Перевел дыхание, сдвинул кольцо едва-едва, прислушался, но каменные блоки везде одинаковы, пробежался от стены до стены, встречного давления воздуха нет… или почти нет. Все же что-то подсказывает, что время замедлилось, но не слишком, не слишком. Наверное, я сейчас двигаюсь разве в два-три раза быстрее обычного. Ну, может, в пять. Если в десять, то, наверное, уже ощутил бы хотя бы встречный ветер…
Некоторое время прыгал, бросал вещи, засекал время по ударам пульса, но выяснил пока одно: чем дальше повернешь кольцо, тем сильнее замедляется время. Вплоть до того, что я, подпрыгнув и повернув кольцо по часовой стрелке на две трети, мог выспаться до того, как опущусь на пол.
С этим кольцом, если подумать, я могу ходить по воде, аки Христос, но только никто этого не увидит, жаль, а так бы перед бабами… Вернее, могу бегать, как одна из ящериц, на задних лапах.
Снизу донесся слабый вскрик, что оборвался резко, словно у кричавшего мгновенно вырвали легкие. Я похолодел, в черепе похоронным звоном отозвалось слово «Ворота». Руки отяжелели, налились свинцом, а ноги, напротив, стали ватными. Я с трудом заставил свое трусливое тело сдвинуться, ну не люблю драться, особенно вот так, когда прямо в доме враги, огромные и сильные, другие просто не вломятся…
Уже на лестнице я обнаружил, что молот оттягивает пояс, меч за спиной, это я не забыл, ковер на ступеньках верхних этажей глушит звуки, но когда опустился вниз, подошвы стучали громко и четко. Странно, такой пустяк добавил уверенности, я пробежал через зал, услышал далеко впереди удаляющиеся крики, ворвался в коридор и споткнулся о человеческое тело. Нет, стражник не спал, оранжевый свет выхватил застывшее лицо с вытаращенными глазами и черную рану, что начинается от горла и так через грудь до живота. Я крутнулся на месте, молот готовый к броску, согнутая в локте левая рука готова принять на себя удар…
Во всем замке странная тишина, из широких медных чаш льется тусклый свет сгорающего дешевого масла.
Я двинулся по коридору, навстречу подул ветер, я не сразу сообразил, что же здесь неверно, не так, я в замке, откуда здесь ветер?
– Колечко, – проговорил я вслух, – бог мой, это же я сам повернул…
Поднес пальцы к глазам, так и есть, сдвинул чуть, когда ухватил в левую молот, сейчас иду, будто к берегу по горло в воде. Ощущение в точности, там дно повышается, идти становится все легче, так и здесь проламываться через плотный воздух удавалось все легче.
Я повесил молот на пояс, вернул черный камешек на место и ускорил шаг. Далеко внизу, на уровне подземелья, гремело, звякало, доносились злые выкрики.
Дверь распахнута, я сбежал по ступенькам. Светильники горят ярко, широкий, прорубленный в скальном грунте туннель, я в нем бывал, когда шел за призраком, далеко впереди звон оружия, топот, яростные голоса.
Я почти бежал, впереди снова ступеньки вниз, я добежал и оцепенел, снизу поднимаются десятка три высоченных фигур, в полтора моих роста, с темными лицами и красными глазами. У всех в руках огромные шестоперы, а поверх доспехов колышутся длинные темные балахоны. Перед ними, выставив щиты и нанося редкие удары, пятятся Гунтер и Ульман, с боков их прикрывают двое стражников, один из них Вернигора, не давая проскользнуть вдоль стены.
Темные фигуры выжимали всех четверых, как поршень выжимает остатки воздуха. Гунтер и Ульман отступали, вовсю работая топорами, но за темнолицыми гигантами с шестоперами двигались монстры в полтора человеческих роста, широкие, с дубинами, такие не всякий конь повезет. Я закричал с разбегу:
– В стороны!
Гунтер и Ульман уже видели мой молот в действии, шарахнулись в стороны. Один из стражников, Тюрингем, кажется, вообще вспрыгнул на выступ в стене и прижался там, а Вернигора просто отступил к противоположной стене. Я повернул кольцо чуть ли не до отказа, прыгнул вперед, выдергивая из ножен меч, и ощутил, как завис в воздухе…
Висел не меньше минуты, рассмотрел монстров, а когда увидел, что опущусь разве что к утру, словно остановил время вовсе, повернул чуть обратно, выждал, повернул еще чуть, меня медленно начало опускать к полу.
– Получайте, гады, – прорычал я со злобным торжеством.
Меч двигался медленнее, чем хотелось, я сам поворачивался, как в воде, с трудом преодолевая сопротивление уплотнившегося воздуха. Зато рыцари в балахонах и монстры вообще застыли, лезвие рассекло первого почти до пояса. Меч тут же застрял, я едва выдернул, кошмарное зрелище, когда перед тобой стоит человек, разрубленный, как мясная туша, видны внутренности, но кровь все еще не брызнула из краев страшной раны.
Второго я постарался ударить так, чтобы слетела голова, она тут же зависла над схваткой. Монстры все еще таращат глаза вперед, видят меня там, где меня давно нет. Я ударил первого в бок, где у человека печень, любого болевой шок убьет мгновенно, но с этими монстрами кто знает, какой у них порог, да и есть ли вообще печень, начал рубить ноги, до шеи не достану, проскальзывал среди них, на затылке волосы шевелились от жуткой мысли, казалось, что прикидываются, вот сейчас схватят…
Лезвие меча прошло через ноги монстра на уровне колен. Не думаю, что в обычном времени смог бы перерубить такие бревна, но здесь мне помогает инерция, меч врезается в их твердые тела со скоростью пули, если не быстрее… да нет, намного быстрее, я отступил, огляделся, запыхавшись, разогрелся так, что на мне вот-вот загорится одежда, трение о воздух – не шутка, на лбу закипают капли пота.
– Вот так, – сказал я зачем-то. – Ну вот, гады…
Тюрингем висит на стене, как обезьяна на дереве, Гунтер лишь прислонился к камню, полагает, что дает дорогу моему молоту, а Ульман прилип у противоположной стены, застывший, как барельеф.
Я сразил еще двух монстров, понял, что это фигня, если драться мечом. Впечатление такое, что сдвигаю гору, а потом долго борюсь с инерцией, словно стараюсь голыми руками остановить танк. Перебрал свое нехитрое оружие, меч, молот, ага, на поясе небольшой острый нож! А когда монстры застывают, нетрудно найти место, куда ткнуть или какую артерию перерезать.
На этот раз двигался экономнее, работал как мясник, с той лишь разницей, что не видел крови вовсе, иначе могло бы стошнить, просто вскрывал артерии, перехватывал сухожилия, последнему перерезал горло, пробежал чуть вниз, никого, так же бегом вернулся обратно, двигаясь длинными прыжками, словно передвигался на Луне.
Гунтер не сдвинулся ни на йоту, как и другие, убитые монстры все еще в тех же позах, даже самый первый, которого я рассек так нещадно, застыл в движении: правая нога вперед, упор на левую, вскинутый меч, раскрытый в крике рот и… от шеи наискось к поясу глубокий разлом, как будто я рассек статую из глины.
