– Твоя кочанская грубость простительна шкодливому мальчишке, сыну простолюдина, но не знатному лорду, каким ты являешься. Не позорь имя отца своего.
Таяна хлестала словами, будто раздавала пощечины. От нее шел такой напор, что Берт невольно подал назад кочана, бросив меч обратно в ножны.
– Тая? – неуверенно промямлил принц.
– Куал-Таяна-Безликая, королева Куалорна, к твоему сведению! – Правительница гордо вскинула голову.
– Жива!
Голос Берта выдал целую гамму эмоций: счастье, надежду, обожание, трепет. Дикая смесь чувств переполняла его. Казалось, принц готов прыгать от радости. Еще немного – и взлетит, унесется под облака, будет парить и орать от восторга. И он прыгнул. Правда, только из седла, но сразу припал на одно колено, заговорив совсем другим, лебезящим тоном:
– Таечка, милая, уж не чаял встретить тебя живую. Мчался, чтобы хоть мертвое тело твое в последний раз увидеть. Да обидчиков покарать. Прости меня, дурака, что поверил страшным словам о смерти твоей. Не мог удержаться и не прийти. Делай со мной что пожелаешь, только стань моей женой…
Данила едва не задохнулся от негодования.
Вот это номер. Совсем, видно, у принца крыша от любви съехала, раз осмеливается предлагать замужней женщине руку и сердце. При живом-то муже! Или у них, у фростиан, такое в порядке вещей?
Ну, нет, господа хорошие, вы как хотите, а землянину начхать на ваши порядки. Сколько можно вертеть им, выходцем с другой планеты, из стороны в сторону, чтобы смотрел на то, что покажут, шел туда, куда пошлют?.. Хватит, надоело. Достали. Вот вы все уже где!
– Вообще-то королева немного замужем, – нарушил Крючков зловещее молчание, повисшее после признания Берта. – Уж об этом слухи не врут.
Принц повернул разукрашенное забрало к Даниле, словно только теперь увидел перед собой громадину БМД. Порывисто вскочил на ноги, заорал во все горло:
– Что? И кто здесь ее муж? Не ты ли, бесчувственный чурбан? Что может ей дать ожившая статуя? Голем, сотворенный чьими-то злыми чарами. Бесплотное существо, прозванное Безликим только потому, что назвать его по-другому просто язык не поворачивается. Да в тебе и жизни-то никакой нет!
Выговаривая это, неугомонный принц медленно приближался к «Витязю». Криками он довел себя до исступления. Наверняка и слюной брызгал. Данила даже поморщился, представив заплеванное изнутри забрало.
С последними словами Берт вдруг одним рывком преодолел расстояние, оставшееся до БМД, выхватил меч и несколько раз полоснул им по лобовой броне модуля. Звон клинка и высеченные искры – все, чего добился этот ненормальный.
– Берт! – запоздало прикрикнула Тая.
Но тот уже отскочил. Держа меч направленным на Данилу, торжествующе прокричал:
– Ага, я же говорил! Железный голем и ничего больше!
Что за идиот. Втоптать бы его в землю. Хоть вопить перестанет.
– Я жду тебя, голем! – Берт демонстративно вложил меч в ножны, лихо запрыгнул в седло, развернул кочана и поскакал к своему войску. Знаменосец припустил за ним.
– Как это понимать? – Крючков оторопело уставился на Таяну.
Она глядела вслед удаляющемуся Берту. Грустно глядела, как показалось технику.
– Дурак, – пробурчала тихо голосом обиженной женщины.
Крючков очень надеялся, что она имеет в виду взбалмошного принца. Уточнять почему-то не хотелось.
На полпути к войску Берт осадил кочана и снова развернулся. Знаменосец как ни в чем не бывало поскакал дальше, оставив предводителя в гордом одиночестве. А тот стоял и смотрел в сторону Крючкова с Таяной. Чего ждет?
– Он вызвал тебя на поединок, – снизошла до пояснений королева. – Вы должны сразиться. Победителю достанется все.
Она крутанула кочана и понеслась вверх по склону, взяв с места в галоп, увлекая за собой знаменосца с алым флагом Куалорна.
Вот тебе и здрасте. Опять он один и опять что-то кому-то должен. Когда же это кончится? Боже, как надоело плясать под чужую дудку!
«Победителю достанется все», – свербело в голове. Все!.. И Тая тоже?!
Данила бросил ненавидящий взгляд на одинокую черную фигуру на экране.
– Хрен ты ее получишь, отморозок, – процедил сквозь сжатые зубы, хлебнул воды и двинулся навстречу Берту.
