– Спасибо за совет, добрый человек, – съерничал Юлиан, – как-нибудь сами разберемся.
Детина загоготал, а мы стали спускаться с холма.
Увы, рекомендацией пришлось воспользоваться, когда и в четвертой гостинице нам отказали в поселении. Названный стражем трактир отыскался не сразу – Йоса Башевиса здесь любили, считая едва ль не местным героем, поэтому на вывесках многих общественных заведений стояло его имя. «У Йоса-победителя», «У пьяного Йоса», «У сытого Йоса», «У хитрого Йоса», «У Йоса-демоноборца» – от Йосов рябило в глазах.
Хозяин нужного трактира вначале также сообщил, что свободных комнат нет. Но услышав, кто нас послал, тотчас выдал ключи от одноместного номера.
Пообедав, по очереди приняв ванную и переодевшись в свежую одежду – спасибо Арисе, вернувшей мне сумку, полученную у Эспинсов, – мы отправились бродить по городу.
Узкие и широкие улочки, мощенные серым камнем, радовали чистотой. Лавки и магазинчики, харчевни и трактиры, пивоварни и пекарни встречались на каждом шагу. И, как подметил следопыт, занимали они нижние этажи едва ли не каждого жилого дома. А лотки с поделками из агата стояли прямо на улицах. Видя мой интерес к изделиям из местного самоцвета, спутник предложил зайти к ювелиру и приобрести что-то из украшений на память о поездке. Меня передернуло, стоило вспомнить наш с Валэри поход за серьгами, и я отрицательно покачала головой.
– Кстати, все забываю спросить, что случилось с ламчерионами? После Призрачных торгов дальнейшие события помнятся смутно.
Юлиан остановился, чтобы купить у пирожника горячую выпечку, и лишь потом ответил:
– После того как пегасы доставили нас во дворец Эспинсов, Карим отпустил их на все четыре стороны.
– Жаль, что так и не поквиталась с Валэри за подставу, – пробормотала я, с аппетитом вгрызаясь в пирожок с мясом, – конечно, перья пощипать ей не в моих силах, но что-то, да придумала бы.
– На Яна с Валэри не стоит злиться, они спасали своих близких, а ради любимых людей пойдешь на какую угодно гнусность.
В голосе воздушника отчетливо прозвучала печаль, и я сменила тему разговора:
– Слушай, а давай посмотрим фестиваль иллюзионистов?
– А как себя чувствует твой бестелесный друг? – осторожно полюбопытствовал парень. – Ему не повредит твоя излишняя активность?
Услышав в храме Судьбы, что в моем теле временно находится не только моя душа, а и погибшего телохранителя, он сдержанно и немногословно расспросил, как так получилось. И больше не заговаривал о сатурийце. Да только я неоднократно замечала его задумчивые взгляды и то, как хмурился, о чем-то размышляя. А один раз, глядя на меня, вдруг ни с того ни с сего покраснел. Грэм, расхохотавшись, сделал вероятное предположение, что следопыт вспомнил наш поцелуй. Поцелуй «втроем». Не знаю, как Юлиана, а меня такое пикантное обстоятельство продолжало смущать.
«Нет, не повредит, – усмехнулся сатуриец. – Скажи, что меня зовут Грэм».
Я выполнила просьбу телохранителя.
– Приятно познакомиться, а я – Юлиан, но уверен, ты и так это знаешь, – серьезно произнес стихийник и поклонился. – Жаль, что не можем поговорить без посредничества Эвы – ни разу не общался с сатурийцами так запросто, без формальностей.
«Кто знает? Вдруг судьба еще переплетет наши пути?»
Торжественная музыка, зазвучавшая где-то вдали, позволила мне оставить неожиданные обязанности «толмача» с мысленной речи на устную.
– Давай посмотрим, что там?
– Можно не смотреть, я тебе и так скажу. Там храм Жизни, из которого я удрал несколько циклов назад. И, судя по музыкальному сопровождению, жрецы проводят церемонию бракосочетания.
– Ого! Тогда чего мы тут стоим? Вдруг тебя узнают?
– Не переживай, не узнают. Меня считают мертвым, да и с момента побега я сильно изменился. Если не забыла, младшие жрецы бога Жизни бреют голову и постоянно постятся. Я не похож на лысого худого крысоглота, нет? Значит, не узнают.
Признаюсь, представить красавчика Юлиана бритоголовым заморышем у меня не вышло…
– Тогда давай посмотрим на свадьбу? Не поверишь, но я ни разу не видела этот обряд! Пожалуйста, Юлиан!
Уговаривала недолго – парень, вздохнув, согласился.
Взявшись за руки, как влюбленная парочка, мы пошли на звуки духовых и щипковых инструментов. И вскоре оказались перед храмом, из которого выходили новобрачные, получившие благословение бога. Молодых поздравляли родственники и друзья, костлявый жрец Жизни пытался дать последние наставления, а храмовые музыканты с певцами, не жалея инструментов и глоток, выводили веселые песни.
