— А может быть, тебе просто надоело ему прислуживать, и ты сам захотел править стаей.
— Демьяну не следовало убивать свою внучку, — я вернул охотнику меч и укрылся в тени. — Вот единственная причина бесславного конца его жизни. Так что ты решил? Согласен скрепить уговор: мы не приходим в город, а вы не лезете к нам? Или тебе милее война? Выбирай. Если быть войне, пощады не жди. Но знай, что в отличие от Демьяна я помню родство. И хочу, чтобы ты его помнил. Не правда ли, странно, когда без оговорок и уточнений приписывает себя к людям тот, в чьей груди бьется сердце вампира?
Андрей долго молчал, вперив в меня недобрый обжигающий взгляд. Он собирался ответить весьма грубо, но растерял слова. Вид приближающейся мантикоры не способствовал плавному течению размышлений.
— Согласен заключить мировую, — Андрей нагнулся поднять треснувший арбалет, бегая взглядом от меня к Музе.
Ее набухшие соски раскачивались при ходьбе. Удивлению охотника не было предела. Невиданный и неслыханный случай — мантикоры оставили на попечение вампиров маленьких котят.
— Прощай, Андрей, — насмешливо бросил я.
— Прощай, Тихон, — охотник печально и задумчиво посмотрел на меня.
Я понял, что он поверил в мою невиновность. Если бы я только мог сам поверить в нее…
Проводив гостя до окончания каменной гряды, Муза вернулась к своим детенышам. Андрей и его соратники поспорили на языке жестов и ушли. Немного подождав их вероятного возвращения, я поднялся к пещере.
Дома меня с нетерпением ждали. Принесенный мной человеческий запах вдохновил полуголодных вампиров на преждевременную охоту, но я запретил им покидать убежище.
— Там колдуны собирают скорлупу от грифоньих яиц, — объяснил я. — Не надо им показываться. Пусть в городе о нас забудут.
— А мы их не допустим до города, — заверил Пятак, выскребая грязь из-под когтей. — Всех похрямкаем.
— Кто меня не послушает, того я сам прежде схрямкаю, — я взбил подушку перед его носом и встряхнул соболью шубу, заменявшую простыню.
Пятак сдержанно зарычал и поплелся в свою комнату. Регина взяла у меня шубу и красиво постелила ее на пол. Услужливой улыбкой она прикрыла недовольное поджимание губ. Остальные вампиры злобно посмотрели на меня и разошлись.
«Не атаман нам достался, а собака на сене», — думали мои подчиненные. — «Сам не ест и другим не дает».
Так уж издавна заведено в нашей стране, что без полезных знакомств не обойтись. Если ты мелкий чиновник, тебе не помешает состоять в родстве или водить дружбу с высокопоставленным государственным деятелем. Если ты солдат, для тебя полезно кумовство с генералом. Ну, а если ты вампир, тебе прямая дорога в ставку охотников на вампиров. Сколько бы я ни сетовал на бедственное положение изгоя цивилизованного общества; сколько бы я ни жалел о том, что мне нечем смазать пружины и шестеренки государственного механизма, а рисковать, вторгаясь на особо охраняемую территорию и встречаясь тет-а-тет с прописными врагами, мне приходилось неоднократно. Порой мастера по истреблению вампиров становятся нашей последней надеждой на продолжение мнимо бесконечной жизни. И речь здесь идет вовсе не о предательском поступлении на службу к людям.
Южная зима не удивила нас белым освежающим снегом, но и теплом не побаловала. Промозглая изморозь сыпалась из туч с редкими перерывами в несколько дней. Ураганные ветра хмельными гуляками расхаживали по заповеднику, ломая деревья и осыпая с гор каменные глыбы. Найти добычу в вихре летающих оторванных веток, листьев, мхов и грязи было сродни величайшему чуду. В довершение природных бедствий на почве нехватки питательного камыша разразилась война между лешими и водяными. Из-за нее я временно покинул стаю. Мне удалось запугать развоевавшихся существ и перенаправить их недовольство на свою персону, но и когда распри утихли, я не смог вернуться в нору. Остаток сил забрало исцеление после неудачной охоты. Мне лихо досталось от синевато — серого оленя с выросшими до крупа рогами стального цвета и удивительной прочности. Старый олень был намного выше и сильнее лося. Он чуть не убил меня в ожесточенной схватке. Мне еще повезло, что лесные хищники не разорвали меня на куски, пока я лежал, залечивая раны, под дубом.
— Доброго вам вечера, господа охотнички. Не изволите ли пригласить запоздавшего гостя к праздничному столу? — льстиво проговорил я, трижды постучав по закрытой двери дома, в котором раньше жила Полина.
Из дома пахло ожидающимся застольем. В человеческую бытность лакомые ароматы пробудили бы мой аппетит, но теперь я был к ним равнодушен. Моей еды в доме не нашлось. Людей, собравшихся на именины Андрея, мое чутье не считало пищей.
— Кто там? — к порогу подошла Маша.
Не узнав меня по голосу, она смело отвела задвижку и распахнула дверь.
Мое серовато — бледное, как известь, лицо с прилипшими ко лбу и щекам волосами и съежившееся от холода тощее тело, прикрытое жалкими лохмотьями, предстали взору юной волшебницы, охотника Бориса и семьи оборотней.
— Я пришел переговорить с Андреем, — мне было стыдно унижаться. Я представлял себя нищим, стоящим на паперти с протянутой рукой и умоляющим подать на хлеб. — Позвольте мне войти под крышу вашего дома. Я безоружен и пожаловал к вам с самыми мирными намерениями.
— Заходи, Тихон, — заручившись утвердительными кивками, Маша впустила меня в избу.
— Андрей пошел за коньяком к Пыжикову, — прогудел Борис.
Его нечеткие громкие слова звучали как ругань.
— Я буду вам невероятно признателен, если вы разрешите мне подождать его здесь, — я не находил себе места в большой комнате, освещенной пятью свечами на медных подсвечниках и горящим в камине огнем.
Евгений стоял на узкой чердачной лестнице. Он был готов перевоплотиться в любой момент, не жалея серой рубашки и свободных черных штанов из английского велюра. Его жена Клара сидела в плетеном кресле. Положив заготовку для вязания на фартук зеленого шерстяного платья, она придирчиво уставилась на меня. Фимка, жизнерадостный растрепанный юнец в школьной форме, с улыбкой облегчения захлопнул учебник географии. Маша застегнула верхние пуговки синего платья и укрыла шею цветастым платком. Борис поставил бутылку мадеры на обеденный стол и подошел к вешалке у двери.
— Заскочу к церковному казначею Бобруйкину, — охотник накинул мокрый грязный плащ поверх шикарной белоснежной рубашки. — Он обещал зарезать к рождеству быка. Велю резать сейчас. Наплету, что нужна кровь для приманки вампиров. А вы подберите ему, — Борис взглянул на меня, — одежонку почище и посуше. Ежели Андрейка у нас дюже сердобольный, его гостя мы примем с радушием. Не боитесь. Одного Евгеши на него хватит. Так, волчок?
