Подняв голову, он заметил сидящую рядом с ним Ривальду Скуэйн. Незнакомая кровать, незакомое кресло… Всё это очень напоминало больницу.
— Где я? — первым делом спросил Юлиан.
— Воды не хочешь? — спросила Ривальда Скуэйн, но Юлиан отмахнулся:
— Не очень. Где я нахожусь?
— Больница Святых Павла и Петра. Тебе о чём-то говорит?
— Что случилось? — спросил Юлиан.
Туман в глазах начал рассеиваться и юноша начал приходить в себя.
— Случилась авария, — поведала Ривальда. — Ты и Грао Дюкс яростно удирали от кого-то и врезались в дерево. Это я надеялась, что ты расскажешь мне, что случилось.
— Мне надо поговорить с мистером Дюксом.
— Не поговоришь. Грао Дюкс погиб.
— Погиб? Что? — Юлиан аж привстал с кровати.
В это время в палату вошёл Якоб Сорвенгер, нелепо одетый в больничный халат поверх своего строгого костюма. Вездесущий Якоб Сорвенгер. Местное привидение. Местный герой, знающий всё.
— Он очнулся? — спросил инспектор. — Отлично. Один выживший есть.
— Грао Дюкс погиб не в аварии, — сказал Юлиан. — Это авария случилась из-за того, что он умер и машину занесло.
Лицо Ривальды налилось багровой красой, перенеся в какие-то не очень приятные воспоминания.
— Давай по порядку, — насторожился Сорвенгер. — Ты говоришь, что Дюкс погиб за секунду до аварии. Что его убило?
— Я не знаю. Он вдруг неожиданно застыл. За долю мгновения. Я пытался остановить машину, но не мог найти тормоз. Скорость была высока.
— Грао не было здоров, — сказала Ривальда. — Временный паралич мог с ним произойти. Может быть, ты заметил какие-нибудь судороги, стоны, пену у рта?
— Нет! — воскликнул Юлиан криком беспомощности. — Он умер той же самой смертью, что и Ровена Спаркс с Люцием Карниганом. Я уверен! Я видел своими глазами!
— Твоя память может быть повреждена, — начала говорить Ривальда Скуэйн не самым уверенным своим тоном.
— Постой, Ривальда, — сказал Сорвенгер. — И впрямь много совпадений. Три похожих смерти — это уже закономерность. Мы в опасности. Надо что-то делать.
— А что мы можем? Нам остаётся только говорить об этом и ожидать лучшего будущего. Как бы мне хотелось, чтобы смерть Грао была следствием аварии…
— Мы ещё разберёмся в этом. Точную причину смерти установим.
— Как установили причину смерти Люция и Ровены? — выразила недовольство Ривальда. — Так вы работаете? Вы хоть что-нибудь полезное сделали?
— Не стоит срываться на полиции, — Сорвенгер оставался спокоен. — Мы делаем всё, что можем, но видно, что дело из ряда вон выходящее. Никаких улик.
— Тогда стоит искать закономерность.
— А она не очевидна? — выпалил Юлиан. — Погибают присяжные. Так называемые защитники города. Кто-то хочет ослабить Зелёный Альбион. Кто-то сбежавший месяц назад из вашей же тюрьмы!
Юлиан показал пальцем в сторону Сорвенгера, чем заставил его смутиться.
— Слова не лишены смысла, — кивнул он. — Как видите, теперь и я присяжный. И в такой же опасности, как и трое погибших.
— Да. И мы все умрём. Я, вы и вы. Если конечно, кто-то из вас что-то не знает.
Юлиан буквально протыкал взглядом Ривальду.
— Что ты имеешь в виду? — спросила она.
— Неважно.
— Мы должны усилить охрану всех присяжных, — сказал Сорвенгер. — До максимума.
— Держать их взаперти. Не давать пошевелиться.
— Это не поможет, — сказал Юлиан. — Я видел смерть Грао Дюкса своими глазами. Убийце не требуется никакое оружие — он убивает на расстоянии. Ему достаточно только желания.
— Тогда, может быть порча? — предположил Сорвенгер. — По крайней мере, я знаю только такой способ убийства на расстоянии.
— Надо проникнуть в дом мистера Дюкса, — сказал Юлиан. — Он что-то знает. Что-то пытался мне рассказать.
— Да, мы обязательно это сделаем, — пообещал Сорвенгер.
— И я должен пойти с вами.
— С нами? Нет, юноша, простите. Тебе нужен покой в больнице. Правда от тебя всё равно не уйдёт. Ты же должен попасть на заседание.
— Если доживу, — сказал Юлиан. — Мне плевать на сотрясения, я хочу попасть в дом Грао Дюкса! Он пытался что-то сказать мне! Мне, а не вам!
Ривальда Скуэйн неожиданно с силой ударила по столу.
— Перестань! — воскликнула она. — Перестань ставить свои правила! Мы знаем лучше, что делать. А твоё дело — лежать здесь и ждать.
— Чего ждать? Смерти?
— Ты всерьёз думаешь, что в опасности? Кому ты нужен? Кто-то пытается ослабить город. И явно не считает, что ты его защитник.
Сорвенгер подскочил к ней:
— Успокойся, Ривальда. Не ругай его. У Юлиана стресс, и я это понимаю. Мы все сейчас неспокойны.
— Он выводит меня из себя. Считает, что умнее мебя. Я сама разберусь во всём, Якоб. Сама. Одна.
Больше всего на свете Юлиану сейчас хотелось оторвать ножку у стула и убить ей Ривальду. Заодно зацепив и Сорвенгера, так достоверно изображающего заботливого папашу.
Душа Юлиана кричала «Все лгут!», но он не мог произнести это вслух. Покойный Грао Дюкс пытался донести что-то именно до Юлиана, и вмешивать в это дело Ривальду явно не хотел.
Он усилил сомнения Юлиана в сотни раз и душа его сейчас умоляла, чтобы Грао Дюкс вернулся из мёртвых. Начинало доходить, что этот старик и впрямь был единственным, кто желал добра Юлиану, но его забрали у него, так и не дав выговориться.
Юлиан снова подозревал Ривальду в этом. Кто, если не она, всё это организует?
— Отправимся к тебе? — предложил Сорвенгер. — Налью тебе кофе или виски. Ты должна успокоиться.
— Пожалуй, да. Надо только приковать Юлиана цепями, чтобы не наделал глупостей. Почему, оборванец, ты оказался к той машине?
— Да случайно! — воскликнул Юлиан.
— Почему ты не был ночью дома?
Однако Сорвенгер буквально силой увёл её с собой. Они оба оставили его одного в этом неизвестном месте.
Пенелопа тоже не придёт, так как, скорее всего, видеть его она не хочет. И правильно делает — Юлиан не заслужил.
В то же время демон внутри разрывал его от свершившегося акта несправедливости. На данный момент Юлиан ненавидел весь мир. Даже Пенелопу какой-то частью сердца, так как сейчас она сидит в своей комнате или за партой в Академии, проклиная Юлиана и считая за последнего лгуна. Ненавидел за то, что когда он всё объяснит, она не поймёт и не поверит.
Не поверит тому, кто прав. Тому, кто всего лишь жертва.
* * *
Даже на похороны Грао Дюкса Юлиан не попал, потому что из больницы его выпустили только на пятый день после аварии. Эти дни даже самыми скучными в жизни Юлиана было назвать сложно, потому что слово «скучно» в данном случае означало бы неумолимое веселье.
