— Почему только я должна сидеть под домашним арестом? Это несправедливо!
— Соланж, ты прекрасно знаешь, что и почему.
— Я умею постоять за себя! — Я скрипнула зубами.
— Да, умеешь. Но тебе также отлично известно, что ты еще не вошла в полную силу.
— Но я прекрасно себя чувствую!
Я жутко устала повторять это снова и снова, чувствовала себя загнанной в ловушку, задыхалась! Я готова была отгрызть собственную лапу, как зверь, угодивший в капкан, если бы мне не дали больше свободы.
— Сол, — мягко произнес Николас. — Пожалуйста!
Я с шипением испустила разочарованный вздох, посмотрела на маму, постаралась как можно выше вскинуть подбородок и поувереннее встретить ее взгляд.
— Но я все равно пойду в свой сарай!
Если они попытаются не пустить меня к моей печи для обжига и к гончарному кругу, ко дню рождения я просто сойду с ума.
— Согласна. — Мама, должно быть, поняла мое отчаяние.
— Ладно. — Я опять глубоко вздохнула.
Папин телефон снова зазвонил. Он молча слушал, а потом махнул рукой Себастьяну и Коннору.
— Ваш дядя Джеффри направляется к нам, а тетя Руби уже подъезжает. Пойдите и помогите ей войти в дом.
Тот факт, что тетю Руби убедили покинуть дом и приехать к нам, очень многое говорил о серьезности ситуации. Папа коснулся маминой руки, его губы были напряжены.
— Мы с этим разберемся, — пообещал он, прежде чем отправить всех нас наверх, по спальням.
— Ты как, в порядке? — спросила Люси, когда мы наконец собрались ложиться.
Она уже начала снимать с себя те несколько фунтов серебряных украшений, которые носила постоянно, доказывая тем самым, что слухи о том, что вампиры не выносят серебра, — всего лишь миф.
— Да я-то в порядке, это со всеми остальными неладно, — пробормотала я.
— Вот удивила! — фыркнула Люси. — Ты же младшая сестра и прекрасно знаешь своих братьев.
Я закатила глаза к потолку и спросила:
— Интересно, каково это быть единственным ребенком в семье?
— Откуда мне знать? Твои братцы достают меня точно так же, как тебя.
— Верно…
Люси молчала, пока мы обе не переоделись. Она надела длинную черную ночную рубашку, похожую на сарафан, а я — любимые пижамные штаны и футболку. Из нас двоих она всегда выглядела куда больше похожей на будущего вампира. Я вздохнула.
— Соланж, мне ведь так и не довелось видеть обращения Николаса или Логана, — негромко сказала Люси. — Меня тогда выставили из вашего дома, помнишь?
— Помню, — тоже очень тихо ответила я.
Меня за дверь не выгоняли, но отчетливо дали понять, что мне нечего делать на третьем этаже, где спали все братья. Я слышала только неестественную тишину и видела бледные, встревоженные лица родителей, когда они сменяли друг друга возле Логана, а на следующий год — возле Николаса. Что касается остальных братьев, то я была тогда слишком еще мала, чтобы понимать, что происходит, и родители отправляли меня куда-нибудь с Люси. Ее мама вечно сюсюкала надо мной и пичкала меня шоколадом, что сердило Люси, потому что ей самой доставались только соевые конфеты. Я тогда совершенно ничего не соображала. Затотеперь поняла.
— Ну и… что на самом деле происходит? — настойчиво продолжила Люси. — Я знаю, что ты должна заболеть, но неужели очень сильно?
— Увы, действительно очень.
— Нет, в общем, все в порядке, — соврала я, когда мы забирались в кровати конечно, не забава и совсем не весело, но ты ведь знаешь Дрейков. Мы просто обожаем устраивать спектакли.
Ух… опять я вру, да еще и как!
Надо сказать, Люси на это не купилась. Она уже открыла рот, чтобы задать следующий вопрос, но ее остановил тихий стук в дверь. Она бросила на меня такой взгляд, словно я нарочно это подстроила.
— Сол, это я, — послышался из коридора тихий голос Николаса. — Можно войти?
— Конечно, — ответила я, а Люси внезапно села в кровати и пригладила волосы.
Я недоуменно моргнула. С каких это пор Люси стало беспокоить то, как она выглядит при ком-то из моих братьев?
Дверь бесшумно отворилась, и Николас проскользнул внутрь. Он был в черных брюках, но без рубашки, как будто ему помешали переодеться. Да, определенно что-то было не так. Точно так же я видела, что Люси старается не таращиться на грудь Николаса.
Он посмотрел на нее, нахмурился и выдавил:
— Что?
— Нет, ничего. — Люси резко отвела взгляд.
Она выглядела так, словно готова была покраснеть. Я решила, что надо будет попозже понаблюдать за ней. Но пока это могло и подождать.
— Что случилось? — спросила я Николаса.
— Кто-то есть внизу, — тихо ответил брат. — Он поскребся в окно, и папа его впустил, когда мама что- то ему сказала.
— Ой! — выдохнула Люси.
— Вампир.
— Шастает под окнами? — Я выбралась из-под одеяла. — Это плохо.
— Они в библиотеке.
Мы переглянулись, потом кивнули друг другу и поспешно вышли в коридор, не сказав больше ни слова. Библиотека была одной из немногих комнат в доме, где можно было подслушивать. Благодаря подсказке Куинна мы выяснили, что если лечь на пол в свободной гостевой комнате рядом с моей и прижаться ухом к вентиляции, то можно услышать довольно многое из того, что происходит в библиотеке.
Мы растянулись на жестких досках пола и подползли к нужному месту. Николас был посередине между нами, в наилучшем для подслушивания положении. Он повернулся лицом к Люси.
— Я не слышу… — начала было она, но Николас тут же прижал палец к ее губам, заставляя замолчать.
Отец и мать могли услышать нас через трубу вентиляции, даже если бы мы шептались совсем тихо. Очень неудобно иметь родителей-вампиров. Подсматривать и подслушивать становится почти невозможно. Ну да ладно, после дня рождения я перестану быть единственной, кто остается глухой в целом доме, стану слышать так же хорошо, как все они.
— Это что, единственная причина к тому, чтобы мы не проткнули тебя колом прямо вот тут, на месте? — вежливо спросила моя мама.
— Я сюда пришел не за вознаграждением, — заверил ее мужской голос, низкий и громыхающий, как будто исходящий из воистину крупной груди — Я бы тогда вряд ли дал знать о своем при-сутствии, так?
— Но ты и не постучался в парадную дверь, — сухо возразил папа.
— В этом доме есть люди, — ответил мужчина таким тоном, как будто это все объясняло. — Я почуял по меньшей мере двоих, но не в этой комнате.
Будь он поудачливее, мог бы почуять Люси и меня прямо над своей головой еще до того, как мы услышали бы его следующие слова.
— Я пришел предложить свою преданность вашей дочери.
Я почему-то уже об этом догадалась.
