ощущала исходящие от него волны холода. У нее зашумело в висках и, чтобы не потерять сознание, она до крови прикусила губу.
– Ты меня боишься? – не то спросил, не то констатировал он.
Женя продолжала дрожать, тогда Вольф содрал с лежанки волчью шкуру и укутал ее плечи. Посмотрел, прищурясь, словно любуясь, потом схватился руками за голову и что-то сказал по-эделасски.
– Что же ты так боишься? – наконец сказал он. – Я развязал бы тебя, но ты попытаешься меня убить, а я очень устал сегодня.
Скорее всего, Женя именно так бы и сделала, если бы смогла.
– А глотни-ка ты водки! – неожиданно предложил Вольф. – Я так понимаю, что это народное российское средство от всех проблем!
Он прижал к ее губам стакан, и Женя действительно жадно глотнула обжигающую жидкость. Ледяной холод слегка отпустил.
Вольф легонько погладил ее по щеке, и тут же отдернул руку: так как из-за корсажа внезапно раздался разъяренный писк и из теплого убежища под оборкой платья выбрался Буська. Он грозно растопырил усы, зафыркал и даже оскалил зубы.
– Вот ты где, паршивец, скрывался? – совершенно беззлобно сказал Вольф. – Кто ж это тебя научил к барышням за пазуху шастать?
Бусик перебрался на плечо, обвил Женину шею хвостом и враждебно зацокал на Вольфа.
– Давно вам хотел сказать, Евгения Александровна, чтоб вы эту нечисть все время при себе не держали! Эти индийские пожиратели эмоций не всегда безопасны!
Бусик сверкал глазами, злобно прижимал уши и всем своим видом демонстрировал презрение к противнику. Вольф ловко отцепил от Жениной шеи хвост, оторвал зверька от Жениного плеча и бросил на лежанку. Бусик перевернулся в воздухе, каким-то образом изменил направление полета и приземлился на столешницу рядом с тарелками. Возможно, он собрался драться, но тут его внимание привлек капустный салат. Цокнув в последний раз, Бусик запустил обе лапки в тарелку и принялся запихивать капусту за щеку.
– Вот и весь герой! – констатировал Вольф.
– Зачем вы это затеяли? – тихо спросила Женя. – Этот дурацкий спектакль с похищением?
– Чтобы испортить вам репутацию! – сознался Вольф. – Иначе, вы могли бы сделать глупость, и отказать мне. А между тем, я честно намерен жениться!
– Зачем?
– А зачем люди женятся?
– Но вы же не человек!
– Тогда я женюсь, как злобный монстр, умыкающий барышень и издевающийся над ними!
Несколько секунд оба молчали, и в тишине отчетливо был слышен хруст пожираемой Бусиком капусты.
– Развяжите меня!
Вольф молча принялся распутывать веревку. Женя растерла занемевшие кисти, отодвинула Бусика вместе с салатом и придвинула к себе чистую тарелку.
– Я – хочу есть!
Вольф огляделся, нашел тщательно укутанные рогожей чугунки и принялся накладывать на тарелки вареную картошку и куски курицы. Бусик жалобно ахнул, но Вольф смахнул его со столешницы вместе с салатом, и огорченный индус поплелся спать на лежанку.
Женя ела не спеша, не отрывая глаз от тарелки. Вольф так же неспешно приканчивал вторую порцию, когда дверь отворилась, и на пороге появился Иван Лукашин, из-за плеча которого выглядывал Дмитрий. Братья выглядели слегка смущенными. На секунду задержавшись на пороге, они вошли в домик.
– Поздравляем вас, Евгения Александровна!
Женя посмотрела на Лукашиных долгим задумчивым взглядом, отправила в рот последний кусочек курицы и аккуратно вытерла губы салфеткой. Вольф среагировал первым: он отшвырнул стул и отскочил к стене прежде, чем Женя дотянулась до чугунков.
Лукашины же оказались не столь проворными. Картошка, вытряхнутая из первого чугунка, украсила лицо и плечи Ивана, жирная курятина навек погубила костюм-тройку Дмитрия.
– Благодарю вас, Иван Лукич! – Женя отодвинула стул и встала. – За гостеприимство! – Не успевший задремать Бусик, соскочил с лежанки и мигом оказался на привычном месте: на плече хозяйки. Женя поплотнее закуталась в волчью шкуру. – Отвезите меня домой… Герни!
Вольф проскочил мимо остолбеневших братьев и успел распахнуть перед Женей дверь.
В этот раз лукашинский егерь не закрывал лица, старательно делая вид, что не имеет к предшествующей истории никакого отношения.
Было уже около двух часов ночи, когда пролетка завернула в арсеньевский парк. Женя всю дорогу молчала, но, когда рядом с прудом увидала костры, попросила свернуть туда.
Рядом с прудом расположились уже знакомые Жене цирковые фургоны. Неподалеку паслись верблюды и лошади. Цирковой люд спал, кроме поддерживавших костры дежурных.
У крайнего костра Женя увидела знакомого акробата, к которому прижималась девушка-гимнастка. Оглянувшись на пролетку, они несколько секунд рассматривали в полутьме сидящих.
– Вам контрамарку, барышня?! – крикнул наконец акробат. – Спасибо за газету – хозяйка осталась довольна.
– Бусик не кусается? – спросила гимнастка. – Не перекармливайте его орхами.
Не дождавшись ответа, они вновь занялись собой. Девушка подлезла под руку к партнеру, а он лениво обнял ее, прутиком вороша жар в костре.
– Поехали! – приказал Вольф кучеру и добавил, обращаясь уже к Жене. – Эти люди служат празднику, для них он никогда не заканчивается.
– Но они же когда-нибудь умирают?! – возразила Женя.
– Верно. Я как-то не подумал об этом. Тогда их праздник – чуть короче жизни.
– Все-таки надо было бы тебя пришибить, волчара! – мрачно сказал отец Федор, поправляя на Вольфе галстук. Вольф ничего не ответил: он торопливо пересчитывал кольца. Ему все время казалось, что колец три, а не два. Причину этой галлюцинации мог бы разъяснить индийский зверь Бусик, но он лишь плотоядно облизывался, принюхиваясь к несущимся с кухни запахам свадебного пиршества.
– Так ты его любишь?! – в который раз спрашивала Анна необычайно мрачную невесту, которой помогала одеваться.
Женя тяжело вздохнула, поправляя перед зеркалом фату.
– Все девчонки завидуют! А Катька Ялешко сказала, что устроит, чтобы ее тоже украли перед свадьбой!
– Катька Ялешко – дура! – сказала Женя с глубокой внутренней убежденностью.
– Он – такой красивый! – Анна порывисто обняла подругу. – И такой романтичный!
– У него – уйма денег на острове Сазе! – мрачно сказала Женя. – Он сказал, что оплатит все долги по имению.
– Я так рада за тебя! – Анна горячо расцеловала подругу в обе щеки.
– Я тоже за себя рада! – Женя глубоко задумалась. – Я вспомнила одну штуку! Сейчас вернусь!
Она запрягала в конюшне Рыжего, когда вошел все тот же лукашинский егерь.
– Евгения Александровна, тройка уже готова! – сказал он со страдальческой гримасой.
Женя посмотрела на него через плечо и прикинула расстояние. Получалось: далековато.
– А где Прохор? – спросила она со слабой надеждой.
– Прохор повез вашу маменьку в церковь. Кстати, ваша маменька не велела вам задерживаться.
Женя вновь задумалась.
– Евгения Александровна, не нужно смотреть на лопату. Я здесь не один. Иван Лукич и Дмитрий Лукич велели нам
