– Знаешь, что это такое, Бьерн?
– Дай нам выбраться и бейся, как мужчина! – хрипло бросил тот.
– Это твое наказание, Бьерн, – не слушая, продолжил Ратмир: – «Коровы». Ты ведь так назвал мой отряд, Бьерн предводитель «медведей»?
– Большего вы не заслуживаете…
– Не всем дано сидеть в яме по вине своей глупости, – согласился Ратмир, водя развернутым полотном с головой коровы над носами противников, – но это знамя будет тебе сниться долго, Бьерн. Потому что оно взовьется над островом Зеленых Крыс. Не твое, Бьерн. Не «медведи». «Коровы», Бьерн. «Коровы».
Ратмир аккуратно свернул знамя, обернул вокруг пояса, завязал покрепче, потом приложил кулак с двумя оттопыренными пальцами ко лбу и изобразил мычание.
– Ты плаваешь, как топор! Мы ранили тебя в ногу! Ты… ты не доплывешь! – задыхаясь от злобы, крикнул вслед Бьерн.
Ратмир остановился и медленно обернулся:
– Топор… Ты не безнадежен, Бьерн! Как я сам не додумался!
Отыскать легкое сухое бревно в буреломе поблизости оказалось делом недолгим. Ратмир подтащил его к берегу и сжал зубы, пытаясь унять страх перед бегущей водой и дрожащими в ней звездами. Откуда-то снова выплыло: другие звезды там, в тихом, как смерть, окоеме…
Задрожали руки, на спине выступил липкий холодный пот. Ратмир растянул рот в улыбке и крикнул, обернувшись к яме:
– Топор нашел себе топорище! Спасибо за подсказку, косолапый!
Он положил на живую черную гладь бревно, зажмурился на мгновение и лег на него грудью. С ужасом почувствовал, как скрывается под водой, как тягучая сила увлекает от надежного берега, взбил ногами пену и выскочил на поверхность.
Река несла вперед, мимо стоячих заводей, островков пахучей тины, склонившихся над водой ветвей, к острову, где ждал Старый Вагн, едкий, суровый командир братства Зеленых Крыс, который наконец-то умерит вечный презрительный блеск в глазах, когда обращается к ним, своим «деревяшкам». Ведь только недавно, спустя три года, он позволил им назваться иначе, разбив на отряды.
Одним командовал широченный Бьерн, его сын, тут же назвавший свое войско «медведями». «А кто вы?» – обернулся Вагн к Ратмиру. «Коровы! Они коровы!» – заорал тогда Бьерн под хохот своего отряда. «Коровы, – улыбнулся Ратмир, глядя в стальные глаза командира, – которые скоро снимут шкуры с медведей».
Шумного и крикливого Берна он невзлюбил с самого начала, когда пришел к Зеленым Крысам, в учебный боевой отряд юношей Счастливого Хутора, где по приказу своего приемного отца учили причинять и терпеть боль.
Ратмир усмехнулся нахлынувшим воспоминаниям.
– Свежее мясо! – Самый крупный из подростков, Бьерн, плотоядно улыбается, не отводя несмеющегося взгляда светло-голубых глаз от новичка. Он напяливает на лохматую темноволосую голову исцарапанный шлем с наносником до самого подбородка.
Ратмир, незаметно вздохнув, следует его примеру. Тяжеленный шлем взрослого воина на голове, которой едва исполнилось тринадцать зим. Хорошо хоть, что с новичками здесь аккуратны, в учебный отряд молодняка принимают, проводя поединки не с железным оружием, а с дубинками в руках.
Но сначала долгий бег по едва видимым, заросшим лесным тропам, по топким берегам узкой речки Змейки, по холму и без передышки обратно. Тренировочная площадка на заброшенном хуторе. Потом – потная вечность из не слишком удачных попыток увернуться от громадного топора в руках опытного воина. Когда земля окончательно плывет под ногами и почти не дышат обожженные воздухом легкие, говорят «пора».
Чтобы стать кандидатом в чтущий традиции отряд Зеленых Крыс, новичок должен сразиться с тремя подготовленными дружинниками, выходящими друг за другом без передышки. Задача новенького – не упасть. Или хотя бы выжить.
Подростки в шлемах и со щитами становятся в круг. На всех шерстяные плащи, крашеные зеленые рубахи и цветные обмотки – детям из незнатных семей сюда ходу нет.
Ратмир из Гардарики, названный в честь своего деда из рода Железных Волков, – приемный сын Браги Сигурдсона, хозяина самого крупного хутора округи. Сокрушитель Скальдов владеет изрядным поместьем и несколькими фермами. Впрочем, все хозяйство держит в железной руке Брюнхильд Суровая, высокая статная женщина с благородной сединой и неимоверно большой грудью, которую Браги называл Медовой Горой и Ложем Храброго.