– Видишь, ничего интересного. Давай вернемся в трактир, хочу отдохнуть перед фестивалем.
Но нас заметили и окружили девушки в фиолетовых, как и наряд невесты, платьях. Смеясь, подружки новоиспеченной жены окружили нас плотным кольцом и, надев венки из фиолики и расцеловав Юлиана в щеки, ускакали дальше ловить молодых мужчин. Согласно поверью, чем больше свободных парней они перецелуют, тем счастливее будет семейная жизнь пары.
– Дурацкая традиция, – бурчал следопыт, оттирая щеки от разноцветной помады.
Я молчала, сдерживая рвущийся наружу смех. Забавно, что венок мой не верящий в приметы спутник не выбросил, а спрятал в дорожную сумку, когда мы вернулись в нашу комнату. Неужели собирается его сберечь, чтобы скорее встретить свою суженую?
– Ты приводи себя в порядок, а я спущусь закажу ужин, – не глядя мне в глаза, произнес парень и быстро скрылся за дверью.
В ванной комнате, обустроенной по последнему слову бытовой магии, я позволила себе расслабиться под струями горячей воды. Жаль, что насладиться удобствами в последнее время удается редко. Впрочем, с недавних пор душевный комфорт стал важнее физического. Мало, до грустного мало людей, с которыми мне хорошо и легко. В детстве самой собой я становилась лишь с Региной наедине. Потом, будучи тенью ее высочества, только с Тристаном не следила за словами, да иногда с Грэмом, которого все же чуть-чуть да побаивалась.
Четвертым человеком, перед которым раскрылась, неожиданно стал Юлиан. Как-то незаметно он вошел в доверие. После расставания, боюсь, буду по нему скучать.
«Эва, не влюбляйся, – с тревогой прошептал сатуриец. – Он все-таки сателлит Судьбы, своих желаний у него нет, только те, которые вложила Госпожа».
«А вдруг он все-таки не сателлит? А, допустим, выполняет для Предвечной разовую работу за награду? Ты ведь говорил, что в общении с богиней он не выказывал ей никакого почтения. Разве таким должен быть сателлит?»
«Он может оказаться должником Судьбы, а это хуже служения…»
«Ох, Грэм, дай боги, чтобы ты оказался не прав!»
С должниками боги не церемонятся, без труда приобретая и так же легко пуская в расход. А вот сателлитов берегут – их не трогает смерть, и время над ними не властно. Теряя физическую оболочку, они возрождаются вновь и вновь, чтобы служить своему покровителю. Но, как по мне, это самое страшное – служить, не имея других целей в жизни. Ни своих мыслей, ни своих желаний. А там, кто знает, как на самом деле обстоят дела? Все, что известно, это досужие домыслы сказителей, а правду не соизволил рассказать ни один сателлит Всемилостивых.
Последние лучики солнца скрылись за горизонтом, и теплый вечер плавно перетек в прохладную ночь. Под окнами трактира шумело сборище радостных гуляк, и мы с Юлианом, быстро закончив ужин, устремились вслед зевакам. Ярко освещенные магическими фонарями улицы пестрели празднично одетыми людьми.
Спрашивать дорогу не пришлось – толпа вывела нас к площади.
Перед сценой, приподнятой над землей на значительную высоту, стояло несколько рядов обитых красным бархатом кресел, занятых местной и приезжей знатью. Крепко удерживая меня за руку, Юлиан нагло протискивался сквозь толпу ближе к подмосткам. Возбуждение и веселье окружающих пьянило, заражая ожиданием чуда. Пресыщенная мастерством придворных иллюзионистов, я тоже захотела, чтобы меня удивили.
Первые выступления – ничего нового. Зато последующие оптические и слуховые иллюзии, проецируемые магом на сцене, отличались буйством фантазии: диковинные растения и животные погибших миров я, конечно, видела в энциклопедиях. Но вот так, вблизи, кажущимися почти настоящими, – никогда.
Один участник продемонстрировал талант в иллюзиях, имеющих запах и вкус. На деревянной площадке выросли ароматные розы выше двухэтажных домов, созрели гигантские заморские фрукты. А маленькие полупрозрачные зеленые человечки, подпрыгнув ввысь, слились в большую бабочку, которая вскоре распалась на тысячи цветков фиолики. Лиловые лепестки, падая на ладони зрителей, превращались в сочные красные ягоды. И, как утверждали смельчаки, попробовавшие их, сладкие. Впечатление от выступления этого иллюзиониста подпортил выкрик из толпы: «А теперь кабанчика на вертеле давай!»
Посмеявшись, мы приготовились бояться, ведь следующий конкурсант заявил, что создаст иллюзию, вызывающую у каждого зрителя свой, индивидуальный страх. И он не соврал – на сцене мне померещился Фирон. Что привиделось вмиг напрягшемуся следопыту, увы, выпытать не удалось.
