— Так что же ты узнал? — повторил Грэшим. — Я не стану больше переспрашивать.
— Шоркан приблизил на один день уничтожение книги, — едва слышно ответил Рокингем.
— Что? — Грэшим не сумел скрыть удивления.
Рокингем пожал плечами.
— Он изучил какие-то древние тексты и пришел к выводу, что первый день полной луны подходит для этих целей больше, чем второй.
Перед глазами Грэшима поплыл туман. Все его тщательно продуманные планы пошли бы прахом, если бы он не узнал о новом ходе Шоркана. Быть может, Претор в чем-то его подозревает? Но потом он сообразил: нет, этого не может быть. Шоркан слишком занят другими проблемами, он не обращает внимания на старого мага. Просто это еще раз подтвердило, что Претор о нем попросту забыл.
Что ж, Грэшим покажет ему, что иногда слепота убивает.
Старый маг жестом показал Рокингему, что тот ему больше не нужен. Теперь, когда времени оставалось на день меньше, Грэшим не хотел тратить время на возню с големом.
— Держи глаза и уши открытыми, — предупредил темный маг. — И если у тебя будет что сообщить, ты знаешь, как меня найти.
Рокингем постоял; ему очень хотелось получить еще какие-нибудь сведения о своем прошлом. Но потом он кивнул, развернулся на каблуках и стал подниматься по темной лестнице.
Грэшим дождался, когда железная дверь наверху закроется, а потом посмотрел на проем, ведущий в камеры узников.
Ему предстояла еще одна встреча, требовался еще один союзник. Однако Грэшим не слишком тревожился. Как и в случае с Рокингемом, он знал цену этого человека.
Он подошел к толстой дубовой двери и открыл ее. В нос тут же ударили запахи испражнений, пота и засохшей крови. Он с трудом подавил тошноту и перешагнул порог.
Грэшим миновал ряд низеньких дверей — ему бы пришлось сильно пригнуться, чтобы войти в одну из камер. До него доносились тихий плач и стоны. Здесь никто не спал. Ужас не давал пленникам сомкнуть глаза. Проходя мимо одной из дверей, Грэшим услышал, как нечто огромное ударилось в стену; нечеловеческий вопль исторгся из груди зверя. Очевидно, он почуял кровь. Когти заскребли по дереву. Было очень трудно поверить, что еще недавно там находился человек. Грэшим покачал головой. Да, Шоркан становился все искуснее.
Маг остановился возле следующей камеры. Именно сюда он и направлялся.
Перебросив посох на сгиб локтя, чтобы освободить руку, Грэшим со стоном наклонился. Направив палец в сторону замка, маг повернул кисть. Замок открылся. Грэшим улыбнулся. Он тоже кое-что умел. Распахнув дверь посохом, Грэшим пригнулся и вошел в камеру.
— Что ты здесь делаешь? — послышался хриплый голос.
Грэшим выпрямился и ударом ноги отбросил в сторону крысу.
— Эр'рил, твой брат обращается с тобой не самым лучшим образом.
Воин равнин плюнул в сторону Грэшима — на большее у него не осталось сил. На Эр'риле не было ничего, кроме набедренной повязки, цепи приковывали его к дальней стене камеры. Шоркан не мог убить брата; он был нужен ему для уничтожения книги. Однако Шоркан не собирался облегчать его страдания. С ног до головы Эр'рила покрывала грязь и кровь от побоев, запястья и лодыжки воина гноились от слишком тесных кандалов. Дух его казался сломленным.
Шоркан приказал заковать Эр'рила в цепи, чтобы тот не покончил с собой. Претор не мог этого допустить — сначала ему требовалось уничтожить книгу.
Грэшим прислонил посох к стене и вытащил из-под плаща кинжал. У него подобных сомнений не имелось. Смерть Эр'рила будет означать, что книга навсегда станет неуязвимой для заклинаний Шоркана. Грэшим видел, что Эр'рил с жадностью смотрит на кинжал. Однако старый маг сразу развеял его надежды.
— Это не для тебя, Эр'рил. Мертвым ты мне не нужен.
— Ты можешь прикончить меня прямо сейчас, — хрипло сказал Эр'рил. — В уничтожении книги я тебе не помощник.
Грэшим приподнял брови.
— А кто сказал, что у меня такие планы? Я еще меньше тебя хочу, чтобы книга была уничтожена. Более того, я пришел сюда, чтобы сделать тебе предложение.
Эр'рил с недоверием посмотрел на темного мага. На его потрескавшихся губах выступила кровь.
— И каким же оно будет, предатель?
— Я предлагаю тебе свободу. — Грэшим презрительно оглядел камеру. — Если, конечно, ты еще не начал получать удовольствие от жизни здесь.
— Не играй со мной, мерзавец.
— Я пришел сюда не просто так, Эр'рил. Я хочу заполучить Кровавый Дневник для своих целей, и только тебе известно, как снять заклинание, защищающее книгу. Все предельно просто. Освободи книгу, отдай ее мне, и я отпущу тебя на свободу.
— И с чего это я должен верить предателю?
— Потому что я — твоя единственная надежда. Через три ночи Шоркан уничтожит Кровавый Дневник, а потом убьет тебя. Тут нет ни малейших сомнений. Так чем ты рискуешь? Даже если я тебя предам, твое положение не станет хуже. Но если я говорю правду, ты обретешь свободу — хотя Элена и не получит книги. Однако ты сможешь вернуться в объятия своей маленькой ведьмы. И кто знает? Возможно, когда-нибудь, я устану от книги и подарю ее Элене. Я не люблю Черное Сердце. Пусть ведьма сама разбирается с Повелителем Гал'готы. Какое мне дело?
Эр'рил нахмурился. Грэшим знал, что воин равнин не хочет заключать сделку с врагом, но глупцом он никогда не был. Несмотря на серьезную опасность, у Эр'рила появлялся шанс снова начать действовать. Он всегда вел жизнь воина. Какой боец откажется от возможности сбросить цепи и сражаться за свое дело? Грэшим знал, какое решение примет Эр'рил, еще до того, как увидел согласие в его взгляде.
— Что ты предлагаешь? — спросил Эр'рил, и в его усталых глазах вновь загорелось пламя.
Грэшим улыбнулся. Да, у каждого человека есть своя цена.
Затем маг отрезал кусочек от своего посоха.
— Давай я тебе кое-что покажу.
На рассвете Элена и все остальные собрались на носу корабля. «Бледный жеребец» дрейфовал в сторону саргассового леса, раздвигая корпусом красные водоросли. Элена сморщила нос. Сильно пахло морской водой и гниющими растениями, и чем дальше углублялся корабль в Долдрам, тем острее становился запах. Сразу за линией деревьев пронзительно кричали гнездящиеся там крачки и чайки.
По приказу Флинта команда спустила паруса. Он обещал, что дальше их понесет течение — и не ошибся. Конечно, лес тормозил движение корабля, но Флинт угадывал, где водоросли росли не так густо, и направлял туда «Бледного жеребца». Зу'улы переговаривались друг с другом на своем языке. Флинт стоял за штурвалом — казалось, он понимал моряков и слегка менял курс.
