псих и отчаявшийся я. Я взобрался на подоконник и посмотрел вниз.
«Спокойно! Сосредоточься! Ты прекрасно знаешь план здания. По карнизу можно добраться до соседних комнат, справа располагается конференц-зал, слева — техническое помещение. Но если пройти чуть дальше, можно добраться до окна, ведущего в коридор. Можно, конечно, рискнуть. Но меня, безусловно, засекут камеры наблюдения. Что же делать? А вдруг станет только хуже, если сбегу от илионийцев?»
Я наполовину высунулся из окна и принялся разглядывать карниз.
«Выдержит ли он вес моего тела? Хм…»
— Остановись! Остановись, пожалуйста! — раздался приятный, низкий голос. Его обладатель говорил с уже знакомым мне илионийским акцентом. Я обернулся. Пришелец стоял в дверях. Очень высокий, сухопарый, пожилой илиониец. Он смертельно побледнел, глаза расширились от ужаса. Ха! Он решил: я совсем сбрендил и намеревался совершить самоубийство. Неловко!
— Эм… всё нормально! Я только хотел взглянуть, — я поспешно слез с подоконника и состроил самую благожелательную мину. Пришелец выглядел дружелюбно. И я решился попросить его о помощи. — Сэр, произошло недоразумение. Видите ли…
Он шагнул ко мне. Статный, спина прямая, как натянутая струна. Кожа сухая и морщинистая, не достающие до плеч густые волосы, ослепительно белые. Его костюм отдалённо напоминал военную форму, серебристо-серый, плотно прилегающий к телу комбинезон и перчатки. Отличительной особенностью являлся короткий бело-голубой плащ.
— Александр Орелли, верно? — спросил илиониец. Его яркие глаза сверлили во мне дыру.
— Да, сэр.
— Говоришь, произошло недоразумение? Какое недоразумение?
— Меня поместили под стражу без объяснения причин, не позволили ни с кем связаться, забрали личные вещи. Я не сделал ничего плохого, сэр! Это правда! Я не проявлял агрессию. Если бы я мог хотя бы узнать, в чем меня обвиняют…
— Ты собирался сбежать через окно? — перебил меня пришелец. Похоже, все они так себя вели.
— Я понимаю: это выглядит глупо, но в крайних случаях…
— Тебя ни в чём не обвиняют, Александр Орелли. Кстати, мы тёзки. Я Лу’Каас Ксандр. Приятно познакомиться! — Ого! Сам посол! Он протянул руку для рукопожатия. Человеческий жест. Я пожал его ладонь, и он на несколько минут задержал мои пальцы в своих. — Гортензия, дочь моей сестры, часто перегибает палку. Правильно я сказал? Я столько лет не практиковался!
— Вы прекрасно говорите по-английски, сэр, — я выдавил из себя улыбку. Посол мне понравился, честно. Но после того, как меня схватили, я начал относиться ко всем пришельцам с подозрением. Кроме того, у меня не осталось времени на болтовню. Нужно было срочно найти Хавьера!
— Не сердись на Гортензию, Александр Орелли. Она ошиблась.
— Эм… что вы, сэр, ничего страшного! Я рад, что мы поняли друг друга. Хм, мне нужно идти, сэр… — что-то было нечисто! Нечисто! Я чувствовал это, кожей ощущал, что нарвался на крупные неприятности. Но у посла было настолько подкупающее выражение лица, что я не мог подозревать его. А улыбка! Он улыбался мне, точно старому другу. И всё-таки Лу'Каасу было что-то нужно…
— Ты пришёл на праздник, верно? — спросил он.
— Да, с подругой, — в этой лжи была толика правды. Эжени действительно находилась в здании Штаба. И я рассчитывал увидеть её.
— Ты живёшь в Берлине? — проклятье! С какой целью он устроил допрос?
— Нет, мой родной город называется «Льеж».
Лу'Каас широко улыбнулся. Он выглядел донельзя довольным.
— Льеж, — повторил он. — Льеж. У тебя есть семья, Александр Орелли?
— Да, мать и бабушка, — что происходит? Что происходит?
— А отец? — насторожился посол.
— Его уже нет в живых, — процедил я. Если все илионийцы такие приставучие, то неудивительно, что наши народы не ладили. Уголки губ Лу'Кааса опустились вниз. Он выглядел смущённым и огорчённым одновременно.
— Прости меня за бестактность, Александр. Люди, я заметил, не любят рассказывать о себе. А мы, илионийцы, очень любопытные, мы стремимся узнать, как можно больше о собеседнике, понять его… Увы, душа человека — потёмки, глубокий омут. Друг — землянин — объяснил это. Тогда я прибыл на вашу планету в первый раз. Я был совсем юным. А сколько тебе лет?
— Двадцать три.
— Прекрасный возраст! Я вижу: ты очень расстроен. Могу ли я чем-то помочь?
— Сэр, я должен вернуться на сто семьдесят шестой этаж, там остались мои друзья. И они волнуются. Извините, сэр.
Посол кивнул.
— Благодарю за разговор, Александр Орелли! Всегда рад побеседовать с приятным человеком. Конечно же, ты свободен. Я распоряжусь, чтобы тебе вернули вещи и принесли извинения. И вот, возьми это. Кто знает, когда ещё придётся встретиться с пришельцем? — он ласково улыбнулся и протянул ромбовидный кристалл. Наощупь тот был гладким и очень холодным. Свет причудливо играл на его гранях и разбивал моё отражение на сотни осколков.
Когда я покидал комнату, сбитый с толку и ошарашенный странным поведением илионийцев, Лу'Каас не сводил с меня грустных глаз.
«К дьяволу условности! Нужно его предупредить! Но так, чтобы Бофорт меня не подорвал».
— Генерал, сэр, для Конфедерации, для человечества, очень важен мир с Илионом. И мы сделаем всё для того, чтобы обеспечить вашу безопасность. Но вы и ваши спутники должны бытьначеку.
Посол едва заметно кивнул. «Надеюсь: он меня понял».
* * *
— Ал! Где тебя носило, Ал?! Почему не выходил на связь? Почему отключился? Я повсюду искал тебя! — стоило только активировать возвращённый коммуникатор, как на меня посыпались вопросы Хавса.
— Был на сто семьдесят девятом этаже. Я не буду рассказывать, что произошло. Всё равно не поверишь. Спускаюсь к тебе.
— Переговоры возобновятся через десять минут, — сообщила Лили. — Агенты Севра и Уорбека остаются на постах. Обстановка стабильная.
Я вернулся на исходную позицию и столкнулся нос к носу с Хавьером, который поджидал меня у лестницы.
— Ну ты даёшь! Исчез! Ни слуху, ни духу! — заворчал он. — Я уже начал беспокоиться, хотел сообщить Бофорту…
«Командор и без
