— Это должно быть не далеко от центра, если они планируют прибыть в ратушу всего за час… — рассуждал вслух Рууд.
— Думаю, сто пятьдесят человек — это более чем достаточно! Какой бы колдун он ни был, ему с облавой не совладать. Тридцать монахов вместе свалят и нойона!
— Не думаю, — прошептал себе под нос Рууд. К нему подошел Фош и что-то зашептал на ухо. — Да, и не забудьте избавиться от тела. Лучше всего концы в воду. Что-то мне подсказывает, что утром явится Эй-Той со своими людьми, будет требовать встречи и скандалить. Отправьте его на рыбалку.
Мартинсон кашлянул. Рууд усмехнулся. В коридоре он ещё раз поблагодарил Мантиса за оказанную услугу.
— Наше правительство помнит своих героев, — заявил он, — сейчас к вам выйдет святой отец, поговорите с ним, о финансах можете не беспокоиться.
— Служу Эрафии, да здравствует король! — громогласно заявил Мантис.
— Да здравствует король! — ответил Рууд и в сопровождении стражи направился к выходу.
Гримли не верилось, что этот миг настает. В красивом доспехе, на великолепном коне он готовится выехать на арену в финале турнира. В финале — это звучало так громко и пафосно! Здесь следовало показать всё, что умеешь, всё, чему научился за этот год в академии. Но при этом из головы не выходили слова Аделаиды и её план. Проникнуть на прием к королю! Это очень опасно, а победа в турнире была прекрасным началом военной карьеры. Рисковать всем этим из-за какого-то эльфа?
С другой стороны, он понимал, что связывается с риском быть схваченным монахами ордена не из-за принцессы, эльфа или дворцовых интриг. Он пойдет на это, чтобы понравиться Аделаиде. К тому же девушка убеждала его, что дело, которое они делают, доброе. А нарушать закон и восстанавливать справедливость — разные вещи. В финальном поединке рыцари выезжали на арену не с разных сторон, а вместе с одного главного прохода. Бой предстоял нешуточный, и следовало экономить силы для решающего натиска. Да, это будет совсем не просто, но тем не менее после боя он снова увидит Толина, Илирвен, Марка, учителя Торребора. Завтра все вместе отметим эту победу, вспомним встречу с блистательной верхушкой Эрафии. Все будет хорошо — нужно только выиграть сейчас, победить на арене.
Снаружи завыли трубы, забили барабаны, ворота поднялись, и два рыцаря двинулись вперед, на широкую площадку, залитую вечерним светом. Солнце было ещё достаточно высоко. По небу плыли редкие облака, хотя на западе показался край тучи. С верхних ярусов и центральных ворот сыпались лепестки алых роз.
В этот торжественный и напряженный момент, когда два рыцаря ехали рядом на арене, навстречу украшенной флагами и сверкающей позолотой королевской ложе, Гримли вновь услышал в голове голос. Он слышал его прежде, в момент своей стычки с Мантисом. «Наглый хам, зачем он третирует парня?» — услыхал он тогда. Но сейчас говорили именно с ним. Голос раздавался прямо в голове, ясно и отчетливо. Это было так же необычайно, как и все, что происходило в авлийском консульстве в Александрете. Но главное, он понял, кто с ним говорит, мысленно говорит. К юноше обратился его соперник — рыцарь разведки Лазарен. Это было невероятно, Гримли не понимал, почему это происходит, но это было именно так.
— Ты смелый парень. Скажи, ты очень хочешь победить, да?
— Да, — от неожиданности вслух ответил Гримли, он повернул голову и смотрел на своего собеседника, так ни разу и не открывшего рта.
— Не верти головой, на тебя король смотрит! Веди себя как обычно, нам ещё предстоит круг почета вокруг трибун, — мысленный голос Лазарена был ровным и мягким, Фолкин перестал глупо пялиться на соперника и, подъехав к королевской ложе, отсалютовал находившимся в ней вельможам. При этом Лазарен дважды подмигнул ему. Всадники повернули направо и двинулись в торжественный круг почета. Поле арены было усыпано лепестками роз. Зрители гудели, кипятились, азартные игроки делали последние ставки. Они были в пользу Лазарена, как три к одному. Грифоны за спиной жалобно клекотали.
— У нас мало времени, скажи сейчас, тебе важно победить, чтобы сделать приятное одной леди. Кто она? Расскажи мне больше, я кое-что прочел в твоих мыслях, но не понимаю до конца!
— Это мое дело, я… — начал было Гримли.
— Мысленно! — оборвал его Лазарен. — Я же знаю, ты можешь! Давай!
И тут Гримли начал думать, и думать громко.
— А почему я должен тебе верить, вдруг ты хочешь сдать меня ордену? Ведь я колдун, раз могу говорить мысленно!
— Если бы хотел сдать, ты бы не вышел сегодня на арену. Я знаю, что ты очень сильный колдун, только не замечаешь этого. Говори же, во имя Велеса, у нас нет ни секунды!
Они проехали уже половину арены.
— Все объясню потом! — продолжал дознаваться разведчик. — Скажи, с тобой говорила Аделаида Торнтон? Ну же, мне очень важно знать, о чем она просила тебя, скажи мне честно!
— Не надо больше читать моих мыслей, — начал злиться Гримли, у него перед глазами все плыло, арена, розовые лепестки и песок, королевская ложа, — да, это была она. Но о чем она просила, я не скажу, это тайна. Очень опасная тайна!
— Если ты скажешь, о чем она тебя просила, я проиграю тебе поединок!
— Серьезно? Нет, прости, я не могу тебе сказать, это тайна, и я обещал ей. Ничего не скажу, и больше ты моих мыслей не прочтешь!
— Не глупи, парень. У нас остались секунды… — круг почета завершался. — Скажи только, это как-то связано с эльфом?
— Откуда ты знаешь? — Гримли не хотел, но Лазарен расслышал его мысли. На несколько секунд они смолкли. Гримли уже жалел об отказе, ведь главное было выиграть поединок. Доверяться Лазарену было, конеч но, крайним безрассудством, но что-то подсказывало Гримли, что довериться можно. Разведчик ехал рядом, затаив дыхание.
— Разъезжайтесь! — приказал судья, закончив объявлять их имена и титулы. За эти несколько секунд Лазарен представил себе план Аделаиды настолько, насколько это было возможно. К тому времени разведчик знал, что Ивор не вышел на условленную встречу в таборе народа шейди. Эльф скрылся, как от ордена, так и от них. Значит, он решил действовать через Аделаиду.
— Разъезжайтесь! — снова крикнул судья. Всё решалось для Лазарена в этот момент. Тронув коня и начав движение в указанную точку арены, он сказал Гримли последнюю фразу их странного диалога.
— Я выроню меч на девятой минуте. Будь готов к этому, не дай мне опозориться!
— Как они долго не разъезжаются, видимо, не хотят драться, — усмехнулся Рууд и указал королю на замерших на арене всадников. Канцлер был крайне весел и имел боевой настрой. Эдрику это нравилось, он не хотел, чтобы в день помолвки будущий зять был расстроен, как сегодня утром.