Скальд привез Брюнхильд в свой двор Брагитофтир[38] из Гардарики, встретив ее, когда Суровая еще была юной Нежданой, дочкой словенского князя Радомира. Неждану за глаза называли Медведицей – крупная с рождения, она с детства избегала насмешливых девчоночьих компаний, зато любила бросать копья, рубить мечом и стрелять из лука.
Сверстницы над ней смеялись, взрослые сторонились, боясь подхватить проклятие от ошибки природы, а когда вдруг, как на дрожжах, стала расти грудь, за которую так и норовили ущипнуть самые смелые, Неждана и вовсе замкнулась. Скакала на коне в поля и там до седьмого пота упражнялась в верховой езде и стрельбе.
Когда дева созрела, нашлось немало желающих породниться со знатной семьей, пусть даже и с помощью пугливой и стыдливой Медведицы. Равнодушно глядя сквозь женихов, она предлагала им сразиться врукопашную и немногим отважившимся попытать счастья ломала кости и мечты о богатстве.
Все изменилось, когда ко двору Радомира прибыл небогатый молодой Браги с небольшой еще тогда дружиной. Увидев воинственную и неслыханно грудастую деву, он впервые в жизни потерял дар речи, а она не могла оторвать глаз от его раскрашенной и разряженной в пух и прах персоны. Когда они вышли на задний двор бороться, скальд рухнул на колени перед Нежданой и прочитал балладу, которую сочинил о ней за одну ночь.
Стоя перед высоченной, неуклюжей, стеснительной девушкой, Браги, будто в бреду, с горящими глазами выкрикивал строки о том, как она похожа на великолепную валькирию Брунгильду, чья красота сверкает в веках ярче ее доспехов, а сила и рост делают равной богиням.
Залившаяся краской дева от стеснения не нашла ничего лучшего, как швырнуть в поэта подвернувшейся под руку колодой. Тут-то, если бы не ловкость поднаторевшего в битвах скальда, и настал бы конец их истории, но тяжелая вещь просвистела мимо.
Браги тут же заявил, что красавица метила ему в голову, но разбила сердце. Обомлев от вероятности чуть было не свершившегося убийства своего единственного, дева залилась слезами и, подхватив блаженно прильнувшего к ее груди скальда, вынесла его с поля битвы на руках.
Неждана переименовала себя в Брюнхильд, вышла замуж: за скальда и отправилась с ним туда, где права женщины были почти равны мужским, а одна из самых известных северянок, Лагерта Дева Щита, сражалась вместе с мужем Рагнаром плечом к плечу, пожиная вместо насмешек великую славу.
Дел у Браги было достаточно: весной множество семян ждали сева, чем он всегда очень тщательно занимался сам. Ярл любил говорить, что земля, как женщина, любит рожать от сильного мужчины.
Покончив с посевными хлопотами, он отправлялся на «весеннюю прогулку»: в походы в Шотландию или Ирландию, возвращался домой после середины лета. Как и подобает рачительному хозяину, дожидался, когда работники соберут урожай. Наполнив амбары, Браги с сыновьями отправлялся на «осеннюю прогулку», которая продолжалась до конца первого месяца зимы. Брюнхильд с их единственной дочерью Сигне оставались следить за хозяйством. Ратмира, который просился в каждый поход, Браги осаживал: «Пока в Зеленые Крысы не примут, разговора не будет».
Дважды Ратмир к ним приходил, и дважды его крошил дубинкой до потери сознания этот троллий сын Бьерн.
– Агх! – выдыхает он при ударе. Все мимо – Сокрушитель Скальдов наконец-то снизошел до того, чтобы позаниматься с приемышем на досуге.
Страх выходит из тела вместе с кровью. Горячка боя гасит боль, азарт превращается в невидимые крылья.
«Следующий!» – кричит Вагн. Как в лихорадке, сквозь пелену из шума от ударов сердца раздается далекий глухой грохот – это приветствует избитого новичка новый боец, широкий, низкорослый парень, выходящий из круга и бьющий дубинкой по своему щиту.
«Больше не могу, не могу, не могу» – прыгает в голове, в глазах от ударов дубинкой о шлем вспыхивают голубые искры. От боли в подбитом колене чуть пошатнулся.
«Бей его по ногам в ответ! Ему тоже будет больно!» – говорит судья, с интересом наблюдая за избиением. Ратмир падает на колени. «Готов!» – кричит враг, торжественно поднимая для удара палку и с визгом опрокидывается на землю, получив по лодыжке от, казалось бы, уже побежденного противника. Ратмир одним рывком поднимает горящее от ушибов и царапин тело, слизывая кровь с разбитых губ. Боец тоже пытается подняться, но со стоном падает навзничь.
«Следующий!» – выкрикивает судья. В щит гремит третий боец. «ААААААА!!!» – орет, выпучив глаза от страха, Ратмир и бросается на него, будто в последний бой, отбрасывая ставшие неподъемными от усталости щит и дубинку. Тот явно не ожидал натиска полумертвого от ран новичка. Неуверенно делает шаг назад – и, взмахнув руками, падает от свирепого натиска грязного, окровавленного берсерка.
