— Не вздумай дергаться! — взревел голос внутри. — Рисковать сейчас? Это самоубийство! Так близко от спасения!
— Стой, Бомейн, перед рассветом смерть придет за тобой… — повторил я слова оракула.
Прав он был… Какой из меня рыцарь? Какой герой?! Но трус ли я? А ведь так хочется жить! И рассвет отказывается наступать… О боже! Всего пару секунд… Не раньше, не позже!
— Жизнь! Жизнь!!! — неистово требовал внутренний голос.
Но нужна ли кому жизнь труса?
Ах, равняет век секунда. Пусть мгновение, но герой!
Я сорвался с места и бросился наперерез противнику. Врезался и столкнул на землю первого. Потом несколько раз неуклюже взмахнул в воздухе мечом, в сторону второго. Сражаться же меня не учили.
Идущий вторым не испугался, но удивился, и удивление его граничило с изумлением. Его глаза округлились. Он остановился, не понимая, что происходит. Сзади подоспели его товарищи. Они начали обходить меня и брать в кольцо. И тут за спиной раздался крик: «Огонь!» Полетели стрелы, насмерть жаля все живое на своем пути. Воины Ара Пакса повалились на землю. Что-то коснулось спины. Я потерял равновесие и свалился вниз. Последнее, что я услышал — это как опускается решетка на воротах. С грохотом обитые железом прутья встали в пазы, перекрывая Ара Паксу путь дальше. Я поднял голову вверх. Перед тем как мир потемнел и потух, я увидел, как вокруг тают тени, а по траве медленно подползает ко мне солнечный луч.
Солнечный свет заливал пепелища. Солнце уже давно взошло на свой престол. Где-то вдалеке пели птицы. День был необычно ярким и светлым. Идиллия… если не знать, что для многих предыдущая ночь стала последней. Природа живет своим чередом, не обращая внимания на людские дрязги. Да и сами люди со временем привыкают ко всему.
Так, наемники, завербованные Ара Паксом, не обращая внимания на трупы и разрушения, деловито обыскивали двор в поисках поживы. Добыча была скудна: пожары, вспыхивавшие то там, то тут на протяжении ночи, уничтожили большую часть деревянных построек вместе с их содержимым. Лишь голые стены встречали алчных наемников. Словно стервятникам, слетевшимся на падаль, приходилось делить им уцелевшее снаряжение и оружие погибших.
Посреди внешнего двора не спеша двигались три фигуры.
Слева шел худощавый, сгорбленный человек, одетый в богатую рясу. Со времени начала похода ряса успела истрепаться и поизноситься, но священный пурпур не поблек, а серебряное шитье не облезло. Человек беспрестанно повторял слова молитвы, старательно выбирал место для каждого шага и приподнимал подол рясы, чтобы не испачкать дорогого одеяния. Ведь потом его не ототрешь! При этом слова молитвы в его устах звучали как ругательства, адресованные всем препятствиям, что встречались ему на пути.
Справа от него шел крупный, мускулистый, облаченный в кольчужные доспехи мужчина средних лет. Голову его покрывал трофейный шлем, руки и ноги закрывали щитки. Но даже хорошая броня не могла скрыть многочисленных шрамов, которыми он был усыпан с ног до головы. Ветеран шел прямо, уверенно преодолевая любое препятствие и, в отличие от своего спутника, сапоги не жалел. В руках он нес меч и щит, что еще недавно пускал в дело.
Между этой парочкой шел настоящий великан, не меньше, чем на голову, возвышающийся над любым из своих спутников. Внешне он походил на медведя, большого и могучего. Черные кудри украшали голову. Властное лицо было мрачным, придавая особую выразительность его решительному взгляду. Однако вел он себя, как лев, по-хозяйски обходя свои новые владения и выслушивая приближенных. На его плече красовался массивный золоченый наплечник, на зеркально отполированной глади которого растянулись великие числа: четыре, пять, один. Их Ара Пакс считал своим талисманом. Они были заключены в изящную кайму, обрамляющую края наплечника, в витые линии которой были вплетены слова девиза: «Я избавлю наших детей от опасных и вредных идей».
Этот наплечник был подарком самого Императора Селента, жалованный им некогда его главному цензору и хранимый Ара Паксом до сих пор.
— Чудо! Чудо! Случилось чудо! — раздавался слева от Ара Пакса настойчивый голос его личного исповедника.
— Бред, святой отец. Сущий бред, — хладнокровно повторял капитан наемников, идущий справа.
— Но почему вы отказываетесь поверить?! — возмутился исповедник.
«Почему? Наверное, потому, что я видел жизнь без прикрас и смерти не раз смотрел в лицо, дуралей!» — подумал наемник, но вслух сказал: — Святой отец, вы из своей обители носа не показывали до того часа, как лихо вас сюда приволокло, а я не первый день в строю. Разумеется, на передовой, как говорится, неверующих нет, да вот только от костлявой это не спасает. Ей без разницы, и чудо не поможет!
— Тогда что же это? — не унимался исповедник.
— Слепая блажь! — уверенно ответил наемник. — Повезло сосунку.
— Повезло?! Да в своем ли вы уме! Бывают ли такие совпадения?!
«Бывают и не такие, — мрачно отметил про себя наемник. — Жизнь — а смерть так в особенности — шутить любит. В их причудах не разберешься. Скольких хороших товарищей уже похоронил, а некоторая гадость все никак не издохнет! — при этой мысли капитан наемников бросил взгляд в сторону святого отца. — Хотя, если бы я отсиживался все время в лагере и басни бойцам читал, то шрамов у меня тоже было поменьше. И чего его Ара Пакс терпит?»
— Раз в год и палка стреляет, — вслух заметил наемник.
— А я говорю, что это чудо! Не бывает таких дел без вмешательства высших сил! Нас остановили у последней черты, а это знак! Знак для нас всех! Боги не хотят, чтобы мы взяли эту крепость!
— Тьфу ты, чушь! — капитан уже начинал злиться, в то время как Ара Пакс, не проронив ни слова, спокойно слушал исповедника. — Да сколько ж раз еще надо повторить?! Нет тут ничего!!!
— Вам разум затмевают злые силы. Это же очевидно! Он в одиночку остановил наших бойцов у ворот! А этого сделать не смогли все воины гарнизона!
— Эко дело! — всплеснул руками наемник и обратился к Ара Паксу: — А я сразу говорил, не надо было гнать их на штурм! Даже подготовиться толком не успели! — попенял он ему. — Потери такие, что никакая крепость теперь не окупит! Гнал их вперед, вот они и выдохлись к концу до такой степени, что их какой-то сопляк остановить смог.
— Но он остался цел под градом стрел! И попрошу заметить, что, по свидетельствам очевидцев, стоявших рядом с ним солдат такая участь миновала. Полегли по большому счету все! Боги оберегают этого мальчика!
«Сколько же мне еще придется этого нытика терпеть?» — подумал наемник и сплюнул в золу под ногами. — В воинском ремесле вы не смыслите, святой отец! Стрела вонзается в цель, если попадает в нее под прямым или близким к нему углом. В ином случае велика вероятность, что она отрикошетит. Или, по-вашему, щиты просто так выпуклыми делают, для красоты?! Пацану повезло: вовремя на землю завалился, — вот его только и поцарапало, а остальных положило.
