Герцог проверил укрытые чехлами катапульты, бухты с веревками для заброса тройников. Механизмы были смазаны, веревки уложены, багры наточены.
– Что у нас с командой? Много ли больных?
– Больных двое, сэр, но пятеро пропавших.
– Как это? – удивился герцог, останавливаясь.
– Сначала ушли трое, как потом оказалось – за спиртным. И пропали. Мы осторожно выясняли у местных на причале, они сказали, что, скорее всего, эти беглецы уже мертвы или проданы в рабство. Здесь это принято.
– А еще двое?
– После этого случая я приказал снять трапы, чтобы никто не мог перебраться на причал, но еще двое дураков ушли по воде. Тоже намеревались вернуться к утру с выпивкой.
– И, видимо, с тем же результатом.
– Увы, сэр. Все пятеро были набраны из отчаянных. Постоянно бузили и просились на берег.
– Понятно. Итак, всего мы потеряли двенадцать, с галеона получили семерых, и пятеро пропали, значит, осталось…
– Тридцать девять матросов, сэр.
– М-да, – вздохнул герцог. – А что у нас назавтра с погодой?
Оба, герцог и капитан Гроутер, посмотрели на боцмана.
– Колени не болят, сэр, значит, погода будет ясная.
– Точно не штиль?
– Вряд ли, сэр. На штиль у меня в ухе свербит.
– Хорошо. Значит, к вечеру выходим в море.
– К вечеру? – переспросил капитан.
– Да. Мы должны быть на ходу, чтобы сразу ввязаться в драку.
– А с кем будет драка, сэр?
– Драка будет между местными, но мы должны воспользоваться плодами победы.
– А с кем предстоит схватиться?
– Там с одной стороны шхуны, с другой – галерная эскадра и драмадер.
– Драмадер? Мы никогда не брали на абордаж драмадер, сэр.
– Ну, значит, это случится впервые. Готовьтесь, капитан.
– Слушаюсь, сэр!
Герцог уже направился к себе в каюту, когда заметил на причале группу оборванцев диковатого вида, которые смотрели на его корабль.
– Это что за субъекты? – спросил он, остановившись.
– Они не опасны, сэр, – ответил капитан, делая шаг к Лоринджеру. – Иногда им бросаем какие-то остатки с кухни, и этого с них довольно.
– Уж больно морды злобные.
– Это есть, сэр. Поэтому вахтовые часовые не спускают с них глаз.
Лоринджер ушел к себе, где уже была приготовлена прохладная ванна с пресной водой. После водных процедур слуга побрил его и помассировал щеки с теплым лавандовым маслом. Затем пришло время есть приготовленный пудинг, и герцог отметил, что в нормальных условиях к нему вернулся привычный аппетит.
Когда кок ушел, его навестил Трей. Он успел привести себя в порядок и выглядел, как всегда, молодцом.
– Ты тоже принял ванну? – спросил герцог.
– Мне хватило пары ведер морской воды, сэр.
– Что там в бухте?
– Собираются с силами.
– Кто?
– Все, сэр.
– Ну, что же, соберемся и мы.
Они отплыли, как и планировал Лоринджер, за час до заката.
Герцог напряженно вглядывался в ряды собравшихся в бухте сил. К драмадеру прибыла подмога из двух шхун, и теперь проскочить в открытое море кораблю с золотым грузом было еще труднее.
На палубах судов обеих сторон не было никакой суеты, и, похоже, противники готовились к битве.
– Как там наши сигнальщики – не заснут? – спросил герцог у Трея, который стоял рядом.
– Не заснут, сэр. Это наши люди, они понимают свою ответственность.
Середа решила не мериться силами напрямую и снова позвать на помощь Фрейна, задобрив его перед началом битвы. Она была должна ему только Мартина, однако в качестве маленького аванса в счет очередной услуги вполне подошли бы и трое его спутников.
Оставалось лишь правильно рассчитать время атаки и раскрутить водяную воронку, чтобы сбросить в нее пленников, тогда Фрейн дотянется до них без труда.
Лишь бы не вмешался Хард, но пока его поблизости не было – Середа это чувствовала.
– Госпожа, – негромко произнес появившийся на мостике капитан.
– Чего тебе?
– Этот корабль, я не понимаю, зачем он выходит из порта на ночь глядя. Это ненормально.
Середа посмотрела, куда указывал капитан. Чужая шхуна была уже далеко, и прощупывать ее команду было сложно. На это требовались силы, а она сейчас не могла себе позволить потерять концентрацию.
– Это не наши друзья, но и не союзники наших врагов. И это все, что я могу сказать.
– И этого достаточно, госпожа. Там – сержант Биркин.
– Пусть подойдет.
На мостик взошел сержант, от которого постоянно пахло водорослями, но Середа заметила это только сейчас.
– Говори, – сказала она.
– Госпожа, мои солдаты прибыли. Разрешите принять их на борт?
– Они прибыли по воде?
– Да, госпожа, уже скребут по левому борту.
– Сколько их?
– Сорок два.
– Хорошо. Пусть поднимаются, и покормите их, если нужно.
Сержант ушел, а капитан сообщил, что от берега к ним идет шлюпка.
– Кто там может быть?
– Они держат ваш флаг, госпожа, но мы все равно начеку.
Шлюпка коснулась борта, и матросы сбросили вниз лестницу. Вскоре на палубу взобрался черный орк Ардольт, и Середа поспешила ему навстречу.
– Что ты здесь делаешь? Как ты посмел здесь показаться?
– Я хочу быть рядом с вами, госпожа, в минуты, когда вам грозит опасность.
– Ты воин суши, а здесь море, понимаешь? Тебе же объясняли порядки!..
– Да, госпожа, объясняли, но мне тревожно в лагере. Я хочу участвовать в битве.
– Это невозможно, ты подрываешь наши силы, понимаешь или нет? И с чего ты взял, что я в опасности? Убирайся отсюда, я не шучу.
Ардольт вздохнул и, опустив плечи, отошел, а вместо него к Середе осторожно приблизились двое других гостей в сопровождении капитана и двух матросов.
– Кто вы? – спросила Середа, хотя поняла, кто они.
– Мы представители капитанов Глоба и Буггла. Прибыли получить задаток.
Середа поглядела в сторону кораблей союзных каперов. В спускающихся сумерках их силуэты выглядели внушительно, и это было то, в чем она нуждалась.
– Хорошо, вы получите свои деньги. Капитан, отдай им.
– Слушаюсь, госпожа, – поклонился тот и повел гостей к надстройкам, где находились его судовая канцелярия и казенные деньги.
– Госпожа, они просятся в сортир, – сообщил приблизившийся боцман, и Середа сразу поняла, о ком речь.
– Отводите по одному.
– Слушаюсь, – поклонился боцман и исчез.
На кораблях флотилии Середы стали загораться сигнальные огни. Корабли противника оставались темными пятнами. Склоны горы, на которой располагался Змеебад, также стали покрываться дорожками огней, очерчивая направления улиц.
На палубу вывели Мартина. Он тяжело переваливался при ходьбе, разминая ноги.
