во внимании.
Я вздохнула, не зная, правильно ли собираюсь поступить. Все-таки позволять телепату забираться к себе в голову могло быть чревато. С другой стороны, скрывать мне было нечего, а неизвестность скоро сведет меня с ума. Я затащила его в комнату.
– Передумала насчет ошейника? – усмехнулся оборотень.
– Не дождешься, – буркнула я. – Просто не могу кое-что вспомнить. Помоги, а?
– Ты понимаешь, что может быть больно?
Я кивнула. Не раз присутствовала на отцовских встречах с утратившими доверие партнерами, когда Бартлеру отводилась роль эдакого ломика, которым "вскрывались" их головы со всеми помыслами и замыслами. Крики несчастных звоном отдавались в ушах.
– Иди сюда. Встань рядом.
Горячие ладони Бартлера легли на мою голову. Большие пальцы погладили виски, вынуждая посмотреть в глаза.
– Я постараюсь не причинять лишней боли, – сказал он мягко. – Дам твоему сознанию небольшой толчок. Расслабься и следи за моими зрачками.
Но сказать было проще, чем сделать. Я вдруг заметила, что глаза у Бартлера вовсе не черные, как я привыкла думать, а темно-фиолетовые. Да и сам он такой… мужчина, а не безликое существо, каким виделся мне до сих пор. Словно размытая картинка вдруг обрела четкость. Я бы даже назвала его привлекательным. И это было странно, ведь раньше я ничего подобного в себе не замечала. И не только с ним.
Особняк всегда был полон детьми – в большинстве своем сиротами, или же теми, кого семьи продали за долги. Но и среди прочих всегда находилась парочка-другая мстительно настроенных добровольцев. Впрочем, неважно, как и почему они становились его частью, всех учили одному – одиночество есть путеводная звезда наемника. Привязанности для Несущих Смерть досадная помеха на пути к достижению цели. Так говорили нам в то далекое время, которое у других зовется детством. У меня его не было, потому что для отца исключений из правил не существовало.
Пока кто-то играл в снежки, из нас растили наемников и убийц. К двенадцати годам каждый мог перерезать жертве глотку с одного замаха или выжить на морозе в чем мать родила в сотне верст от города. Иногда нас выбрасывали поодиночке, иногда – всех вместе. Заставляли сбиваться в дикую стаю, способную на что угодно, лишь бы вновь оказаться в тепле и получить миску горячего супа из хозяйских рук. Так нас приучали к мысли, что Дом лучшее, что могло случиться в нашей жизни, единственное пристанище, где можно почувствовать себя в безопасности. Пусть это не сделало нас семьей, но мы твердо знали, что, оберегая покой и честь Дома, можем рассчитывать друг на друга.
Только дети взрослели. Лишнее напряжение мешало тренировкам, и наставники закрывали глаза на то, что творилось в комнатах после заката. Никаких привязанностей, только немного удовольствия ради общего дела. Парочки перетекали одна в другую, не заморачиваясь постоянством связей.
Я же предпочитала проводить время в библиотеке отца, тренировочных залах или на улицах Бьёрсгарда. В объятиях его заснеженных улиц я жила собой и для себя, уверенная в том, что никому и никогда не удастся лишить меня равновесия. Я ошибалась.
Сначала обзавелась подругой, а теперь вот замечаю мужиков. Оборотня, в частности. А все он, дэ Аншэри проклятый. С него все началось. Глупо не признать, вампирские чары возымели на меня эффект. Да я бы и сопротивляться-то не стала, вздумай он воспользоваться положением. И от этого было тошно.
– И насколько же? – спросил оборотень.
– Что?
– Насколько привлекательным ты меня находишь?
– Не урод, – буркнула я, стараясь не думать о ледяном комке в горле.
– И на том спасибо, – усмехнулся Бартлер. – Приятно слышать это именно от тебя.
Он сдавил мои виски ладонями, сближая наши лица. Я сглотнула, готовясь к худшему. Ждала боли, но провалилась в темноту.
Смерть…
Кто может с уверенностью сказать, какой она будет и когда постучится в дверь. Что принесет с собой: ужас или станет избавлением от мучений. Кто и как проводит нас в последний путь и каким будет последний апостроф.
Вот и я – не знала. До тех пор, пока не оказалась здесь. Неизвестно где, и никто не найдет моих бренных останков. Нет, искать будут. Долго и тщательно, благо было кому этим заняться, и даже отомстят. Кому-нибудь. Только мне от этого уже будет ни холодно ни жарко.
Мне думалось о деревянном ящике. Здесь было темно, мертвенно-тихо, дико тесно и невероятно душно. Да и положила меня эта сволочь по извращенному – причудливым зигзагом. Будь это нормальный гроб, ноги бы поместились. Уж я-то знала, о чем говорю. Когда избавляются от кого-то, всегда используют подручные емкости, не отличающиеся полноразмерностью. Вот и приходится изгаляться, подрубывать да подвязывать.
Впрочем, первое впечатление оказалось обманчивым. Вокруг было куда больше пространства, чем показалось в начале, и несло от него дешевой выпивкой и человеческими испражнениями.
Звуки наполнили сознание внезапно, будто в голове сомкнулись нужные контакты. Слишком громко играла музыка, кто-то гнусаво смеялся и смачно комментировал идущую неподалеку драку, еще ближе кого-то тошнило, а совсем рядом придавались любовным утехам.
С трудом разлепила тяжелые веки и открыла глаза. Тут же перед ними всплыло белесое пятно в ореоле грязно-бардовых разводов, заплеванная, покрытая выщербинами и бранными словами столешница и вилка в бурых пятнах с погнутыми зубцами. Оказывается, я вовсе не лежала, а сидела на жестком стуле, а тело затекло и не желало подчиняться.
– О, ты смотри, очухалась! Слышь, Греда, опять ты проиграла! Гони серебрушку!
– Ну ты и гад, Кварша! – ответил запыхавшийся женский голос. – Тебе везет как заговоренному!
Пятно развязно рассмеялось и начало обретать некоторую четкость, пока не обернулось мужской физиономией с блеклыми рыбьими глазами, а багровые разводы грязными обоями с некогда золотым растительным орнаментом. Прямо через стол полуголая девица энергично скакала на пьяном субъекте.
– Детка, не отвлекайся, – пропыхтел он, планомерно ощупывая прелести проститутки. – Я уже скоро.
"Детка" удвоила усилия, в результате чего пыхтеть начали уже двое и стол заходил ходуном.
– Эй, Филин, пришли пожрать! – Одышливо крикнула проститутка. – Да поживее, у меня уже следующий клиент созрел!
Судя по всему, следующим клиентом должен был стать этот родственник водяного, который продолжал пялиться га меня с самым заинтересованным видом.
– Где я? – просипела я, пытаясь шевелить онемевшими губами.
– Крошка, позволь поблагодарить тебя за скромный выигрыш. Ты на славу постаралась. Это же надо, выжить после тройной дозы "Спящей красавицы"! – Тип от души расхохотался мерзким булькающим смехом.
"Спящая красавица", "Эликсир вечного сна", "Поцелуй ведьмы" – разные названия одно и того же зелья на основе семи ядовитых трав. Излюбленное средство злобных королев и прочих завистливых мачех, коим поперек горла молодость и красота несчастных принцесс и обиженных жизнью дочек. Одна-две капли, и клиент погружается в крепкий и,
