душой.
Катаев ушёл, а моё настроение снова сыграло в минус.
Я повернулся к Кондратьеву, который с интересом слушал наш разговор.
– Выкладывай, Серёга – что опять с мужем моей сестры приключилось?
Тот виновато опустил глаза.
– Не успел ты походу, Жора… Сегодня Александра Быстрова на Гороховую забрали. ГПУ раскрыло какой-то заговор в военшколе. Есть подозрение, что твой родственник замазан в нём по полной. И не он один, в школе идут аресты как среди преподавателей, так и курсантов.
– Ясно, – вздохнул я.
Чего=то такого и следовало ожидать. Если чекисты начали копать, то не остановятся. И даже пусть я найду настоящего убийцу Хвылина, вряд ли это сильно поможет Александру, если на него теперь повесят ещё и политику.
Положение хуже губернаторского… Куда ни кинь, всюду клин. Хоть покупай билет и назад возвращайся.
Пожалуй, я бы так и сделал, если бы не сестра… Но её надо как-то морально подготовить к неизбежному.
– Катерина… Моя сестра знает об этом?
– Вряд ли. Мне Самбур всего час назад позвонил. Ей ещё не сказали, – ответил Кондратьев.
Сука! Как же я сейчас ненавидел себя за то, что принесу Кате такую весть… Как бы я хотел поменяться сейчас с кем-то своим местом, но вот только не знал, с кем.
– Да ты нос не вешай. Может, обойдётся, – сказал Кондратьев, чтобы приободрить меня, но по интонации было ясно, что он сам не верит своим словам.
– Сергей, спасибо! Пожалуй, мне тоже пора идти… Вот только показания дам по налёту и поеду к сестре. Мне надо побыть с ней.
– Конечно-конечно, – кивнул тот.
Выполнив все необходимые формальности, я сел на трамвай и поехал к Кате. Меня охватило глубокое опустошение, я понимал, что мне будет сложно подобрать какие-то слова.
Я мог побороться с уголовной Фемидой, но против ГПУ был совершенно бессилен. И это ощущение собственной никчёмности сводило с ума!
Только одна мысль птицей билась в голове: что я скажу Кате, что…
Я вышел из трамвая на пару остановок раньше, чтобы пройтись. Иногда лучше всего думается на ходу. А мне надо было основательно подумать.
Вот только чем ближе я был к Катиному дому, тем яснее понимал, что итогом всех размышлений является пшик, ноль без палочки.
Скрепя сердце, поднялся на нужный этаж, надавил на кнопку звонка.
Открыла осунувшаяся Катя.
– Жора, – она ткнулась носом мне в грудь.
– Ты… ты где был всю ночь?
– Там же, где, наверное, была и ты – сидел в камере, – признался я.
– Меня отпустили, причём быстро. Самбур мне не поверил, – печально сказала сестра.
– Я знаю – мы разговаривали. Зачем ты оговорила себя, Катя?
– Я хотела ему помочь, дать передышку, чтобы его не трогали, пока ты ищешь убийцу. Но меня сразу раскусили. Я, наверное, ни на один из вопросов не ответила правильно, – грустно улыбнулась сестра.
– Пожалуйста, больше так не поступай, тебя могли привлечь к ответственности за дачу ложных показаний, – попросил я.
– Больше не буду, – пообещала она.
Внезапно Катя нахмурилась.
– Стой, ты сказал, что был этой ночью в камере? Тебя арестовали? За что?
– Да всё в порядке. Маленькое недоразумение. Милиция быстро во всём разобралась, и меня отпустили.
– Этот арест… Он как-то связан с делом Саши.
– Связан, – подтвердил я.
– Бедненький! – участливо произнесла сестра. – Прости меня за то, что тебе так достаётся из-за нас…
– Тебе не за что извиняться передо мной. Катя, мне надо кое-что тебе сказать, – я набрался сил, чтобы сообщить сестре страшное известие, но тут выражение Катиного лица изменилось, она словно позеленела.
Она вдруг схватилась за рот и убежала в уборную.
Оттуда до меня донеслись характерные звуки, когда человека тошнит.
Я обеспокоенно замер у закрытых дверей – сестре было плохо, её словно выворачивало наизнанку.
Немного погодя, щёлкнул запор, Катя вышла.
Она была бледной, как простыня, и пошатывалась.
– Катя, что с тобой? Да на тебе лица нет!
– Ничего страшного, – пробормотала она.
– Какое там – ничего страшного! Ты отравилась? Тебе в камере подсунули какую-то гадость? – забеспокоился я.
– Братишка, не паникуй, – слабо улыбнулась она. – Со мной всё в порядке.
– Вижу я это твоё в порядке! – в сердцах воскликнул я. – Хочешь, я сбегаю за врачом – пусть он тебя посмотрит, выпишет лекарства… За деньги не беспокойся – любую сумму найдём.
– Не надо врача, – тихо сказала она. – У меня всё в порядке. Так и должно быть для женщины в моей ситуации.
Она лукаво улыбнулась, и тут до меня дошло.
– Катя, ты… – чуть не закричал я.
Сестра кивнула.
– Да, я в положении. Жду ребёночка. Знаешь, я для себя сразу решила, как только узнала, что беременна: если будет мальчик, назову его в честь тебя – Георгием. Ты ведь не против? – Не против, – ошарашенно пробормотал я.
Стало душно, хотелось выбежать на улицу, сунуть голову в холодную воду. Как… как теперь быть! Сестре и без того досталось, а сейчас, когда она в положении – какую боль и муку принесёт моё известие, как это отразится на будущем здоровье ребёнка!
– Тогда договорились. Да, ты что_то хотел сказать, прежде чем мне стало худо. Теперь я пришла в себя и готова слушать, – вскинула подбородок сестра.
Я слегка замешкался, всё ещё не понимая, какую линию поведения предпринять, что и как сказать Кате. И в каком-то порыве отчаяния решил, что пока промолчу о том, где сейчас находится Катин муж.
Я конфузливо, словно пойманный с поличным, улыбнулся.
– А ты точно в состоянии разговаривать?
– Я же сказала, что мне стало лучше. Что тебя интересует, братец?
– Да так… я хотел с тобой немного поговорить о Зинаиде Хвылиной, – промямлил я.
– О Зинаиде, – Катя помрачнела. – Что ты хочешь знать, Жора?
– Желательно всё. Тебе ведь говорили, что это она дала показания против Александра?
Катя кивнула.
– У меня есть все основания полагать, что она соврала. Теперь я хочу понять, почему.
– Но ведь можно пойти и узнать у самой Зины, – удивилась Катя.
– Если бы всё было так просто, – пробормотал я.
– Что? – вскинулась Катя.
– Ничего, мысли вслух, – пояснил я, решив, что умолчу и об её странной смерти. – Просто думаю, что она настолько завралась, что вряд ли расколется. Для неё это слишком опасно.
– Давай я накормлю тебя ужином, а потом мы поговорим о Зинаиде. Предупреждаю: мы не были близки, так что многого я тебе сказать не могу, – предложила сестра.
– Хорошо, – легко согласился я. – Ужин был бы весьма кстати.
– Тогда подожди немного, я разогрею.
После того, как я расправился
