Когда Назар, по секретному заданию Хольги, прокрался через сад, чтобы разузнать, чем занимаются молодой хозяин с ночной гостьей, он увидел, что Аинэ плачет на груди молодого хозяина, а тот осторожно гладит ее по спине с немного растерянным лицом. Эр с трудом сдержался от радостного восклицания, с немалым трудом прокрался назад и что есть духу помчался к дому, докладывать сгорающим от любопытства Хольге и отцу Кондрату.
Королева Ламира отложила письмо, еще раз пробежала написанное глазами. Резко поднялась, взметнув юбками. Зеленые глаза монархини решительно смотрели вперед, маленький шрам на подбородке еле заметно дергался. Королевский Кабинет, место, где Ламира обычно принимала подчиненных, темнел стеллажами бесконечных книг и свитков. Больше только в Библиотеке. На огромном овальном столе лежал целый ворох карт. Горели светильники, а за шторами плотно прикрытых окон шумел и ругался дождь.
Склонившаяся в низком реверансе пухленькая девушка почтительно спросила, не поднимая глаз:
— Ваше величество, господин тевад Мурман ждет аудиенции.
Ламира вздрогнула, словно вернулась в этот мир из одной ей известных далей.
— Ах, да, спасибо, Дана… ты вот что…
Королева Мзума ласково взглянула на круглое доброе лицо своей любимой горничной. Дана опустила длинные пушистые ресницы. Госпожа сегодня не в настроении, и девушка почувствовала это еще с утра. Хотя, дурное настроение у ее величества уже давно. С тех самых пор, как покушались на господина Данкана. Горничная тихонько вздохнула.
— Как матушка, Дана? — спросила Ламира, смотря на лежащее на столике письмо.
Горничная вздрогнула, сложила ручки на груди и прикусила губу. Королева повернулась к ней.
— Почему ты молчишь, милая моя?
— Спасибо, ваше величество, — прошептала девушка. — Ей…ей уже лучше. Снадобье, что приготовил господин Ваадж, помогло, правда-правда… Она даже поднялась с постели.
— В самом деле? — искренне обрадовалась Ламира. — Это же замечательно, девочка моя, замечательно!
— Да, ваше величество… — присела Дана.
На самом деле маме лишь немного полегчало, а напиток Вааджа ослабил страшные боли, от которых мама кричала. Кричала день и ночь. Губы Даны дрогнули. День и ночь… Девушка посмотрела на монархиню с плохо скрываемым обожанием. Святая Дейла Защитница, да она жизнь отдаст за свою госпожу! Теперь мама в основном спит, но боли, что терзали ее в последнее время, отступили. Надолго ли?
Ламира заметила этот взгляд, полный робкой и наивной приязни и нахмурилась. На все ее вопросы по состоянию несчастной старой горничной, архимаг Ваадж лишь отводил глаза и говорил общие фразы. А когда, не выдержав, королева вспылила и потребовала ясный ответ, чародей опустил голову и пробормотал, что будет чудо, если мать Даны доживет до весны. А как же снадобье, спросила королева. Ваадж лишь мрачно покачал головой в ответ. Нет лекарства против этой болезни. Она приходит внезапно и человек сгорает за несколько месяцев. Слишком поздно.
Ламира смотрела на осунувшееся лицо Даны. Веселушки Даны. Уже долго не раздавался во дворце ее жизнерадостный смех, а любящие пофлиртовать Телохранители и пажи давно перестали бросать незамысловатые комплименты вслед хорошенькой королевской горничной. С тех пор, как ее мать — старая горничная Белла, тяжело и неожиданно заболела, Дану словно подменили. И лишь недавно, после того, как напиток, приготовленный Вааджем, успокоил нестерпимые боли ее матери, девушка немного пришла в себя. Но боль по-прежнему светилась в больших карих глазах юной горничной.
— Давно ждет, милая?
— Нет, ваше величество… Велеть Телохранителям впустить?
Ламира подняла голову на нескольких солдат с арбалетами наперевес, что замерли на галерее и лестницах. Улыбнулась краешком губ. "Интересно, чем я лучше канарейки, что сидит в клетке на кухне?"
— Дана…
— Ваше величество?
— Мне нужно, чтобы ты отправила это письмо в Элав.
Дана просияла, и Ламира ласково провела ладонью по голове девушки: улыбка на лице ее горничной такой редкий гость в последнее время.
— Господину пажу Данкану, да? — заговорщицки зашептала девушка, поглядывая на солдат, хотя они никак не могли слышать разговора. — Ваше величество таки решилось…Ох, простите, ваше величество, простите, умоляю вас!
Ламира махнула рукой.
— Ормаз с тобой, девочка. Просто позаботься, чтобы письмо было доставлено лично в руки Данкану, и как можно быстрее.
— Ваше величество не боится, — карие глаза Даны расширились, — что письмо…
— Оно не подписано. Даже если и попадет в чужие руки…к тому же, написано секретными рунами, известными лишь мне и еще нескольким людям в королевстве. Ну, выше нос, милая моя!
Дана спрятала письмо в корсете и присела в реверансе. На галерее громко чихнул юный Телохранитель. Ламира сдержала улыбку, а командор смены, уже состроивший зверское лицо по отношению к посмевшему чихнуть солдату, замер на месте под пристальным взглядом повелительницы Мзума.
— Будь здоров, — сказала Ламира часовому.
Телохранитель покраснел, как рак, вытянулся и проревел:
— Служу Мзуму, ваше королевское величество!
Дане показалось, что даже молодецкие усы командора смены в ужасе опустились от такого несоблюдения субординации. Но королева улыбнулась еще шире, и вспотевший было от ужаса начальник смены немного перевел дух.
— Зови Мурмана, — устало сказала Ламира, садясь в кресло и вглядываясь в собственное отражение в большом зеркале. Дана покорно присела и побежала исполнять приказ. Ламира улыбнулась сама себе, опустила вниз зеленые глаза, чтобы по многолетней привычке поправить подол юбки. Вот так. До самого пола.
— Вот так, — прошептала королева и повернулась к окну. — Дождь, все тот же дождь…
Ламира взяла в руки золотой медальон, что лежал перед ней на столике. Раскрыла и долго смотрела на изображение мужчины с орлиным носом и рыжеватой бородой.
— Отец… мне так тебя не хватает.
Великий король Роин, повелитель Солнца, властитель Солнечного королевства Мзум молча взирал на дочь. Раздались осторожные шаги. Не поворачиваясь, Ламира закрыла медальон, спрятала на груди.
— Ваше величество.
Мурман, старый друг! Может, она и одинока, но этот могучий человек отдаст за нее жизнь. Или она тешит себя надеждами? Королева прикусила губу, потерла шрам. Наконец, поднялась и улыбнулась почтительно склонившемуся наместнику.
— Рада тебя видеть, светлейший тевад!
— Ваше королевское величество! Пора принимать решение…
Ламира слушала, опустив глаза. А дождь все шумел и сердился.
