водил над ней ладонями, словно нащупывая повреждения, но ничего не нашел.
Как только за ним закрылась дверь, Реми снова начал приставать все с тем же глупым вопросом:
– Я не понимаю. Почему ты меня спасла?
Эбби даже головы в его сторону не повернула, продолжая разглядывать потолок над постелью.
– А я не понимаю, чего ты так разволновался.
После пережитого она чувствовала себя абсолютно выжатой. Ничего не хотелось, ну разве только чтобы ее оставили в покое. Искреннее недоумение Реми вызывало раздражение, а он будто специально раз за разом давил на больную тему. В итоге Эбби окончательно рассердилась.
– И вообще, не думай, что мой поступок что-то значит. – Она села на постели и посмотрела на Реми, меряющего шагами комнату. – Это импульс, всего лишь неподконтрольный рефлекс. С людьми такое иногда случается.
Она смотрела на фэйри исподлобья, почему-то испытывая странное желание сделать ему больно, разочаровать, не допустить даже зачатка мысли, что она бросилась под удар, потому что боялась его потерять.
Наверное, потому что она на самом деле очень боялась его потерять.
Голубые глаза Реми на бледном даже для снежного эльфа лице были похожи на драгоценные камни, на застывшие капельки зимнего неба. Эбби не могла больше смотреть в них и отвернулась.
– Лерой…
– Уйди уже, – огрызнулась она устало. – Дай отдохнуть.
Она еще ниже опустила голову и тут ощутила, как губы коснулись ее виска. Это было так неожиданно, что она даже толком не успела ничего понять.
Стук в дверь спас ее от обязанности как-то на это реагировать.
– У нас новое убийство, – ошарашил Биргхир. – Реми, за мной.
Эбби торопливо сползла с постели и одернула мятую грязную юбку.
– Я с вами.
Люциус окинул ее взглядом, но не стал возражать, что уже было большим шагом вперед в их отношениях. Эбби замерла над осточертевшими туфлями и, надеясь, что никто не заметит, пинком отправила их под кровать.
Слышно было, что в обоих залах уже работали слуги, последние гости успели разойтись, только в гостиной, как сказал Биргхир, оставались родственники убитой. Эбби было тяжело поспевать за своими стремительными спутниками, болела подвернутая нога, но она успела влезть вместо парадно-пыточных туфель в свои удобные ботиночки, все равно под подолом платья их никто не увидит.
Они не стали спускаться, что странно, прошли мимо лестницы. В этом крыле располагались личные комнаты членов семьи. Выходит, убийца явился сюда по душу одного из Инг-Мари, скорее всего Кристин.
– Если вы не передумали, – мрачно сказал Биргхир и открыл дверь.
Эбби сразу почувствовала запах крови, и колени у нее сделались ватными. Реми поддержал ее под руку, но она все равно вошла и увидела труп.
Он висел на стене, пришпиленный к ней за руки двумя серебряными столовыми ножами.
– О… – выдохнула Эбби и крепко вцепилась в Реми. – О нет…
Кровь запеклась на серой коже тонкими темными нитями, голова безвольно привалилась к плечу, и блеклые глаза смотрели в никуда. Нет, они смотрели точно на Эбби.
– Она мне сказала… – Эбби закашлялась, не сумев с первого раза справиться с голосом. – Сказала, что не пройдет и трех дней, как я загляну в глаза смерти.
– Она была баньши, они предчувствуют смерть, – сказал Люциус и подошел к телу бедняжки. – Почему он просто не бросил тело, как все предыдущие? Почему сделал с ним такое?
Эбби переглянулась с Реми.
– Потому что хотел этим что-то сказать? – предположила она.
– Показать свою силу, – добавил он.
Эбби закивала:
– Скорее всего. Убийца понял, что мы его ждем, и продемонстрировал, на что способен.
Биргхир зарычал, стиснул кулаки и, развернувшись, зло процедил:
– Он над нами посмеялся. Человеческий ублюдок! Я сдеру с него кожу и скормлю своим псам.
Его глаза жутко сверкали, и Эбби прижалась поближе к Реми, и он приобнял ее одной рукой за голые плечи.
– Давайте уйдем отсюда и… Лу, может, снять ее?
Он кивнул на убитую девушку, и Эбби была с ним полностью согласна.
– Это место преступления, – с сожалением покачал головой Биргхир. – Я хотел, чтобы вы увидели это в числе первых. Реми, это дерзко с моей стороны, но я надеюсь на твою помощь. Вынужден признать, что мне не понять ход мыслей этого безумца, а ты…
– Достаточно чокнутый, чтобы разобраться в его действиях?
Они посмотрели друг другу в глаза, и Реми медленно кивнул:
– Идем, Лерой. Нам больше нечего здесь делать.
Он отвел ее обратно в ее комнату и собрался было уйти, но Эбби его остановила. Ей вдруг стало страшно оставаться одной после всего того, что она сегодня видела и пережила. Особенно после того, что видела. Реми изумленно замер в шаге от двери.
– Ты уверена? – уточнил он странным голосом. Как будто и правда не верил в услышанное. Эбби быстро кивнула, и фэйри вернулся и сел на постель у изголовья. – Ну если ты хочешь, я подожду, пока ты заснешь.
Эбби понадобилось немного времени, чтобы раздеться, умыться и привести волосы в привычный беспорядок. Потом она вернулась в спальню и застала Реми на том же месте и все в той же позе. Он рассеянно улыбнулся, но глаза его оставались грустными, а взгляд отстраненным. Это было так не похоже на беззаботного ехидного снежного эльфа, каким он представлялся Эбби.
– Ты не думаешь, что он вернется закончить начатое? – спросила Эбби, устраиваясь на боку и по самый подбородок укрываясь одеялом.
В полумраке комнаты оживали страхи, запах крови мерещился сквозь аромат ночных цветов. Эбби хотелось стать маленькой и незаметной, чтобы оказаться подальше от всего этого кошмара, в который завело их случайное расследование. И ее по-детски эгоистичное желание показать всем, чего она стоит. Но она даже не думала, что ради удовлетворения ее амбиций кому-то придется умирать, пусть и не людям.
– Спи, Лерой, – мягко ответил Реми. – Лу с этим разберется, а тебе просто нужно выспаться.
– Я не хочу спать, – солгала Эбби, и челюсть свело от сдерживаемого зевка.
– Обманывать нехорошо, – пожурил ее Реми.
Эбби показала бы ему язык, но не хотелось лишний раз шевелиться. Она всего на секунду прикрыла глаза, но снова открыть их сил уже не хватило.
– Ты не уходи… – попросила она, проваливаясь в сон, и почувствовала, как рядом с ней проминается перина и теплое тело прижимается к ней, грея даже сквозь одеяло. Только после этого она смогла позволить себе окончательно заснуть.
Рано утром Эбби проснулась в постели одна, от ночных переживаний осталось лишь тревожное послевкусие. До гонга, оповещающего о завтраке, она успела от души поплескаться в ванне, одеться и даже немного
