— Он ведёт себя как хозяин положения! — опять где-то там внутри словно бурчал невидимый голос.
Они сидели друг против друга. Володя внимательно рассматривал фигурку шахмат-ной королевы, взятую со стола, а Ника смотрела на него. Володя вскинул голову и пе-рехватил её взгляд.
— Я постарел? — спросил он, и Ника вдруг усмехнулась:
— Я бы тоже, с таким же успехом могла спросить тебя об этом, и успокоиться, как всякая другая женщина, услышав враньё на этот счёт.
— Зато ты не изменилась! — засмеялся Володя. — Твой язык с годами, кажется, не приту-пился, а стал ещё острее…
Он замолчал, а когда вскинул голову, Ника вновь не успела опустить свои глаза.
— Ну и вдобавок, ты не всякая женщина, а та, к которой я летел, мчался, и просто до- бирался вплавь, всю свою жизнь!
О, если бы можно было убежать от этих глаз, она всё равно не сделала бы этого. Если
бы можно было оттолкнуть эти руки, сильные и крепкие, которые тянулись к ней, и словно брали в плен её тело, её душу, её сердце, и всё равно она не оттолкнула бы их, и даже не сделала бы попытки уйти от этого сладкого плена…
— Как долго я ждал тебя! — шептали его губы, и она закрывала глаза в молчаливом согласии…
— Как я скучал по тебе! — еле слышно шептали опять, эти жадные в своём неистовст-ве губы, и её губы тоже что-то шептали в ответ.
— Любимая! — чуть слышно раздавалось в тишине странное слово, похожее на звон капе- ли за окном, на стук её сердца, чьи удары, гулкие и звонкие неслись навстречу этому слову.
— Любимый! — шептали её губы, и мужчина, замирая, вглядывался в лицо женщины, словно он не верил услышанному….
О, песнь любви! Извечна её тема, её мораль всем понятна. Хотя…любовь может быть мгновенной. Вспыхнуть и сгореть как тонкая обыкновенная спичка. А иногда она подобна вулкану, до поры до времени таящему в недрах своих огненную лаву, что в минуту наивысшего возбуждения стремится излиться из недр своих. И вот она, уже несётся бурным стремительным потоком, сметая всё на своём пути, не замечая тех несчастных, кто попал в эту круговерть…
А может любовь похожа на тот Ручей, из того светлого мира Детства, что так часто мы вспоминаем в своих беспокойных взрослых снах? И кто знает, на что похожа наша любовь! Мы не узнаем это до тех пор, пока не пройдут годы, и не зарастут травой ста-рые тропинки, потому что новые уже протоптаны…
И мы с тревогой вглядываемся в собственное отражение в зеркале, и сетуем на то, как быст-ро пробежала жизнь, пролетела как одно мгновение, хотя мы знаем, в душе мы молоды, мы полны сил, и как мы хотим, чтобы нас любили вечно. И мы не поймём тех, кто скажет про нас:
— Глупцы! Да им пора уже на пенсию!
— Да, конечно! Мы уже не молоды. И если жизнь-проказница приготовила нам свой последний подарок, мы не поверим ей, а будем очень долго думать и решать, пока, на-конец, она опять не расставит всё по своим местам, и, увы, не в нашу пользу!
— Ты нарисовала удручающую картину наших с тобой отношений! — засмеялся Володя.
Он обнимал Нику, и голова её лежала у него на плече. Сколько раз она представляла себе эту картину. Сколько раз, во сне, она обнимала это сильное мужское тело, прижи-маясь к нему с яростной силой, и просыпаясь ночью от пустоты и холода, с горечью и слезами думала о том, что ждать перемен бесполезно, годы проходят, ей уже 33, 34, 35…
— Господи! — вскочила Ника, и, усевшись на кровати, с тревогой посмотрела на ле-жащего рядом мужчину:- У меня же завтра день рождение!
Володя, обняв её, шутливо опрокинул на подушку, и, вглядываясь в её черные, пол-ные грусти глаза, сказал улыбаясь:
— Я знаю, и приготовил тебе подарок!
— Какой? — улыбнулась в ответ Ника.
— Завтра! Это будет завтра, а пока подумай, помучайся…
— Ну, нет! — прижавшись к Володе, беспечно отвечает Ника. — Хватит мне думать, хва-тит! Ты, мой самый лучший подарок! Ты! И пока длится эта ночь, нет ничего дороже тебя и нашей любви.
— Ты объясняешься мне в любви? — тихо шепчет мужчина.
— Возможно! — смеётся женщина.
Был месяц март. За окном стояла глубокая ночь. Темная, весенняя! Кое-где на не-бе сияли звёзды, но свет их был недостаточно ярким для того, чтобы увидеть этот не-истовый блеск голубых глаз, и матово-чарующую поволоку чёрных глаз, таких чёрных и бездонных, как сама ночь… Эти глаза целомудренно скрывали в ночи свой страстный огонь, потому-что сейчас, только сильные трепетные руки, да нежные губы вели нескон- чаемый разговор о любви. О вечной, и незыблемой Любви мужчины к женщине!
И ещё долго были слышны в тишине огромного спящего дома звуки поцелуев, да бессвязный шепот объятых любовной негой двух людей. Мужчины и Женщины!
Мир вам влюблённые, и спокойной ночи!
ГЛАВА 45.
Маленькое золотое колечко лежало на чёрном бархатном поле, и, сияло так ярко в лучах солнца, врывающегося в окно, что женщина, зажмурившись от яркого блеска ударившего в глаза, не заметила, как приподняли её руку и через мгновение, коль-цо, скользнув по коже, уже сияло на пальце.
Женщина вопросительно уставилась на мужчину, в его смеющиеся голубые глаза.
— Ты подарил мне не тот подарок!
— Неужели? — засмеялся опять мужчина, но затем сделал огорчённое лицо. — А ты бы хотела получить в подарок кольцо с огромным бриллиантом? Чтобы оно, своим блеском затмило солнечный свет? Да?
— Ты очевидно хороший поэт, и вероятно иногда пишешь неплохие стихи. — грустно произнесла Ника. — Но ты неважный кавалер, если решил, что в подарок женщине мож-но дарить обручальные кольца.
— Может я и неважный кавалер, но я обещаю тебе быть неплохим мужем!
Наверное, она долго молчала, потому что Володя, тревожно заглядывая Нике в глаза, тихо спросил:
— Что-то случилось?
— Как я поняла, ты делаешь мне предложение! — наконец произнесла Ника.
— Да, ты поняла меня правильно! — Володя обнимал её за плечи.
— Постой! Подожди! — женские руки упёрлись мужчине в грудь.
— Ждать? Чего? — вдруг взорвался Володя, и глаза его, всегда такие нежные и ласко-вые стали вдруг жесткие, колючие. — Мы и так, всю свою жизнь только и делали, что жда-ли, ждали и ждали…
Ника виновато опустила голову, и, с трудом подбирая слова, ответила:
— Нет, Володя! Нет! Наоборот! Мы никогда и никого не ждали. Мы с тобой шли по жиз-ни так, как нам того хотелось, и как порой заставляла идти нас сама жизнь…
— Но сейчас я делаю тебе предложение, и прошу, что-бы ты уехала с детьми со мной в Москву.
Ника с сожалением посмотрела на кольцо, блестевшее на пальце, и тихо, чуть слышно произнесла:
— Я не могу стать твоей женой!