* * *
«Когда темная армия пришла сразиться с Ним, вышел Он к ней, встал один перед несметным числом воинов и сказал так:
– Не убивать Я послан, а мирить народы. Живите и вы в мире со Мной и согласии да не убиты будете. А войной пойдете, так и погибнете все до единого.
Увидели чужеземцы силу Его великую, смелость беспредельную и поверили сказанному. Не стали разгром учинять, а подались в служение Безликому, хоть и другой веры были. Но почли за честь повиноваться Ему…»
«Книга Откровений» Храма Безликого
Глава 17. Превратности любви
Они дружили с детства. Принц и принцесса двух соседних держав.
Еще сопливым мальчишкой Берт был представлен ко двору клана Куал. Он хорошо помнил, как впервые в сопровождении отца вошел в огромный тронный зал, переполненный разномастными гостями. Яркие краски, цветные, нарядные камзолы и платья, блеск драгоценностей, веселое многоголосие…
Все разом смолкли, стоило отцу с сыном, одетым во все черное, окунуться в шумный круговорот людей. Пышные, разукрашенные маски непонимающе уставились на вошедших. А те, как две чернильные кляксы на девственно-белом листе бумаги, одна большая и другая поменьше, неторопливо, в полной тишине приближались к трону, будто клинком разрезая толпу. Только уверенный стук каблуков сопровождал это движение да взволнованный шорох одежд пятящихся придворных.
Во дворце праздновали день рождения принцессы. Кажется, двенадцатилетие. Самому Берту в то время уже исполнилось четырнадцать. Тая сидела на небольшом стульчике возле отца, наряженная, точно кукла. Берт сначала и принял ее за куклу, пока девчонка не склонила голову в знак благодарности за поздравление и подарок, преподнесенный старшим Лемисом, и после, когда детей представили друг другу.
Тот бал почти не отложился в памяти. Было ужасно скучно. Даже танец с принцессой запомнился плохо.
– Ваше Высочество, – обратился тогда к нему Куал-Анари-Второй, – сделайте одолжение, пригласите именинницу.
Отец ободряюще похлопал по плечу:
– Давай, сынок. Покажи, что Лемисы не только мечами махать горазды.
Танцевать Берт не любил, но спорить со старшими не пристало.
Надо полагать, их пара смотрелась весьма экстравагантно: принцесса в ослепительно белом пушистом платье, и он в одежде цвета непроглядной ночи. Возможно, взрослые подшучивали над ними, но Берт этого не слышал или не обращал внимания.
Зато врезался в память звонкий голосок Таи, похожий на нежный перелив бубенцов:
– Пойдем гулять в сад после бала?
– А чего после бала? Пошли сейчас. Что тут сидеть-то?
Ей понравилась идея. Девочка тут же побежала к отцу.
– В самом деле, Анари, – сказал тогда старший Лемис. – Пусть дети погуляют. Все веселее, чем здесь.
Возможно, тогда родители и сговорились о будущей свадьбе, а для этого устроили знакомство. Пусть, мол, детки привыкают друг к другу.
Они привыкли. Отец теперь, отправляясь в Куалорн, непременно брал с собой и Берта. Принцесса всегда по-детски радовалась их редким встречам, подолгу играла с «братцем», как любила его называть, и с каждым приездом становилась все взрослее.
Пока были детьми, они весело проводили время. Скакали наперегонки верхом, дрались на тренировочных мечах, даже боролись. Никаких жеманных игр в куклы и тому подобных глупостей. Берту, чье воспитание проходило в суровых традициях северного клана Лемис, вынужденного постоянно защищаться от набегов коварных соседей, было интересно проводить время в обществе Таяны. Он всем сердцем привязался к этой непоседе. И сам не заметил, как с возрастом его привязанность плавно переросла в любовь.
Только вот принцесса почему-то не воспылала к нему той же страстью. Продолжала считать Берта названым братом, пока Куал-Анари-Второй не завел с ней разговор о предстоящей свадьбе с принцем Лемисом.
В тот день перед поездкой в Куалорн отец сказал:
– Едем свататься, сынок. Хватит тебе девок по углам тискать. Пора за ум браться.
Берт и не возражал. Летел, как на крыльях, в которые превратился развевающийся за спиной парадный черный плащ, красиво отделанный серебром. Серый блестящий камзол, перевязь и ножны, вспыхивающие холодным огнем бриллиантов, черная, с вкраплениями серебряных завитков маска делали его внешность неотразимой. Но вся эта красота вмиг померкла, едва столкнулась с холодным равнодушием Таяны.
На официальном приеме она ничего не сказала. Там ее никто ни о чем и не спрашивал. Как, впрочем, и Берта. Разговаривали родители. Но позже, когда молодые люди остались наедине…
