class="p1">– А что, скажешь я не прав?
– Прав, – смутился Шуляк.
– Тогда в чём дело?
– В том, что с Иджиловым мы ещё разберёмся… Ты ведь на квартиру Хвылиных сейчас намылился. Хочешь втихаря обыск провернуть и соседей допросить? Что, угадал?
– Угадал, – подтвердил я.
Если милиция откровенно забила на расследование смерти Хвылиной, выбора у меня всё равно не оставалось. Женщину убрали не случайно, наверняка это как-то связано с убийством её мужа, и все ниточки должны привести к пауку, который сплёл эту паутину, в которой запуталась моя семья.
Ну, а то, что действовать придётся одному – меня не смущало. Лучше я буду рыть с чувством, с толком, с расстановкой – чем пущу на самотёк.
– Не будешь возражать, если я тебе помогу?
– внезапно спросил Шуляк.
– Ты… ты это серьёзно? – поразился я.
– А что тут такого? – в свою очередь удивился он. – Ты нам помог, должен же я отплатить тебе той же монетой. Или у тебя уже сложилось предвзятое мнение о петроградской милиции и уголовном розыске?
– Иди ты! – улыбнулся я.
– Давно бы так! – просиял Шуляк. – Показывай адрес, Жора.
На душе у меня потеплело. Всё-таки чувство локтя – сильное чувство. Ты не один, у тебя крепкая поддержка товарищей, которые делают с тобой одно дело, всегда выручат и придут на помощь.
Даже серый непогожий денёк почему-то стал светлее.
Мы пошагали к дому ныне покойных Хвылиных.
– Как Серёга Кондратьев – поймал Лёньку Пантелеева? – задал мучивший меня вопрос я. – Ищет пока. Мы по наводке Борща прошерстили квартиры и малины, где могла засесть его сеструха. Наловили кучу всякой шушеры, но Лёнька как в воду канул. Правда, есть ещё пара неотработанных местечек – ими сегодня-завтра займутся, – сообщил последние новости Шуляк. – Ничего, сколько верёвочке не виться, а конец всё равно будет.
– Будет! – кивнул я. – Я в вас верю, мужики. Вы его обязательно поймаете.
– Конечно, поймаем. Для нас это дело принципа.
Слово за слово, мы оказались возле нужного дома.
– Делаем так, – предложил я. – У тебя документы петроградского губрозыска – поэтому начни поквартирник…
– Чего-чего? – замигал он.
– Поквартирный обход, – пояснил я, снова ругая себя за то, что не слежу за языком и употребляю термины, которые ещё не входу.
– Это в ваших краях так его называют? – хмыкнул Шуляк.
– Ага.
– Хм… занятное выражение. Надо будет ребятам сказать, им тоже понравится.
– Да без проблем, – легко согласился я, невольно обогатив профессиональный лексикон петроградских коллег.
– Значит, я пока делаю поквартирник – а ты чем займёшься?
– А у меня самое сладкое… Можно сказать, десерт – пошманаю квартиру Хвылиных.
– Что рассчитываешь там найти?
– Хвылина могла вести дневник. Будет большой удачей, если я его найду, – гипотеза, конечна, была шаткой, но я хватался за любые возможности.
– Как собираешься попасть внутрь? – в Шуляке проснулся профессиональный интерес.
– Ты точно уверен, что хочешь это знать? – усмехнулся я.
Шуляк улыбнулся:
– Мог бы не спрашивать. Будем считать, что ты снова увидел незапертую дверь.
– Так и есть! – подтвердил я. – Шёл себе шёл, вдруг вижу – дверь открыта. Думаю, непорядок… Заглянул, чтобы проверить. Да, у тебя случайно нет при себе чего-то вроде английской булавки?
– Совершенно случайно есть и как раз английская булавка. Мама, чтобы не сглазили, к кепке прикалывает, – немного смутился он.
– Мама есть мама. Одолжишь ненадолго?
– Да хоть навсегда.
Мы подошли к чёрному входу дома, немного постояли. Как известно, хорошая работа всегда начинается с перекура.
– Не передумал ещё? – мрачно спросил Шуляк.
– Попал в колесо – пищи, но беги, – ответил я поговоркой.
Во дворе никого не было, даже дворника. Казалось, дом вымер. Похоже, две смерти за короткое время произвели впечатление на жильцов. Все забились как тараканы в щели и чего-то ждут. А чего именно – неизвестно.
– Ну что – разбежались? – сказал я.
– Разбежались, – кивнул Шуляк.
Он отправился шерстить соседей, начиная с первого этажа, а я пошёл наверх.
Замок на дверях Хвылиных выглядел серьёзным, но только выглядел. Не обязательно быть слесарем-медвежатником, чтобы открыть, было достаточно даже моих довольно посредственных навыков.
Квартира была опечатана, но раз милиция собиралась списать всё на самоубийство, значит, сюда ещё долго не сунутся. Без тени колебания и сомнений я сорвал тонкую полоску бумаги и стал ковыряться в замке позаимствованной у Шуляка булавкой.
Минут через пять, когда стало казаться, что я переоценил свои способности, проклятый замок сдался на милость победителя. Внутри что-то щёлкнуло, путь в квартиру Хвылиных оказался открыт.
Я переступил порог без всякого содрогания.
Всё тот же затхлый запах сырости, он пропитал собой стены и потолок, а сейчас начал впитываться в поры моей кожи.
Первым делом я заглянул в ванную комнату – само собой, тела покойницы там не было, зато остался табурет и, что немаловажно, бутылка с вином исчезла. Если её не отразили в протоколе, вероятнее всего, кто-то реквизировал для личных нужд.
Судя по этикетке, вино было ещё дореволюционного производства. Наверняка дорогое. Неудивительно, что кто-то польстился, не задумываясь о последствиях. Хрен знает, что в него подмешали…
Бежать к Иджилову, кричать «караул»? Его люди, пусть сам и разбирается.
Вряд ли в бутылке была отрава – слишком рискованно. Ставлю на снотворное. Эх, кто-то хорошо выспится, и этот «кто-то» – не я. После ночи, проведённой в камере, глаза слипались сами собой. Даже кофе не поможет, хотя от чашечки свежезаваренного я бы не отказался ни за какие коврижки.
Ничего нового для себя в ванной я не обнаружил.
Перешёл в гостиную, стал методично рыться на полках и в шкафчиках. Наткнулся на стопку тетрадок, перевязанных бечёвкой – узел оказался неожиданно крепким, пришлось его разрезать. Все тетрадки оказались исписаны уже знакомым почерком. К глубокому сожалению, дневника среди них не нашлось – это были черновики стихотворений.
Узел был тугой, наверняка завязывал мужчина (эх, снять бы потожировые!) – готов биться об заклад: «посмертная записка» выдрана из тетрадки, что была, а, скорее всего, и сейчас лежит в этой стопке. Только тут нужно работать эксперту, а не дилетанту вроде меня.
Так, здесь перерыл всё, что возможно. Надо переходить в другую комнату.
И тут по квартире мелодично затренькали колокольчики. Кто-то звонил в квартиру, входную дверь в которую я предусмотрительно запер, набросил для верности ещё и цепочку.
Шуляк? Что-то слишком быстро. Хотя он мог напасть на горячий след и теперь спешил рассказать об этом.
Я подошёл к дверям. Глазка в них не было, кто находился по ту сторону, я точно не знал, потому решил спросить:
– Кто там?
– Хвылины тут проживают, – спросил незнакомый мужской голос.
Я слегка
