспархивания, треск, шуршание. Лес продолжал жить собственной жизнью, что бы в нем ни случалось.
– Эй, ты это слышишь? – спросил Тони, срывая с наплечника ядовитого слизняка.
– Скрип? Как будто старые ворота…
– Да у тебя крыша едет. Какой скрип? Это скорее похоже на… Да, на соловьиные трели…
Это сравнение обеспокоило Джима. Уж не сошел ли Тони с ума?
Он выпрямился и попытался настроить аудиодатчики, однако слышать лучше не стал – большая часть датчиков была уничтожена, остальные повреждены.
– Ничего не слышу… Хотя… Ага, вот!
Напарники еще не пришли к единому мнению, что это за звук, когда шагах в двадцати от них разошлись кусты и показался один из «сирокко», от которого осталась лишь нижняя половина. Трудно было понять, что управляло этим роботом, ведь блоки управления на нем отсутствовали, однако когда изувеченная машина проследовала мимо, Джим и Тони увидели блок управления. Он тащился позади шагающего шасси на куске провода и сильно искрил, распугивая насекомых.
Спустившись в русло ручья, шасси «сирокко» почти миновало водную преграду, когда в воду свалился блок управления. На этом все закончилось.
Шасси замерло с поднятой опорой, постояло мгновение и, качнувшись, рухнуло в воду, подняв тучу брызг и испугав трехметровых змеевидных угрей.
– Пойдем отсюда, – сказал Тони. Окончательная гибель одного из роботов произвела на него гнетущее впечатление.
– Пойдем, – согласился Джим. Они перешли замутившийся ручей и прибавили шагу, чтобы скорее скрыться в чаще.
Напарники двигались в таком темпе примерно час, прежде чем настигли еще одного подранка, но на этот раз им оказался вражеский робот. Он не был поврежден так сильно, как «сирокко», однако манипулятор с «тявкающей» пушкой у него отсутствовал.
– Совсем голенький, – заметил Тони. Они пошли быстрее и вскоре настигли противника. Теперь он был не опасен, однако блок датчиков у него остался цел и отчаянно стрекотал кодировочными группами, сообщая начальству о том, что с ним случилось.
– Добей его, – сказал Тони.
– Почему я? – не согласился Джим.
– Ну не из пушки же в него стрелять. А у тебя «брейкер», самое то для такого случая.
– Для добивания раненых?
– Какие тебе тут раненые, придурок?! Это простая железка! Швейная машинка, понимаешь? – возмутился Тони и носком ботинка отбросил с тропы гигантского паука.
Джим подошел к роботу ближе и выстрелом в упор вывел из строя блок управления. Поврежденная машина упала в траву, но ее передатчик продолжал работать.
Плоский, словно лента, древесный удав метнулся с ветки на ветку, схваченная им за крыло птица забилась, испуская пронзительные крики. Стараясь удержать добычу, удав подхватил хвостом ближайшую ветку, вдруг оказавшуюся щупальцем медузы. Резкий рывок, и удава вместе с пойманной птицей потащили наверх ловчие сети.
Через мгновение все успокоилось, и вокруг стало тихо. Юркий краб спрятался в дупло и прикрыл вход гнилушкой, насекомые укрылись в норах, а на верхних ярусах замолчали птицы.
– По-моему, бежать с этого места надо, – сказал Джим, втягивая воздух через приоткрытое забрало. – Похоже, этот на нас наводку дал.
И он кивнул на торчавшие из травы опоры.
Напарники стали пятиться в сторону реки, продолжая принюхиваться. Спустя годы в них проснулся давно забытый навык – чувствовать запах опасности.
«Бум-бум-бум-бум-бум…» – глухо застучало где-то вдалеке.
– Серия, Тони! – крикнул Джим, и они помчались во весь дух – по их квадрату бил автоматический миномет.
Напарники успели проскочить метров пятьдесят, когда позади них загрохотали взрывы. В воздухе засвистела шрапнель, срезая лианы и впиваясь в древесные стволы. Ударные волны одна за другой покатились по высоким травам, слизни, полозы, змеи и пауки лопались, словно перезрелые плоды, попадая под эти воздушные катки.
Оглушенные палочники сыпались с деревьев, увлекая пауков-листоедов и неосторожных птенцов. Потерявшие ориентацию удавы лязгали челюстями, свисая вниз головой, и пытались схватить хоть кого-то. За миной рвалась новая мина, летела белая щепа, казалось, ничто уже не уцелеет в этом смерче огня и воющей шрапнели.
