— Если Штрауб падет, все мы погибнем. Если мы не сможем исполнить задачу, а это почти невозможно — Штрауб падет. Если бы мы могли остановить это, если бы знали, как это сделать, то не приняли бы такое условие. Ему сопутствует угроза уничтожения при любом исходе.
— Не верно — при успешном исходе реабилитация вам гарантированна. Система обеспечит вашу безопасность.
— Ваша система не способна обеспечить безопасность даже тем, кого признает — она угрожает уничтожением не только нам — всему.
— У нас еще есть ресурсы для смены позиций.
— Поэтому мы готовы принять твое условие и попытаться что-то сделать. Все ради времени — время дает много возможностей. Мы долго ждали, когда придет время, и готовы ждать, мы ждали смерти, и готовы к ней.
Это бледное существо так и не повернулось ко мне. Не нравится мне это — напрягает. Но не стоит обращать внимания на то, что не обращает внимания на тебя.
— Вы готовы на риск?
— Да. На любой.
— Если даже кажется, что шансов нет, они все равно есть, пусть их и очень мало.
— Мы не можем рассчитывать на ничем не обоснованную удачу.
— Это лучше, чем просто ждать смерти.
— Не уверен, но мы выбрали этот путь. Слишком рано может оборваться слишком много жизней.
— Ладно, крысы еще докладывать будут — план гибкий, и если хоть что-то изменится, я вас освобожу.
— Мы все равно пойдем в Ивартэн с тобой, Фридрих Айнер. Я видел тебя в бою — видел в Хантэрхайме. Ты не многим уступаешь вашим «защитникам», но ты не сможешь сделать это один. Тебе будут нужны бойцы.
— Не помешает… Теперь за работу. Завтра вы с тоннелями разберетесь, а мы с D40 — с крысами.
Бледный повернулся и посмотрел на меня своими огромными блеклыми остекленевшими глазами. Не стал анализировать, а развернулся и пошел в свой отсек. Надо выспаться перед вылазкой. Не выспаться всегда успеешь… Кот, как тень, везде семенит за мной — он сейчас понурый и лохматый: по невесте, наверное, убивается.
Никак не могу разобраться, что с бледными не так. Вроде с первого взгляда от людей не отличишь, от тяжело больных людей… Но мороз по коже каждый раз, как их вижу. Кот ведь нормально их воспринимает… А у меня они вызывают какой-то сбой в стереотипах. Стереотипы мышления тем и страшны — понимаешь, что они есть, а избавиться все равно не можешь… На то они и стереотипы — проводишь аналогии с чем-то старым, хорошо знакомым, а новое, хоть и может быть на старое похоже, а совсем другое, и нельзя это сравнивать.
Ужинаем быстро. Кот сидит тихо — непривычно как-то. Отдаю ошейник «защитнику»…
Запись № 57
06.09.206 год Новой Техно-Эры 09:20
Проснулся без посторонней помощи — никто не будил. Кот дышит мне в затылок. Вставать не хочется, и я просто смотрю в потолок, заложив руки за голову. Когда еще смогу так бесцельно убивать время?.. Черт! Кота разбудил — зевает, тянет спину…
— С хреновым тебя утром, Айнер.
— Тебя тоже. Не хочешь шерсть пригладить, а то уж очень ты страшный стал. Такое ощущение, что от тебя заразу какую подхватить можно.
— Уже подхватил — стригущий лишай…
Утро началось с соревнований, кто ехиднее… Мне это обрубить не сложно.
— Ты вполне можешь остаться без завтрака.
— Ладно тебе. На душе погано.
— Кот, у всех на душе погано, даже у бледных.
— От этого как-то легче.
— Я серьезно, насчет завтрака.
— Понял.
— До тебя, Кот, доходит поздно, а то уже давно погано было бы.
— До тебя вообще не доходит…
— Значит, я буду завтракать один.
— Почему же? А как же твои любимые крысы, которых ты в расход пустить собираешься?..
— В расход? Если кто и погибнет, то все. Они всех уничтожат…
— Ты всех собираешься пустить в расход.
— Нет другого пути, крысы принимают условие.
— Ты им выбора не даешь.
— У них есть выбор — попытаться что-то сделать или не пытаться.
— А результат примерно одинаковый. Это не выбор. Крысы тебе доверяют… «Защитник» говорил, что есть другая возможность.
— Теперь понятно, кто тебя обработал.
— Айнер, а ведь он, в общем, прав.
— Он не прав — он так запрограммирован. Ему наплевать на все, что не касается его задачи — моей защиты. О ваших жизнях он думает только потому, что считает невозможным обеспечить выживание человека в случае крушения цивилизации и уничтожения всего живого. И в этом он, безусловно, прав.
— Но тебе все равно… Может быть «защитнику» и наплевать, что будет после того, как он исполнит долг, но он смотрит на мир с точки зрения вечности, где время и все такое не имеет особого значения. А ты смотришь на мир только с точки зрения людей, где ничего, кроме людей, не имеет значения. «Защитник» говорит, что если ждать, то…
— Ты понимаешь, что говоришь!? Ты понимаешь, чего ждать?! Зачистка Штрауба! Это миллионы смертей! Миллионы мучительных смертей! Ты понимаешь это?!
— Перестань, Айнер!..
— Уже нечего ждать! Нечего бояться! Останется только этот мир, который больше похож на полежалый труп! Впереди только распад!..
— Нет!.. Айнер, это чудесный мир… Да и вообще, его сделали люди. И убиваете его только вы — распадается он из-за вас. А мы?.. Мы такие же живые, как и вы, наверно…
— Тема закрыта.
— «Защитник» не позволит тебе этого сделать.
— Я знаю — эту проблему решить можно. Не рассчитывайте на него и не слушайте. Без меня он ничего не сделает, потому что все, что он делает — только для меня. И запомни — ни у меня, ни у вас выбора нет. Штрауб устоит — тогда не разрушится и весь этот мир. Мы сможем поддерживать его и дальше — все восстановим.
«Защитник»… Если не получится убедить, вырублю его после проверки. Главное, чтобы Кот смуту не посеял… Не сможет — все эти зверушки и так уже все понимают, а сделать ничего не могут. Без меня они ничего сделать не смогут…
У Кота ухо дергается…
— Что это значит?
— Нервный тик.
— Бывает. Кончай с этим. Я должен сохранить этот мир таким, как сейчас — нетронутым зачистками. Где «защитник»?
— Он в машинном отсеке, наверное, бледным помогает.
— Скоро в музей пойдем. Это единственное место, где могла сохраниться подходящая техника. Они не зачищают такие объекты — музеи стратегического значения не имеют.
— Они ошибаются.
— Об этом мы скоро узнаем. Если не найдем там то, что нужно, все к черту пойдет.
— Мы идем в музей! Ты мне обо всем расскажешь! Вы ведь меня возьмете, да? Я с вами.
— Если «защитник» тебя таскать согласится, то пожалуйста. Все, пошли.
— А насчет завтрака ты серьезно?
