Здесь моему взору предстали две статуи, изображающие стоящих на задних лапах драконов. Присела перед ними в реверансе и прошмыгнула мимо по едва заметной тропке в царство ночных цветов и приглушенных красок. Всем известно, что ночью все растения меняют свой цвет, зеленый, синий, пурпурный — сливаются с окружающей тьмой, а вот снежно-белый, кремовый, желтый, светло-розовый и голубой — блистают во всей красе. Цветочные бутоны этих окрасов сияют маленькими искорками или полыхают, как яркие вспышки, отражая свет обеих лун. Красота, наполненная сладким, дурманящим голову ароматом.
Подошла к высокой каменной скамье, стоящей под плакучей ивой, которая склонила свои ветви к озерной воде. Забралась с ногами и, вспомнив ту, другую ночь, запела:
Ночные цветы в тишине распустились,
Лишь сумерки только на землю спустились.
И я вместе с ними сбежала из дома
К тому, с кем и в Навь убежать я готова.
И вот мы сидим на ночном берегу,
Но слов от волненья найти не могу,
А ты держишь за руку, нежно глядишь,
Но тоже, мой друг, отчего-то молчишь.
Быть может, не любишь? Иль просто устал?
Но ты вдруг браслет из шкатулки достал
И мне протянул, и позвал за собой,
А я лишь кивнула — хочу быть с тобой…
Какой-то невнятный шорох прервал меня, и я поспешно выглянула из-за ветвей ивы. Замерла. Забылась. Потеряла дар речи. Сердце на миг замедлило свой бег, а потом понеслось вскачь, как сумасшедшее. На тропке у озера стоял Шайн, освещенный только оранжевым светом ночных светил. У меня перехватило дыхание — он смотрел только на меня. И по моим жилам внезапно потек раскаленный металл, и мое тело, моя душа — я вся затрепетала от этого глубокого взгляда. Медленно поднялась и улыбнулась своему князю.
— Вижу, ты нашла мое убежище, ма-шерра, — с нотками нежности в бархатистом голосе прошептал Арриен.
На миг мне почудилось, что я вернулась в самый страшный кошмар в своей жизни. Пришлось торопливо напомнить самой себе, что стоящий напротив мужчина — мой супруг, а не суровый и недосягаемый князь Ранделшайна. Бросилась к Шайнеру, обвила руками его шею, положила голову на сильное плечо, почувствовала горячие руки на своей талии и услышала громкое сердцебиение любимого.
— А тогда ты пела другую песню, — тихо сказал Арриен.
— Тогда? — Подняла взгляд и посмотрела в синие очи.
Вместо ответа Шайн вдруг наклонился, и его уста захватили мои губы в страстный, жаркий плен. Но этот поцелуй оказался полон горечи, боли и отчаяния.
Вздрогнула, ощутив чувства Шайнера; он попытался отстраниться, но я не отпустила, крепко уцепившись за мускулистые плечи и мысленно прокричав: «Я здесь, с тобой!»
Мужчина нежно прикоснулся к моему подбородку, приподнимая лицо и заставляя смотреть ему в глаза. Так продолжалось несколько мгновений, молчали мы оба, а потом Арриен вдруг требовательно сказал:
— Нилия, скажи, что ты принадлежишь мне! Это важно, понимаешь?
Да, я все понимала. В голове крутилось множество вопросов, но все они в данный момент были не важны. В это мгновение мне нужен был только он. Задыхаясь от переизбытка чувств, обрывая пуговицы на его камзоле, я всхлипнула и, глядя в глаза мужа, сказала:
— Я вся твоя, любимый! Вся без остатка!
А после мы целовались — долго, с упоением, переходящим в одержимость. В перерывах между поцелуями Шайн что-то шептал, и мне было удивительно, что я понимала его слова.
— Я весь твой, ма-шерра! Весь без остатка! — шептали его губы, лаская меня…
Когда мы оба успокоились, лежа в объятиях друг друга, я отважилась спросить:
— И давно ты понял, что за Знание дал мне Доран?
— Сразу, едва ты упомянула про мои клыки и кольчугу из шкуры панцирника.
— Почему тогда молчал?
— Ждал, когда сама мне все расскажешь, — чуть улыбнулся супруг. — Тебе интересно, откуда я узнал о том, что случилось в твоем сне?
— Да, как я поняла, это был не совсем сон, скорее другая реальность, и если… — Я запуталась, но Шайнер все понял, поцеловал меня, глубоко вздохнул и начал говорить:
— Давным-давно мы с Ремизом и Ксимером обратились к Оракулу, потому что каждому хотелось узнать о своих Равных. И ответы гадалки нам не понравились.
— Тебе рассказали обо мне, и это огорчило тебя? — расстроилась я.
— Нет, не в этом дело. Ты же знаешь госпожу Оракул, — мужчина прищурился, — у нее сплошные загадки, и мы с парнями уразумели только одно: всем нам боги решили выбрать в жены человеческих девиц.
— И вы огорчились?
— Хм, спорный вопрос! Но что было, то уже давно прошло. Нилия, у меня было много женщин самых разных рас, но все они остались в прошлом.
— Даже Римейлина? — не удержалась от подколки.
Арриен рыкнул:
— Р-ревнивица! — а после резко подмял меня под себя, накрывая своим обнаженным телом, кусая в шею.
Я зашипела, а он вдруг расхохотался. Насупилась:
— Или ты рассказываешь дальше, или я тебя покусаю!
Ответом мне послужил счастливый смех, а затем мне и вовсе не позволили говорить, просто-напросто закрыв мой рот поцелуем…
Спустя какое-то время, когда мысли вернулись в мою голову, я потребовала:
— Рассказывай дальше! Иначе точно покусаю!
— Это обещание? — мурлыкнул дракон-искуситель.
— Ты у меня дождешься! — пообещала я, приподнимаясь над ним.
— Чего именно, не подскажешь, сладкая моя? — Арриен воспользовался моментом, и я оказалась лежащей на нем.
— С тобой просто невозможно разговаривать, — уткнувшись лицом в его плечо, глухо отметила я.
— Вот и не разговаривай, а лучше поцелуй, — хрипло посоветовал мне супруг.
Чтобы не отвлекаться и не терять нить разговора, я торопливо предположила:
— Так вот в чем дело! Встретив Мирану, ты решил, что она твоя Равная?
— Пожалуй, это я тебя покусаю, — нахмурившись, пообещал мне Шайн. — Ма-шерра, ты считаешь, что я страдаю редкостным скудоумием и не способен узнать свою Равную?
— Так расскажи, как все было на самом деле!
— Ну-у, как было… — Мой мужчина с раздражением провел рукой по спутанным темным волосам. — К тому времени как на моем пути встретилась Мирана, я уже порядком устал от недолгих отношений, да и детей мне хотелось, вот я и объявил Фресту, что желаю видеть Мирану своей Равной…
— Что-о-о ты объявил Фресту? — вознегодовала и ударила его кулачком по плечу.
— Не ершись! Фрест мне отказал, а Муара и Ориен, узнав об этом требовании, сильно осерчали на меня. Но я не сдавался, я же упрямый…
