До лекаря я не добралась.
Возле конюшни меня перехватил встревоженный паренек. Молоденький, совсем мальчишка, одет как дворцовая прислуга, на куртке герб князя, а не знак Храма, как у вчерашних лакеев. Впрочем, тут надо быть своим человеком, чтобы разобраться, кто кому служит на самом деле. Откуда он знает, что я травница? Здравое замечание рассудка было мною взято на заметку. Но конюх всего-то и попросил осмотреть жеребца, которому внезапно стало худо. Тревога у парня на лице была неподдельная, голос дрожал и срывался. Надеюсь, в лечении лошади без всяких там попыток использования дара нет ничего опасного. Я кивнула и попросила проводить, немножко расстроившись, что Грод не рядом.
Легкое удивление переросло в большую тревогу, когда в глубине предупредительно распахнутого денника я обнаружила знакомого игреневого красавца, однажды уже встречавшегося мне. В Седом бору как раз его подумывал свести Дари, восторженно цокал языком и хвалил, вызывая законную ревность Борза, тогда еще не моего — княжеского. Тогда игреневый был великолепно хорош собой и совершенно здоров.
Сейчас я видела совсем иного коня. Дрожащего, понурого, с мутным взглядом, тяжело дышащего и едва держащегося на ногах. Любимого гриддского скакуна князя отравили, тут и чутья не надо иметь, чтобы разобраться. Пена на губах, характерный хрип… Полагаясь на опыт Риана, великого знатока коней, могу утверждать, что это здесь зовется «крапивница». Отравление, ведущее к мгновенному отеку гортани. Яд растительный, дали его с кормом. Следов наверняка нет… Зато есть я, чужая травница в деннике игреневого.
Не требуется великий ум и для того, чтобы понять: меня ловко втянули в очень крупные проблемы. Приторно-милая княжна вчера обещала вспомнить о назойливой травнице. Быстро же она исполняет свои планы!
Мысли неслись галопом, не мешая рукам привычно искать нужные средства в неразлучном коробе. Вовремя меня позвали, еще можно спасти коня. Полчаса спустя он лежал на боку, взмыленный и жалко дрожащий, а я довольно сидела рядом, склонившись к морде. И гордилась собой. Уже понятно наверняка: к вечеру игреневый забудет о хвори. Скоро встанет на ноги, его надо будет вываживать. Где, кстати, этот трусливый конюх? Наверное, вот он, решила я, расслышав шаги в коридоре. вет померк, заслоненный крупным силуэтом. Обернувшись я без труда узнала князя. И похолодела от предчувствия еще большей, чем казалось сперва, беды. Взгляд Риннар ха был едва ли менее безумен, чем у его несчастного коня. Чутье шепнуло: дело плохо. Опоили темным ядом, мутящим сознание он теперь за себя не вполне отвечает, кипит злобой. Ох, как бы ему поскорее и попроще объяснить, что я ни в чем не виновата и что меня надо хотя бы судить f Тарпен шагнул навстречу мне, поднимающейся с колен протянул руку, вроде бы желая помочь. Я засуетилась, как-то очень некстати забыла, что сама же исказила его память, что меня он не может узнать. Доверчиво дернулась навстречу. А благородный наш повелитель жестко взял меня за подбородок и дернул мою голову резко вверх и вбок… Смерть удивительно хмыкнула, наблюдая, как опыт Риана опятГуводит меня от встречи с ней. Позвонки хрустнули но устояли рывок прошел по касательной, все же выбросив сознание вниз в невозвратность. Туда бы мне и топать, не будь я сна вью А так — посижу, отдышусь и вернусь. Если будет куда, едва ли князь остановится на достигнутом. Но даже при сумасшедшем везении — ох и больно будет дышать… Я грла на холодный камень.
Рядом проходит грань, из-за которой нет обратного пути. Я рассуждала громко и внятно: тут подслушать некому, да и голоса хоть немного подбадривает. Место уж больно темное.
Здесь стояла Сиртэ и звала старшего княжича, а рядом был младший, — рассказывала я самой себе, уверенно тыча пальцем в двеступни чуть ниже. Потом Сиртэ пошла дальше, а жемчуг, как я полагаю, оказался у Атираса-Жи. Тогда еще не черный, самый обыкновенный…
В глубине коридора шевельнулась призрачная тень, переливчатый контур на более темном фоне. Сперва я решила — почудилось. Но тень подплыла ближе, и я различила ее черты Маленькая босая илла в застиранном поношенном плать-«вышитым узором своего рода. Ее лицо было на одном уровне с моим. Усталая, понурая, с запавшими сухими глазами.
— Ты меня позвала, — тихо шепнула она, благодарно кланяясь. И пояснила, хотя в этом уже не было необходимости: — Я та, имя которой проклято в мире живых. Все, кого я любила и знала, прошли мимо, по этим ступеням, и даже не обернулись глянуть в мою сторону. Мой род погиб. Друзья проиграли сражение, которое не случилось бы, будь я осторожнее и осмотрительнее. Я не надеюсь на прощение, но быть отвергнутой очень тяжело. Первый раз кто-то проявляет милосердие и зовет Сиртэ, чтобы почтить разговором.
— Они не знали, что ты осталась здесь, — покачала я головой. — Риан считает, что ты погибла. Он никогда не проклинал тебя, все, что произошло, это несчастный случай.
— Но он не сказал тебе правды, ведь так? — покачала головой прозрачная илла. — Я нарушила правила, а платить пришлось другим. Кровью, жизнью, свободой, честью, надеждами. И до сих пор возмещение недостаточно, и по-прежнему остается так страшно много открытых счетов! А мне приходится смотреть, и нет им конца, идущим вниз. И сил смотреть уже не осталось. Но права уйти — у меня тоже нет.
— Расскажи, — жадно потребовала я. — Может, мы с тобой вдвоем и разберемся, и оплатим старые счета.
— Вместе? — неуверенно переспросила она. Виновато вздохнула: — Велика ли от меня теперь польза? Только и могу, что выговориться. Если это важно — слушай.
Еще в степи я безмерно устала, истратила дар до последней капельки и решилась обратиться за помощью к Великому, чтобы спасти княжича. Как любая из нас может делиться силой с близкими, так и он отдает свои тем Говорящим, кому отпущено более других. Ясным, получившим дар дракона.
— Жемчуг?
— Он мог так выглядеть, — кивнула Сиртэ. — Малая искра света души Великого, песчинка из мира моих снов. Я ушла вниз, искать княжича, оставив дар в руках младшего брата, и я в тот момент брала силу дракона. Я знала старшего Атираса и верила ему, но не была достаточно внимательна к Жи, обманулась их внешним сходством. Он использовал полученную возможность. Мы с Го уже почти вернулись, но младший не принял такого исхода. Он ощутил полноту силы, оказавшуюся в его ладони, позарился на власть. Атирас-Жи погубил и меня и своего брата. С тех пор Адепты пьют из источника дракона, а Великий не может ничего изменить. Как я не в силах уйти, ведь моя душа также привязана к амулету. Вот и буду маяться за грехи, пока то, что ты зовешь жемчужиной, не вернется в Золотое море, откуда я получила дар во снах. Но это невозможно.
