– Хочу, – оценив своё состояние, признал подстаршина.
– Вигдис, дай ему Кибелова чимара.
– Ладо, подними голову!
Послышалось бульканье, и Вигдис поднесла к Сетникову рту крышку-стаканчик от термоса. Из неё поднимался пар с очень странным запахом.
– Это точно чимар, а не лыжная мазь? – осторожно спросил подстаршина.
Агенор потянул носом:
– Кибел-паромщик в чимаре толк знает, оказывается! Это бунунский, отборный, живительный! Листья коптят над дровами из горной сосны! Вигдис, доченька, и мне налей! Кромвард, где у тебя были кружки? Ещё кому?
Пока Акерата настраивала струны, Сетник и рапсод пили чимар – больше никто не осмелился к ним примкнуть. Напиток действительно оказывал живительное действие – настолько, что Сетника разобрало любопытство, и он приподнялся на локте и отодвинул одеяло, чтобы посмотреть на свою ногу. Штанина портов была отхвачена ножницами, рану покрывал небольшой пластырь, из его середины почему-то торчала прозрачная трубочка.
– Вигдис, особо с ним не няньчись, – присоветовала повитуха. – Больше полутора кружек крови твой ладо не потерял, дёшево отделался.
– Так, только как вообще пуля может пробить добрый сиилапановый доспех, да ещё почти навылет? – недоуменно вопросил Самбор.
Он сидел за левым пулемётом, рядом с Кромвардом.
– Посмотри на пулю, вон она в гадюшничке, – скрытый за ящиками с боезапасом водила протянул назад жестяную коробку, ранее стоявшую на полке перед бронестеклом.
– Что за незадача? – схоласт поднёс выловленную в коробке пулю к носу, потом подбросил её и поймал, и наконец куснул. – Бронебойная! И с фторопластовым покрытием! Откуда у дикарей такие пули?
У подстаршины имелись вполне определённые предположения на этот счёт, основанные на наличии у ныне покойного Муховора деловых отношений, требоваваших отправки небольших, но увесистых грузов через леса на восток, под покровом ночи.
– Держи! – Акерата протянула теорбу рапсоду. – Не эпос!
Агенор не без труда пристроил саженную вишнёвого дерева шею с ладами под углом, чтоб не касалась потолка, и заиграл. Звук, совершенно заполнивший тесную внутренность броневоза, оказался глубоким и бархатным, а напев – узнаваемо полузабытым. Прокуренно улыбнувшись Акерате, рапсод запел:
– «Счастия той, кого так люблю,
Хоть чувство не нашло ответ,
Все мысли о ней, и сладка моя грусть,
Пускай надежды нет.»[265]
К Агенору присоединилась Вигдис:
– «С глаз тебя долой,
Ты сгубила мой покой,
Так сброшу страсти гнёт.
Тщусь тебя коснуться,
А надо бы проснуться,
Ведь ты – запретный плод».
По трезвому рассуждению, старинная песня уместнее звучала бы под сводами пиршественной палаты в каком-нибудь замке на высоком меловом берегу Энгульсея, но звуки необъяснимо слились в гармонию с пыхтением двигателя, свистом ветра, скрипом распорок ободранного кузова, и металлическими лязгами цилиндров на тросе. Линбьорг-рот на молнии стала подпевать, даже в глазах Антилепто кратковременно блеснула искра жизни.
Теорба отыграла, рапсод спросил:
– Теперь что споём? Может, и сыграет кто?
Сетник мог бы и сыграть, но единственная песня, что приходила на ум, была почему-то «На семь замков запирай вороного, выкраду вместе с замками[266]
«, что могло навести слушателей на мысли.
– Сыграй-ка любимую Ружанину про Ре́рик-город, – сказала Акерата.
– Рерик? Где это? – удивился Кромвард.
– На дне Янтарного моря! – ответил вместо вестницы Самбор, обернувшись назад.
– Как на дне?
У схоласта был вновь готов ответ, но Акерата остановила его движением руки. Агенор вновь заиграл, и вестница запела, с хитринкой взглянув на Самбора:
– «Морячок молодой,
Морячок прекрасный!
Что ты видишь под водой
Этой ночью ясной?
Проникающий свет,
Из моря пустого…
Говорят, что там нет
Ничего такого.
Кто не верит – говорит.
А я верю, верю –
Там светильник горит
За каждой дверью.
Там шумит колесо,
Поет веретёнце.
Там вчерашнее всё –
И небо, и солнце.»
– И впрямь есть такой город? – спросила Вигдис. – Я что-то слышала про затонувший остров в Завечернем море….
– Это древнее поморянское предание! Во времена Дагомира… – Самбор явно рвался пуститься в пространные объяснения, но тут Кромвард своевременно порадовал:
– Вода вот-вот кончится!
– По идее, должно было хватить до Щеглова Острога? – обеспокоенно спросил схоласт.
– В возвратной трубе течь, похоже.
– Бронебойные пули, будь они неладны. Что ж делать?
– До Тректа осталось рёсты три, там была водонапорная башня!
Сетник сел, пытаясь глянуть через водительское бронестекло.
– Ладо, может, не стоит тебе прыгать? – обеспокоилась Вигдис.
– Пусть прыгает, – разрешила Акерата. – Только штаны пока не надевай, чтоб трубку не выдрать. И на корточки не садись.
Двигаться было даже не очень больно. Помогая себе руками, Сетник продвинулся вперёд, к Агенору, и принял полуколенопреклонённое положение между поворотными дырчатыми сиденьями для пулемётчиков. Если подойти к Кромвардову обычаю вождения критически, тяжёлый броневоз с высоким центром тяжести, возможно, и не стоило бы так гнать по местами покрытой снежной кашей узкой горной дороге, но его лихачество уже помогло Сетнику разминуться с несколькими гроссами стрел, так что жаловаться не стоило.
– Вон она! – указал Самбор.
Это относилось к восьмиугольному водяному баку из ржавого железа на раме из серебристого от старости бруса. Бак возвышался над приземистым бурым зданием на левом берегу Кемнадера – гелиоагерты на плоской крыше, сложенные летние столики и стулья у стены под навесом, и тоже изрядно ржавая вывеска «Трект Вода Топливо Пиво Пряники» перед поворотом с дороги на мост, если сооружение из дерева и верёвок, качавшееся над водой, заслуживало это название. По настилу, где примерно каждая пятая доска была сломана, Сетник не осмелился бы ехать и на электроцикле, оставшемся валяться в грязи недалеко от Бунгурборга. Кромвард не поехал по мосту, но сделал нечто ещё безумнее – машина повернула влево, за бронестеклом мелькнули бурые скалы, облачное небо, и верхушки сосен, под колёсами захрустела щебёнка, зашуршал песок, и наконец, зажурчала вода.
– Брод вроде перед поворотом был, – сказал водила.
Ущелье, по дну которого тёк Кемнадер, расширилось в долину с относительно плоским дном, и река действительно оказалась вряд ли глубже полутора аршин. Поднявшись на пологий западный берег, Кромвард подогнал машину под бак. Громко фыркнул пневматический тормоз, водила вытянул рычаг ручника, открыл бронедверь, и скрылся с напутствием:
