а затем бросился вперед и вставил ключ профессора Лавелла в замок. В кабинете была та же переписка, что и в Хэмпстеде: письма Джардину, Матисону, Гютцлаффу и другим о военных планах предстоящего вторжения. Он собрал несколько писем в стопку и сунул их в пиджак. У него не было ни малейшего представления о том, что Гермес может с ними сделать, но, по его мнению, хоть какое-то доказательство лучше, чем никакого.
Он только успел закрыть за собой дверь, как услышал голоса из кабинета профессора Плэйфера. Первый принадлежал женщине, требовательный и громкий. «Он пропустил три платежа подряд, и я не связывалась с ним несколько месяцев...»
Ричард — очень занятой человек, — сказал профессор Плейфер. И он все еще за границей в ежегодной поездке четвертого курса, о чем, я уверен, он вам сказал...
«Он не говорил», — сказала женщина. Вы же знаете, он ужасно недоверчив к таким вещам, мы никогда не знаем, куда он едет. Он не пишет, даже не телеграфирует, ничего не присылает для детей. Вы знаете, они начинают забывать, что у них есть отец».
С замиранием сердца Робин прокрался к углу коридора, оставаясь в пределах слышимости. Лестница была всего в нескольких футах позади него. Если дверь откроется, он сможет убежать на шестой этаж, прежде чем кто-нибудь его увидит.
Это, наверное, очень трудно, — неловко сказал профессор Плэйфер. Хотя я должен сказать, что это не та тема, на которую мы с Ричардом часто разговариваем. Вам лучше спросить об этом непосредственно у него...
«Когда он должен вернуться?
«На следующей неделе. Хотя, как я слышал, в Кантоне были какие-то проблемы, так что, возможно, это произойдет на несколько дней раньше. Но я действительно не знаю, миссис Ловелл — я пошлю весточку, когда мы что-нибудь узнаем, но пока мы знаем так же мало, как и вы».
Дверь открылась. Робин напрягся, чтобы бежать, но болезненное любопытство удержало его на месте. Он выглянул из-за угла. Он хотел увидеть, узнать наверняка.
В коридор вышла высокая худая женщина с седыми волосами. С ней были двое маленьких детей. Старшая, девочка, выглядела лет на десять и явно плакала, хотя и скрывала свои рыдания в одном кулаке, а в другом сжимала руку матери. Младший ребенок, мальчик, был гораздо меньше — возможно, ему было всего пять или шесть лет. Он вышел в коридор, когда миссис Ловелл прощалась с профессором Плэйфером.
У Робина перехватило дыхание. Он наклонился еще дальше в коридор, не в силах отвести взгляд. Мальчик был так похож на него, на Гриффина. У него были такие же светло-карие глаза, такие же темные волосы, хотя они вились сильнее, чем у них.
Мальчик встретился с ним взглядом. Затем, к ужасу Робина, он открыл рот и произнес высоким чистым голосом: «Папа».
Робин повернулся и убежал.
«Что это было? голос миссис Ловелл донесся до лестницы. Дик, что ты сказал?
Сын профессора Ловелла что-то лепетал в ответ, но Робин слишком быстро летел вниз по лестнице, чтобы услышать.
«Черт возьми», — сказал Рами. Я не знал, что у профессора Ловелла есть семья».
Я же говорил, что у него есть поместье в Йоркшире!
Я думал, ты это выдумал», — сказал Рами. Я ни разу не видел, чтобы он брал отпуск. Он просто не — не семейный человек. Как он мог оставаться дома достаточно долго, чтобы зачать ребенка?
«Вопрос в том, что они существуют, и они беспокоятся», — сказал Робин. Очевидно, он пропускал платежи в свое поместье. И теперь Плэйфер знает, что что-то не так».
«Предположим, мы заплатили им?» — спросила Виктория. Подделали его почерк и сами отправили деньги, я имею в виду. Сколько нужно, чтобы содержать семью в течение месяца?
«Если их всего трое?» Летти задумалась на мгновение. «Всего около десяти фунтов».
Виктория покраснела. Рами вздохнул и потер виски. Робин потянулся, чтобы налить себе стакан бренди.
Настроение в тот вечер было явно мрачным. Кроме пачки писем, которую Робин нашел в кабинете профессора Ловелла, день ничего не дал. Общество Гермеса хранило молчание. Окно Робина было пустым. Виктори и Рами побывали в каждом из старых мест, где Энтони оставлял свои вещи, — в расшатанном кирпиче за собором Крайст-Черч, на скрытой скамейке в Ботаническом саду, в перевернутом и редко используемом понте на берегу Червелла, — но ни в одном из них не было признаков недавнего посещения. Они даже ходили взад-вперед перед " Витым корнем» большую часть часа, надеясь, что Гриффин заметит их, но преуспели только в том, чтобы привлечь взгляды завсегдатаев.
По крайней мере, ничего катастрофического не произошло — ни поломок, ни зловещих встреч с оксфордской полицией. Во время обеда в «Баттери» у Летти опять началась гипервентиляция, так слышал Робин, но Виктория хлопнула ее по спине и сделала вид, что она просто подавилась виноградом. (Летти, недоброжелательно подумал Робин, не помогла феминисткам доказать, что женщины не бывают нервными истеричками.)
Возможно, пока они в безопасности. И все же они не могли не чувствовать себя сидячими утками. Время шло; слишком много людей становилось подозрительными, и их удача не будет длиться вечно. Но куда им еще идти? Если они сбегут, то Общество Гермеса не сможет их найти. Они оказались в ловушке обязательств.
О, черт, — сказал Рами. Он перебирал стопки корреспонденции, которую извлек из их карманов, отделяя бессмысленные брошюры от всего важного. «Я забыл».
«Что?» спросила Летти.
О факультетской вечеринке. Рами помахал перед ними толстой пригласительной карточкой кремового цвета. «Чертова вечеринка факультета, она в эту пятницу».
«Ну, конечно, мы не пойдем», — сказала Робин.
Мы не можем не пойти», — сказал Рами. Это факультетская вечеринка».
Каждый год перед началом Хилари Королевский институт перевода устраивал вечеринку в саду на территории Университетского колледжа для преподавателей, студентов и аспирантов. К этому времени они побывали уже на трех. Это были длинные, ничем не примечательные мероприятия; как и на всех оксфордских приемах, еда была едва ли сносной, а речи длинными. Робин не мог понять, почему Рами придает этому такое значение.
«Ну и что?» — спросила Виктория.
«Так что все идут», — сказал Рами. Это обязательно. Они все уже знают, что мы вернулись — мы столкнулись с профессором Крафтом возле Рад Кама сегодня утром, и многие видели Летти в Баттери. Мы должны сохранять видимость».
Робин не мог представить себе ничего более ужасного, чем есть закуски в компании преподавателей Бабеля.
«Ты с ума сошел?» потребовала Виктория.
